Башня. Новый Ковчег 6

— Помнишь, ты говорил, что тебе надоело скрывать наши отношения? Знаешь, Ник, я и сама думаю — от кого мы таимся? Мне кажется, пришло время всем объявить о нас. К тому же, моё положение, оно же может помочь и тебе продвинуться по служебной лестнице. Спутнику министра юстиции не пристало быть простым адъютантом.

— Анжелика, ты правда… правда этого хочешь? — Жданов обернулся и с надеждой посмотрел на неё.

— Ну, не всё сразу, такие дела решаются постепенно. Но, если всё сделать по уму, то со временем, я думаю, ты вполне сможешь подвинуть своего начальника. Муж министра…

— Муж? Анжелика, я не ослышался, ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?

— А ты разве этого не хочешь? — Анжелика провела рукой по его волосам.

— Больше всего на свете! Я даже мечтать о таком не смел!

«Разумеется, не смел, идиот!» — подумала она, проникновенно глядя ему в глаза и ища в них то, что ей сейчас было нужно — преданность и послушание.

— Ник, ты ведь сделаешь для меня кое-что? Только исполнить всё надо быстро и в точности, как я тебе скажу.

— Для тебя, любимая, всё что угодно! — заверил её лейтенант, и она поняла — этот милый и глупый мальчик действительно всё сделает. Всё, что она попросит. Анжелика едва скрыла презрительную усмешку.

Спустя десять минут, проводив тщательно проинструктированного Жданова, Анжелика уже стояла в прихожей у телефона и набирала знакомый номер.

— Наташа? — глаза привычно нашли в зеркале отражение, и Анжелика почувствовала, как к ней возвращается хорошее настроение. — Наташа? Надо срочно встретиться. Нет, до вечера не ждёт. Это очень срочно! Приходи ко мне, я сейчас дома. Нет, это поздно. Прямо сейчас. Поверь, это намного важнее свадьбы твоей дочери. Всё, я жду!

Анжелика положила трубку. Женщина из зазеркалья понимающе улыбнулась и поправила тонкую нитку серого жемчуга на шее.

Глава 16. Борис

— … потому что самая наипервейшая вещь в нашем ремесле — это диспозиция, и ежели противник в ей слаб, то мы его враз переиграем, так что и штурм с абордажем не потребуется, чтоб нам всем тут утопнуть!

Когда Борис вместе с полковником Долининым подошли к одному из военных лифтов (все три лифта уже были под контролем Долинина) к ожидающей их штурмгруппе, Борис, повидавший, как он считал, всякое, слегка растерялся.

Нет, сама штурмгруппа в составе десяти человек была что надо — высокие, крепкие ребята, подтянутые и хорошо вооружённые, с такими можно и в огонь, и в воду, и в медные трубы — но вот их командир…, он, мягко говоря, вызывал у Бориса сомнения. Майор, маленький, круглый, похожий на Винни-Пуха из старого мультика, только в военной форме и в фуражке, криво сидевшей на лысой голове из-за не очень свежей повязки, бодро отрапортовал при их появлении:

— Майор Бублик с личным составом отобранных соколиков в распоряжение прибыл, товарищ полковник!

Борис слегка поперхнулся, а отобранные соколики, видя такую реакцию, весело заржали. Видно было, что близость скорого боя их бодрила, отражалась на лицах отчаянным, шалым азартом.

— Отставить ржать аки кони! — скомандовал майор, и соколики тут же оставили, стёрли улыбки и вытянулись по струнке.

— Ты б, Алексей Петрович, повязку-то снял, — Долинин поморщился.

— Никак невозможно, товарищ полковник, — майор Бублик выкатил вперёд круглый живот, перетянутый ремнём, на котором сверкала начищенная до блеска пряжка. — Повязку лично рекомендовал носить товарищ Мельников в целях личного оздоровления и введения в заблуждение недобитых врагов!

