Базар житейской суеты. Часть 4

— Насилу-то управился, сказалъ наконецъ мистеръ Седли, въ назиданіе своей дочери, слдившей за всми движеніями старца, — вотъ это бумаги по виннымъ погребамъ, а вотъ опилочные документы, угольные, селитряные. Вотъ мои письма въ Калькутту и Мадрасъ, и отвты изъ Индіи майора Доббина, кавалера Бани, а вотъ и письмо Джозефа. Надюсъ, другъ мой Эмми, заключилъ старый джентльменъ, — что сынъ мой не найдетъ никакой неправильности во всхъ этихъ длахъ.

Эмми улыбнулась.

— Едва-ли, папа, Джой станетъ смотрть на эти бумаги, сказала она, — я не думаю,

— Ты, мой другъ, не знаешь этихъ вещей, возразилъ старецъ, многозначительно кивая головой.

Дйствительно, мистриссъ Эмми не отличалась тутъ особенными свдніями, но и слишкомъ свдущія особы, какъ намъ кажется, заслуживаютъ иногда большаго сожалнія. Вс эти грошовые документы, разложенные на стол, старикъ тщательно прикрылъ чистымъ шелковымъ платкомъ, полученнымъ изъ Индіи въ подарокъ отъ майора Доббина, и отдалъ торжественное приказаніе домовой хозяйк и ея служанк, чтобы он ни подъ какимъ видомъ не осмливались трогать этихъ бумагъ, имющихъ быть представленными на разсмотрніе «господину Джорджу Седли, высокородному сановнику ост-индской Компаніи, воротившемуся изъ Калькутты въ Лондонъ». Этотъ инспекторскій смотръ долженъ, по всмъ разсчетамъ, начаться завтра по-утру.

И на другой день по-утру Амелія нашла своего отца еще боле недужнымъ, печальнымъ и разстроеннымъ, нежели какимъ былъ онъ въ послднее время.

— Мн что-то дурно спалось въ эту ночь, другъ мой Эмми, сказалъ онъ, я думалъ о бдной моей Бесси. Какъ бы теперь хорошо было здить. ей въ карет Джоя, если бы она была жива! Были времена, когда мистриссъ Седли держала свои собственный экипажъ.

И глаза его наполнились слезами, заструившимися по его старческому, морщинистому лицу. Амелія отерла ихъ своимъ платкомъ, съ улыбкой поцаловала старика, сдлала щегольской узелъ на его галстух, и украсила его грудь превосходною булавкой. Затмъ мистеръ Седли надлъ великолпныя манжеты, праздничный фракъ, и принялся въ этомъ наряд ожидать своего сына съ шести часовъ утра.

* * *

На главной Соутамптонской улиц есть блистательные магазины съ готовымъ платьемъ, откуда черезъ прозрачныя стекла проглядываютъ днемъ и ночью пышные жилеты всхъ сортовъ, шелковые и бархатные, бланжевые и малиновые, сизые и голубые. Тутъ же разставлены въ симметрическомъ порядк послднія модныя картинки съ изображеніемъ чудныхъ джентльменовъ, плутовски-лорнирующихъ окружающіе предметы; чудныхъ мальчиковъ съ огромными бычьими глазами и курчавыми волосами; чудно-безобразныхъ леди въ амазонскомъ плать, галопирующихъ въ Пиккадилли подл вновь сооруженной статуи Ахиллеса. Мистеръ Джой, какъ любознательный путешественникъ, обратилъ ученое вниманіе на вс эти произведенія изящнаго искусства, и хотя калькуттскіе художники снабдили его разнообразными и богатйшими статьями мужскаго туалета, однакожь, при възд въ британскую столицу, онъ считалъ теперь неизбжно-необходимымъ запастись и украсить свою особу наилучшими произведеніями европейской иголки. На этомъ основаніи, сановникъ Индіи пріобрлъ для себя превосходные жилеты: малиновый атласный, испещренный золотистыми бабочками, черный бархатный съ волнистымъ воротникомъ и красный тортановый съ блыми полосками. Прибавивъ къ этому сокровищу богатйшій голубой атласный галстухъ съ золотой булавкой огромнаго размра, мистеръ Седли, самодовольный и счастливый, разсчиталъ весьма основательно, что онъ можетъ теперь, съ нкоторымъ достоинствомъ, въхать въ столицу Трехъ Соединенныхъ Королевствъ. Въ послдніе десять лтъ характеръ Джоя нсколько перемнился. Прежняя застнчивость и двственная робость, вызывавшая краску на его лицо, уступили теперь мсто боле прочному и мужественному сознанію своихъ собственныхъ достоинствъ.

