Базар житейской суеты. Часть 4

Весь этотъ вечеръ Амелія была очень дятельна и очень счастлива. Она исполняла свои маленькія хозяйственныя обязанности съ необыкновенной граціей, какъ думалъ мистеръ Доббинъ, неспускавшій съ нея глазъ, когда они сидливъ сумерки за чайнымъ столомъ. О, съ какимъ нетерпніемъ дожидался онъ этой минуты, мечтая денно и нощно о всесильной владычиц своего сердца подъ вліяніемъ жгучихъ лучей индійскаго солнца! Оказалось теперь, что идеалъ, имъ составленный, вполн соотвтствовалъ счастливой дятельности. Я вовсе не хочу сказать, что этотъ идеалъ черезъ-чуръ высокъ, и мн даже кажется, что истинный геній не способенъ чувствовать особеннаго наслажденія при взгляд на смачные буттерброды, хотя бы они были приготовлены рукою мистриссъ Эмми, но таковъ именно былъ вкусъ почтеннаго моего друга, и уже давнымъ-давно доказано, что о вкусахъ спорить не должно. Въ присутствіи Амеліи, мистеръ Доббинъ былъ счастливъ до такой степени, что готовъ былъ, какъ новый докторъ Джонсонъ, выпить въ одинъ вечеръ около дюжины чашекъ чаю.

Замтивъ эту наклонность въ своемъ заморскомъ друг, Амелія съ лукавой улыбкой наливала ему чашку за чашкой. Въ миньятюрную ея головку никакъ не западала мысль, что майоръ Доббинъ не вкушалъ еще ни хлба, ни вина во весь этотъ день. Въ гостниниц Пестраго Быка приготовили для него обдъ, и столъ накрытъ былъ въ той самой комнат, гд нкогда майоръ и мистеръ Джорджъ разсуждали о разныхъ розностяхъ, между-тмъ какъ малютка Эмми поучалась уму-разуму въ благородной для двицъ Академіи миссъ Пинкертонъ на Чизвиккскомъ проспект.

Первою вещицей, которую мистриссъ Эзмми показала своему дорогому гостю, былъ миньятюрній портретъ малннькаго Джорджа. Она сбгала за нимъ въ свою комнату, тотчасъ же по прибытіи домой. Портретъ былъ, конечно, далеко не такъ хорошъ какъ оригиналъ, но какъ это великодушно и благородно со стороны мальчика, что онъ вздумалъ предложить своей матери этотъ истнно-драгоднный подарокъ! Впрочемъ Амелія не слишкомъ много распространялась о своемъ Джорджиньк, когда отецъ ея сидлъ въ креслахъ съ открытыми глазами. Старикъ вообще не любилъ слушать о Россель-Скверскихъ длахъ, и особенно объ этомъ гордец, мистер Осборн; онъ не зналъ, по всей вроятности, и не подозрвалъ, что уже нсколько мсяцевъ существуетъ щедротами этого гордеца. Догадка въ этомъ род могла бы окончательно разрушить его старческій покой.

Доббинъ разсказалъ ему все, даже нсколько боле того, что на самомъ дл происходило на корабл «Рамчондеръ»; онъ возвысилъ до необъятной величины филантропическія расположенія Джоя, и великодушную его готовность усладить послдніе дни старика-отца. Дло въ строгомъ смысл, происходило такимъ-образомъ, что майоръ, впродолженіе своего путешествія, всячески старался внушить своему товарищу чувство родственнаго долга, и вынудилъ наконецъ у него общаніе взять подъ свое покровительство сестру съ ея сыномъ. Джой былъ очень недоволенъ послдними распоряженіями стараго джентльмена, и особенно денежными счетами, которые мистеръ Седли вздумалъ отправить въ Индію на его имя, но майоръ искусно умлъ обратить все это въ смшную сторону, разсказавъ о собственныхъ своихъ убыткахъ по этому предмету, когда старый джентльменъ угостилъ его цлыми бочками негоднаго вина. Такимъ-образомъ мистеръ Джой, джентльменъ вовсе не злой по своей природ, быть мало-по-малу доведенъ до великодушнаго расположенія къ своей европейской родн.

Давая полный разгулъ своему воображенію, лицемрный другъ нашъ представилъ эту исторію въ такомъ свт, что будто мистеръ Джой собственно и воротился въ Европу, чтобъ облаженствовать своего престарлаго отца.