Тут Борис всё-таки не выдержал и расхохотался. И почему-то именно в эту минуту поверил, что майор Бублик — как раз тот, при поддержке которого у них всё получится. А в глазах майора при виде такой реакции Бориса сверкнула хитрая улыбка и тут же затерялась в мягком бархате тёплых карих глаз.

— Ну с Богом тогда, — полковник Долинин махнул рукой. — Грузимся, ребята!

На семьдесят втором этаже Долинин вышел — здесь в квартире Шостака временно располагался штаб.

— Карпов, — перед тем, как выйти, полковник обратился к одному из военных, немолодому сержанту. — Как только группа захвата высадится на административном, сразу спустишься на лифте сюда. Здесь тебя уже будут ждать.

Борис знал, о чём идёт речь.

Долинин с Павлом договорились, что Нику следует переправить на АЭС. Полковник обещал послать за Никой отряд, воспользовавшись тем же лифтом, на котором должна была осуществиться переброска Бориса наверх. Два других держал майор Лебедев, ведущий бои на Южной.

Конечно, свободно перемещающийся между этажами лифт был рискованным средством передвижения — его всегда могли остановить и заблокировать дистанционно из пультовой на военном ярусе, — но таскать девочку по лестницам, пусть и с вооружённой охраной было немногим лучше. К тому же (тут надо отдать должное таланту Долинина как стратега), пультовая тоже находилась под его контролем.

— Так точно! Спуститься и ждать! — сержант приложил руку к фуражке.

— Вольно, — Долинин повернулся к Борису. — Борис Андреевич, сейчас ещё человек один прибежит и отправитесь.

Борис кивнул.

Ещё «одним человеком» оказался Слава Дорохов. Он заскочил в лифт стремительно, пулей влетел, словно за ним гнались. А может и гнались, потому что рубашка на Дорохове под бронежилетом была порвана, лицо испачкано непонятно чем, а глаза светились юношеским задором.

— Ты тут откуда? — удивился Борис, обмениваясь с Дороховым рукопожатием. — Тоже, что ли, воевал?

— Да не, куда мне, Борис Андреич, — Слава по-мальчишески провёл ладонью по лицу, ещё больше размазывая грязь. — Я ж сроду оружие в руках не держал. Владимир Иваныч мне в тени велел держаться и бронежилет вот выдал, чтоб пулей не задело. А это… — Слава потрогал порванный рукав. — Это я за железяку какую-то зацепился, чуть не упал. Грохоту было, со всех сторон палят, мужики матерятся. Страшно! — слово «страшно» Слава сказал таким тоном, что Литвинов понял — уж чего-чего, а страшно этому проныре не было. Скорее, весело.

— Понятно, — кивнул Борис. — А сейчас-то чего? Со мной, что ли? Тебя Долинин прислал?

— Он. Если не возражаете, я с вами. Помогу, чем смогу.

Борис кивнул. Слава — помощник ценный. В прошлой жизни пересекались они немного, но о том, какие отношения связывают Дорохова и Алину Темникову, Борис, естественно, знал. Как и знал о том, какую роль помощник главы производственного сектора играл в той подпольной криминальной империи, которую курировал сам Литвинов лично.

— Значит, диспозиция, говорите, — протянул Борис, вклиниваясь в плавную речь майора Бублика. — И какова у нас диспозиция? Хороша, надо полагать?

— А с чего бы ей быть плохой? — искренне удивился майор и даже заоборачивался на своих соколиков, как будто ища у них подтверждения своих слов. Соколики, как только на них падал взгляд командира, тотчас же натягивали на себя серьёзные лица и всем своим видом говорили, что они полностью с Бубликом согласны. — Диспозиция у нас, Борис Андреевич, наипрекраснейшая, потому как у майора Бублика матушка — стратегия, а батюшка — тактический манёвр.

Обозначив таким образом своё родственное положение, майор многозначительно замолчал. А Борис думал только об одном, как бы ему раньше времени не лопнуть от смеха.