— Признаюсь откровенно, господа, говаривалъ ватерлооскій Седли своимъ калькуттскимъ друзьямъ, люблю опрятность въ своемъ костюм, и даже допускаю необходимость щегольства, потому-что хорошее платье служитъ нкоторымъ-образомъ вывскою душевныхъ свойствъ.

Присутствіе дамъ нкоторымъ-образомъ смущало его на губернаторскихъ балахъ въ Калькутт: онъ краснлъ и даже съ безпокойствомъ отвращалъ отъ нихъ свои взоры; но все это происходило по большей части изъ опасенія, чтобъ какая-нибудь леди не вздумала въ него влюбиться. Джой разсказывалъ всмъ и каждому, что онъ чувствуетъ ршительное отвращеніе отъ женитьбы. Не было однакожь во всей Бенгаліи такого франта, какъ ватерлооскій Седли, онъ давалъ холостякамъ роскошные обды, и столовый его приборъ изъ массивнаго серебра, считался лучшимъ въ ост-индской столиц.

На выборъ приличнаго ассортимента галстуховъ и жилетовъ употребленъ былъ почти цлый день, за исключеніемъ утра, посвященнаго наниманію европейскаго слуги, который, вмст съ туземцемъ, долженъ былъ ухаживать за особой мистера Седли. Другой день былъ собственно посвященъ выгрузк изъ корабля вещей этого сановника, и Джой, отдавая порученіе агенту, смотрлъ и наблюдалъ собственными глазами, какъ приводили въ порядокъ его сундуки, ящики, книги, которыхъ никогда онъ не читалъ, и богатйшій ассортиментъ кашмировыхъ шалей, назначенныхъ въ подарокъ особамъ, которыхъ никогда онъ не видалъ.

Наконецъ, уже на третій день, мистеръ Джозефъ Седли, въ новомъ жилет и новомъ галстух европейскаго издлія, ршился двинуться съ мста для совершенія окончательнаго пути въ столицу. Чувствительный къ холоду туземецъ, постукивая зубами, закутался шалью, и помстился на козлахъ подл новаго европейскаго слуги. Джой закурилъ трубку и слъ въ коляску. Поздъ былъ вообще великолпный, такъ-что мальчишки повсюду встрчали его дружнымъ «ура», и многіе воображали, что знаменитый путешественникъ долженъ быть по крайней мр генералъ-губернаторъ.

Это ужь само-собою разумется, что мистеръ Седли повсюду склонялся снисходительно на просьбы содержателей гостинницъ, приглашавшихъ его выйдти изъ экипажа и освжиться за ихъ гостепріимнымъ столомъ. Еще въ Соутамптон онъ скушалъ нсколько яичекъ въ-смятку и три или четыре форели подъ жирнымъ соусомъ, такъ-что оказалась настоятельная необходимость залить эти яства стаканчикомъ хорошаго хереса, и эту обязанность путешественникъ выполнилъ въ Винчестер, гд экипажъ остановился для первой смны лошадей. Въ Альтон мистеръ Седли вышелъ изъ коляски по предложенію европейскаго слуги, напомнившаго, что въ этомъ мстечк приготовляютъ отличный портеръ. Въ Фарнгейм, посл обозрнія епископскаго замка, онъ остановился собственно затмъ, чтобы перекусить что-нибудь. Здсь приготовили для него легкій обдъ, и мистеръ Седли кушалъ съ большимъ аппетитомъ маринованные угри, телячьи котлетки и французскіе бобы, посл которыхъ понадобилась бутылка кларета. На слдующей станціи, въ Багшотъ-Гит, онъ подкрпилъ себя стаканомъ горячаго пунша единственно потому, что индійскій его лакей, прозябшій въ дорог, выпросилъ позволеніе погрться въ трактир этого мстечка. Словомъ путешествіе совершалось очень весело, и къ концу его мистеръ Седли, нагруженный портеромъ, виномъ котлетками, ростбифомъ, ветчиной, вишневкой и табакомъ, представлялъ изъ себя истянное подобіе маленькаго буфета на пароход. Былъ уже поздній вечеръ, когда коляска его съ громомъ подкатилась къ маленькому подъзду на Аделаидиныхъ Виллахъ. Руководимый чувствомъ сыновней любви, мистеръ Седли прямо въхалъ въ домъ своего отца, не заглянувъ даже въ гостинницу Пестраго Быка, гд Доббинъ приготовилъ для него великолпную квартиру.

