Бедный Павел. Часть 2

— Я заслужу!

— Вот когда заслужите, тогда и просить будете! — твёрдо улыбнулся я ему.

На следующий день на прощальном приёме ко мне подошла делегация горожан во главе с губернатором и владыкой Арсением.

— Чем обязан, господа? — я был удивлён, к тому же их подход вывел меня из задумчивости относительно дальнейших планов.

— Ваше Высочество! — обратился ко мне самый смелый из золотых поясов, — Мы тут с просьбишкой ничтожной! — я напрягся. После московского решения об оставлении налогов на восстановление города с пожеланиями повторить подобное обращались почти все губернии. Пришлось даже разразиться публичной руганью, чтобы остановить поток прошений. Вот здесь, похоже, воспользовавшись моим явным благоволением к Архангельску, местные решили повторить сию глупую затею. Я категорически не мог уже делать подобных подарков — деньги были нужны очень.

— Слушаю вас.

— Мы вот тут хотели город наш перестроить! — оратор под моим строгим взглядом смутился и стал робко отодвигаться с первой линии горожан.

— Хотели бы начать перестройку города в соответствии с утверждённым общим планом устроения Архангельска. — вступил уже сам Кречетников, принимая удар на себя.

— Ну и я при чём здесь? — моё недовольство пыталось выплеснуться наружу.

— Просим утвердить проект создания общества устроения Архангельска, Ваше Высочество! — криво усмехнулся губернатор, поняв причины моего недовольства, — Денег не просим!

— Ну, уж коли денег не просите… — улыбнулся уже я, — Тогда давайте, рассказывайте о своих идеях!

Торговые ряды Архангельска, очень красивые строения XVII века во время запрета торговли пришли в негодность, и горожане просили разрешения их разобрать. Намеревались завести водопровод и канализацию. Сам город же хотели радикально перестроить по новым планам, изменив уличную сетку по образцам перестроенной Москвы. К тому же кроме зданий присутственных мест для губернских служб, дома губернатора, аж трёх гимназий и множества крупных частных особняков, собирались возвести новый кафедральный собор Михаила Архангела.

В общем, планов у горожан было громадьё. Для их реализации архангелогородцы порешили отдавать на эти цели десятую часть своих доходов, Владыка Арсений брал на себя ответственность за честный сбор и сохранность средств, а Кречетников должен был этими деньгами распоряжаться.

Я смотрел на них и улыбался. В голове крутились две мысли. Первая — я горжусь такими людьми, которые решили сами отдать свои деньги, заработанные тяжким и опасным делом, причём отдать без давления. А вторая — налоги надо повышать помаленьку, купцы уже жирком обрастают, деньги у них водятся. Правда, вторую мысль я сейчас отбросил — не время ещё.

— Значит, три гимназии? — усмехаясь, спросил я.

— Три, батюшка-государь! Две нам никак — детишек много, грамота нужна! Дела купеческие требуют! — снова пришёл в себя спрятавшийся было среди товарищей авторитетный обладатель золотого пояса.

— Так и в Москве их всего две! Только в столице три ещё! — уже открыто смеялся я.

— То их дело, государь-батюшка, нам точно три надобно!

— И нам ещё, Ваше Императорское Высочество, не помешал бы Лицей, подобно тому, что для чиновников и учёных людей создан, но только для дел торговых! — вступил в разговор ещё один член делегации, церемонно кланяясь мне на французский манер.

Вот это интересно! Я подобное направление изначально упустил. Ломоносов упоминал эту тему в наших беседах об образовании, но всё было тогда не к спеху, а потом я как-то об этом благополучно забыл. И вот только здесь, в Архангельске, эта идея всплыла из уст местного купца. В Петербурге и Москве о подобном никто не упоминал, воистину, пока именно здесь наша торговая столица!

Проект я их, конечно, согласовал, но сначала передал своим секретарям. Вместо одного Безбородко, которого я отправил в Астрахань во вновь сформированную киргиз-кайсацкую экспедицию, я завёл себя двух. Бумажной работой и аналитикой занялся Михаил Вейде, отставной поручик из обрусевших немцев, упрямый педант, у которого всё вокруг сразу оказывалось на своей полочке, а деловые вопросы передал в руки Ивану Бантышу, из окольничих, вызвавшего у Румянцева восхищение своим умением выводить на чистую воду самых прожжённых дельцов.

Пусть таланта у них двоих было меньше, чем у одного Безбородко, но порядок они навели, и положиться я на них вполне мог. Ребята уже не юные, семейные, обстоятельные и верные. Они посмотрели проект, уточнили детали. От себя я попросил не разбирать Торговые ряды, а восстановить их как память о великих предках достойных людей, да и с перестройкой Собора не спешить. Уж лучше новый построить, чем старый разбирать — красивый он, намоленный, дышалось там легко. После правок я его со спокойной душой согласовал. Отслужили по почину Архангелогородских горожан торжественный молебен.

На дорожку отвёз меня Кречетников в Конецдворье — село неподалёку. Там местный священник — отец Тихон Бородулин, оказался большим любителем рыбы и затеял её готовить и запасать по-разному. Вот и позвал меня губернатор посмотреть на него и труды его.

Село-то было большое, красивое, все дома из дерева — резные, чудесные, словно в сказку попал. Бородулин был настоятелем Свято-Никольской церкви, жил при ней. Огромный, мрачный, чернобородый встретил он нас не приветливо. Года не прошло, как он овдовел, оставшись с тремя детьми один. Ну, как один — люди его не оставили, но всё же таки…

Я не нашёл ничего лучше, чем приветить его сыновей — трое ребят, старшему из которых едва исполнилось десять, а младший — годовалый младенец. Хорошие мальчишки — живые, пусть грустные, но любознательные. Мой разговор с ними действительно заставил их отца расслабиться и начать с нами беседу.

Он сам был из-под Курска и получил этот приход уже почти как двенадцать лет. За его добрый нрав и любовь к рыбе ценили его местные крестьяне. Батюшка коллекционировал и выдумывал разные способы заготовки, приготовления улова, и теперь соседи уговорили его собрать артель по рыбному промыслу и стать в ней кормщиком.

Бородулин угощал нас своей продукцией, рассказывал про происхождение рецепта, либо про обстоятельства его возникновения — он оказался замечательный сказитель, недаром его так ценили прихожане. Мне понравилось. Понравилось всё, а особенно вкусная рыба! По некоторым блюдам невозможно было даже догадаться, что они приготовлены не из свежих продуктов. Помогу я им, пожалуй. А отцу Тихону жениться надо, тяжело детям без мамы. Такой видный мужчина — найдёт он себе новую жену, а мир его поддержит. Был бы он один — ничего бы не сказал, но его мальчишки…

Отец Тихон даже сопротивлялся как-то вяло, видно, и сам всё понимал. Про решение Великого Собора, что повторные браки для вдовцов-священнослужителей разрешаются, он знал, убеждать его в возможности подобного мне не пришлось.

Интересно, вот это всё — Кречетников, Архангельск и его жители, крестьяне Конецдворья, соломбальские корабелы, которые просили дать разрешение на строительство в Адмиралтействе на деньги местных купцов пяти новых эллингов для гражданских судов, — это всё моих рук дело, или я просто плыву по волнам, что подняла мама? Я что-то изменил в этом мире, или он всё тот же, что был при том, предыдущем Павле?