Въ урочный часъ мистеръ Седли началъ, по обыкновенію, дремать въ своихъ креслахъ, и Амелія воспользовалась этимъ случаемъ для начатія бесды, имвшей исключительное отношеніе къ Джорджу. Она даже не заикнулась о своихъ собственныхъ страданіяхъ, испытанныхъ ею въ послднее время; достойная женщина бый почти убита разлукою съ сыномъ, но тмъ не мене, она считала, безсовстнымъ и даже преступнымъ жаловаться на свою судьбу. О нравственныхъ свойствахъ Джорджиньки, о его умственныхъ и эстетическихъ талантахъ, и блистательной перспектив, ожидавшей его впереди на широкомъ поприщ жизни, мистриссъ Эмми распространилась съ величайшею подробностію. Въ сильныхъ и чрезвычайно живописныхъ выраженіяхъ она описала его чудную, неземную красоту, и представила сотню примровъ въ подтвержденіе необыкновенной возвышенности его духа. Оказалось, что на него заглядывались даже нкоторыя особы изъ фамиліи милорда Бумбумбума, когда мистриссъ Эмми гуляла съ нимъ въ кенсингтонскихъ садахъ. Она изобразила живйшими красками, какимъ джентльменомъ онъ сдлался въ настоящую эпоху, какой у него грумъ, и какая чудесная лошадка. Учитель Джорджиньки, достопочтенный Лоренсъ Виль, представленъ былъ ею образцомъ изящнаго вкуса, идеаломъ всхъ ученыхъ мужей.

— Все знаетъ онъ, говорила мистриссъ Эмми, — и нтъ для него тайнъ въ искусствахъ и наукахъ. Какое у него общество, какіе вечера! Вы сами человкъ образованный: многому учились, многое читали, вы такъ умны, Вилльямъ, такъ проницательны— не запирайтесь: покойникъ всегда отзывался о васъ съ самой лестной стороны — вы, говорю я, непремнно придете въ восторгъ отъ вечеровъ мистера Виля, профессора моего Джорджиньки. У него собираются въ послдній вечеръ каждаго мсяца. Онъ говоритъ, что Джорджинька можетъ добиваться какого угодно мста въ Парламент, или въ университет по ученой части. Вы не можете представить, какъ онъ уменъ. Да вотъ не хотите ли удостовриться собственными глазами.

И подойдя къ фортепьяно, она вынула изъ ящика тетрадку, гд хранилось собственноручное сочиненіе Джорджа. Сей великій памятникъ генія находится еще до сихъ поръ въ распоряженіи мистриссъ Эмми. Вотъ онъ:

О самолюбіи.

 — Изъ всхъ возможныхъ пороковъ, унижающихъ характеръ человка, самолюбіе есть порокъ самый ненавистный, чудовищный, и достойный презрнія. Непозволительная любовь къ самому себ, или лучше, къ своему я, неизбжно ведетъ къ самымъ ужаснымъ, страшнымъ преступленіямъ, и причиняетъ величайшія несчастія какъ цлымъ обществамъ, такъ и фамиліямъ отдльно взятымъ. Такъ мы видимъ, что самолюбивый мужъ вовлекаетъ въ нищету свое семейство, и нердко причиняетъ оному гибель. Такъ случастся равномрно, что и глава цлаго общества наноситъ оному обществу ужасный вредъ, если не обуздываетъ, силою воли, порывовъ своего самолюбія.

Примръ. — Самолюбіе Ахиллеса, какъ справедливо замтилъ поэтъ Гомеръ, причинило Грекамъ тысячи несчастій (См. Hom. Iliad. Lib. 1. v. 2). Такъ, и въ наше время, самолюбіе покойнаго Наполеона Бонапарта причинило Европейцамъ безчисленныя бдствія. Да и что выигралъ самъ онъ, сей новый Ахиллесъ нашего времени? Гибель, всеконечную гибель: его изгнали изъ Европы и заточили на пустынномъ остров среди Атлантическаго Океана, на остров Св. Елены.

Изъ всхъ сихъ примровъ легко можетъ убдиться всякій, что намъ никакъ не должно слдовать обманчивымъ внушеніямъ своекорыстныхъ и честолюбивыхъ разсчетовъ. Напротивъ-того, мы всми мрами должны стараться, при своемъ образ дйствія, сообразоваться съ интересами и разсчетами своихъ ближнихъ.

Джорджъ Седли Осборнъ.