Изъ всхъ оконъ на Аделаидиныхъ Виллахъ выставилась разнообразная коллекція лицъ, мужскихъ и женскихъ, и все мгновенно переполошилось въ квартир старика Седли. Маленькая служанка выбжала къ воротамъ; мистриссъ Клеппъ и миссъ Мери взапуски бросились изъ кухни къ открытому окну; мистриссъ Эмми, задыхаясь отъ внутренняго волненія, остановилась въ корридор между шляпами, сюртуками и шинелями; старикъ Седли, неподвижный и степенный, остался въ гостиной на своемъ мст и трепеталъ всмъ тломъ при мысли о торжественномъ свиданіи. Джой опустился на подножки и вышелъ изъ экипажа въ ужасномъ состояніи. Его поддерживали новый соутамптонскій лакей и несчастный туземецъ, дрожавшій отъ стужи, какъ въ лихорадк, такъ-что бурное лицо его побагровло, и сдлалось по цвту нсколько похожимъ на зобъ индйки. Проводивъ своего господина, горемычный Лоллъ Джуабъ услся въ корридор на скамь, и скоро здсь нашли его мистриссъ и миссъ Клеппъ въ самомъ жалкомъ положеніи: посинлый туземецъ страшно моргалъ своими желтыми глазами, и отчаянно стучалъ блыми зубами.

Хозяйка и дочь ея, озадаченныя видніемъ страшнаго туземца, прибжали въ корридоръ съ единственною цлью подслушать, что происходило въ затворенной гостиной, гд соединились теперь вс остававшіеся въ живыхъ члены семейства Седли. Старикъ былъ очень растроганъ, дочь его тоже, и самъ Джой, думать надобно, былъ тоже подъ вліяніемъ сильнйшихъ ощущеній. Десятилтняя разлука способна произвести могущественное впечатлніе даже на закоренлаго эгоиста, и не разъ, въ этотъ промежутокъ времени, онъ подумаетъ о кровныхъ связяхъ и родительскомъ дом. Дальность разстоянія освящаетъ и то, и другое. Продолжительное размышленіе объ утраченныхъ удовольствіяхъ, испытанныхъ на родин, обыкновенно увеличиваетъ ихъ очарованіе и прелесть. Джой былъ искренно радъ видть своего отца, и съ неподдльнымъ восторгомъ обнялъ свою сестру, которую, передъ отъздомъ на чужбину, оставилъ въ цвт молодости и красоты. Но перемна, произведенная въ недужномъ старц временемъ, печалью и несчастными обстоятельствами, огорчила Джоя. Эмми была въ траур. Объясняя причину этого явленія своему брату, она шопотомъ извстила его о смерти матери, и намекнула, чтобы онъ не заводилъ объ этомъ рчи въ настоящую минуту. Тщетная предосторожность! Старикъ Седли самъ немедленно началъ этотъ печальный разговоръ, и повствуя о подробностяхъ, сопровождавшихъ кончину его супруги, расплакался какъ дитя. Это въ высшей степени растрогало индійскаго набоба, и тутъ, едва ли не первый разъ въ жизни, увидлъ мистеръ Джой, что онъ далеко не отличается тою гранитною твердостью духа, какимъ воображалъ въ себ до настоящей мипуты.

Результатъ свиданія былъ вроятно удовлетворителенъ во всхъ отношеніяхъ. Когда Джой снова слъ въ коляску, и отправился къ гостинниц Пестраго Быка, Эмми обняла отца съ необыкновенною нжностью, и бросая на него тбржествующій взглядъ, спросила:

— Не правда ли, папа, я всегда вамъ говорила, что у Джоя чувствительное сердце?

— Правда, дочь моя, правда, отвчалъ утшенный старикъ.

Въ самомъ дд, Джозефъ Седли приведенъ былъ въ трогательное умиленіе бдственнымъ положеніемъ своихъ родныхъ и, слдуя первому побужденію своего сердца, объявилъ, что съ этой поры отецъ его и сестра не будутъ боле терпть никакихъ житейскихъ неудобствъ. Онъ пріхалъ въ Англно надолго, быть-можетъ даже, навсегда. Его домъ и вс предметы домашняго хозяйства будутъ въ ихъ полномъ распоряженіи. Амелія займетъ первое мсто за столомъ, и мистеръ Джой надялся, что она будетъ у него превосходною хозяйкой, до тхъ поръ по крайней мр, пока не прійдетъ ей въ голову желаніе обзавестись своимъ собственнымъ хозяйствомъ.