Сочинено въ дом Минервы, 24 апрля, 1827.

— Какъ вамъ это покажется? Въ его лта приводитъ примры изъ греческихъ писателей на ихъ собственномъ язык! продолжала восторженная мать. О, Вилльямъ, прибавила она, протягивая свою руку майору, — какое сокровище Провидніе ниспослало мн въ этомъ малютк! Онъ единственное утшеніе моей жизни, онъ… онъ — истинный образъ и подобіе своего отца!

«Сердиться ли мн, что она по сю пору такъ врна ему? думалъ Вилльямъ. Ревновать ли мн ее къ своему другу, истлвшему въ могил? Могу ли я стовать, что Амелія способна полюбить только однажды и навсегда? О, Джорджъ, Джорджъ, какъ мало ты умлъ цнить сокровище, бывшее въ твоихъ рукахъ!»

Эта мысль быстро промелькнула въ голов Вилльяма, когда онъ держалъ руку Амеліи, приставившей платокъ къ своимъ глазамъ.

— Другъ мой, говорила она, — вы всегда были такъ предупредительны, такъ добры ко мн!.. Тсс! Папа кажется проснулся, — извстите завтра Джорджиньку, общайте мн это.

— Навщу, только не завтра, сказалъ бдный майоръ Доббинъ. Дайте напередъ поуправиться мн съ своими длами.

Онъ не считалъ нужнымъ признаться, что еще не видлся съ своими родителями и сестрицей Анной; всякой благонамренный читатель, нтъ сомннія, побранитъ за это опущеніе почтеннаго моего друга. Скоро онъ простился съ мистриссъ Эмми и ея отцомъ, оставивъ имъ, на всякой случай, городской адресъ Джоя.

Такъ прошелъ первый день по прибытіи майора Доббина въ британскую столицу.

Когда онъ воротился въ гостинницу Пестраго Быка, жареная курица, приготовленная къ обду, совсмъ простыла, и въ этомъ охлажденномъ состояніи мистеръ Доббинъ скушалъ ее за ужиномъ. Зная очень хорошо, что члены родной его семьи ложатся спать очень рано, майоръ разсчиталъ, что было бы весьма неблагоразумно безпокоить ихъ своимъ визитомъ въ такую позднюю пору, и на этомъ основаніи онъ отправился провести вечеръ въ партер Геймаркетскаго театра, гд, думать надобно, было ему очень весело.

ГЛАВА LVIII Старое фортепьяно

Визитъ майора погрузилъ престарлаго Джона Седли въ бездну раздумья и душевнытъ волненій. Во весь этотъ вечеръ Амелія уже никакъ не могла обратить своего отца къ его обыкновеннымъ занятіямъ и развлеченіямъ. Лишь-только неожиданный гость вышелъ со двора, мистеръ Седли принялся копаться въ своихъ ящикахъ и конторкахъ, перерылъ ихъ и перевязалъ бумаги дрожащими руками, сортируя все, какъ слдуетъ, по статьямъ, которыя надлежало представать вниманію Джозефа, какъ-скоро нога его переступитъ черезъ порогъ родительскаго дома. Все приведено было въ стройный, систематическій порядокъ, и ниточки, и тесёмки, и покромки, и векселя, и росписки, и письма, полученныя въ разное время, отъ юристовъ и корреспондентовъ по коммерческимъ дламъ. При одномъ взгляд на эти документы можно было видть, напримръ, какой правильный ходъ, съ самаго начала, приняла торговля винами, неудавшаяся потомъ вслдствіе какихъ-то непостижимыхъ обстоятельствъ, которыхъ при всей прозорливости, нельзя было ни предвидть, ни предотвратить. Проектъ относительно торговли каменнымъ углемъ былъ также составленъ превосходно, и будь на тотъ разъ необходимый капиталъ у мистера Седли, нтъ сомннія, онъ ворочалъ бы мильйонами на британской бирж. Патентованныя пильныя мельницы, знаменитый проектъ относительно удобосгараемости опилокъ, равно какъ другіе, боле или мене замчательные проекты и планы, были еще разъ пересмотрны и приведены въ очевиднйшую извстность. Было уже далеко за полночь, когда мистеръ Седли окончательно обозрлъ вс эти документы, и пересталъ ходить, дрожащею стопой, изъ одной комнаты въ другую. Причемъ нагорлая свча трепетала и тряслась въ его слабой рук.