Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

После такого события, в течение трёх дней Тайная экспедиция получила несколько сотен писем о принуждении к участию в заговоре от членов масонских лож, а сам главный масон России, старый друг и соратник мамы, Иван Перфильевич Елагин, тайно прибыл в Петергоф, где и излил душу Императрице. Англичане, очевидно, были уверены в своём контроле над масонским обществом в России. Тщательно культивируемое ими движение, которое считалось неким признаком цивилизации, пустило глубокие корни в нашем государстве. Пусть многие его члены оказались удалены из столицы после Панинского заговора, но большинство не пострадало, и на сей момент франкмасонами были почти все образованные люди России.

Мы не препятствовали функционированию лож, считая, и, как оказалось, справедливо,

что это просто некое модное увлечение, и на лояльность наших подданных мы можем рассчитывать. Конечно, за деятельностью обществ был надзор, и теперь Захара не было проблем с вычислением нелояльных. Таких было не очень много, но они были. Что же, тянуть дальше было бы опасно и глупо, был отдан приказ на устранение заговора.

Начали мы с Безбородко. Я долго думал над причинами и глубиной его измены и пришёл к выводу, что Прасковья элементарно использует влюблённого юношу. Мне надо было проверить результаты своих размышлений. Так что, я просто ознакомил его с письмом Прасковьи, который на его глазах извлёк из запечатанного конверта, что он прямо перед этим вложил в пакет и передал курьеру.

Если в начале беседы, он героически отстаивал невиновность моей супруги, ведя себя подобно рыцарю из романов, то после этого всё поменялось. Лицо Александра исказилось, когда он осознал, во что оказался вовлечён. Дополнительной неожиданной для Безбородко деталью была фраза Прасковьи о необходимости устранить его. Влюблённому сложно принять, что предмет его воздыханий именует его «бесполезным уродцем».

— Она ведь говорила, что любит меня! Что мы будем вместе! Что вскоре она получит больше свободы и тогда…

— То есть, дорогой Александр Андреевич, Вы были готовы на адюльтер по отношению ко мне — Вашему императору и как я наделся другу?

— Она не любила Вас!

— А Вас? — здесь он просто заплакал. Он рыдал как ребёнок, узнавший, что Деда Мороза не бывает. Вся его жизнь, все надежды и чаянья утекали в дыру, которую он же сам проделал своим безумием страсти. Бессмысленной страсти.

— Она говорила, что это письма её матери и сёстрам, которые Вы ей запрещаете отправлять! — Безбородко оправдывался из последних сил.

— Это похоже на меня? — я говорил с ним ласково, с отцовской усмешкой.

— Нет! Но…

— Саша, Вы же всё понимаете, что же сопротивляетесь правде?

— Я не верю…

— Не верите или не хотите верить?

— Не хочу! — голос его звучал глухо. Он сидел передо мной, уничтоженный собственной глупостью, обманутый любовью.

— Так сделайте над собой усилие! Рассказывайте! Рассказывайте, как стали изменником. — и он начал говорить. Всё было так, как я думал. Прасковья воспользовалась наивным юношей, который мечтал о любви. Нашёптывала ему на ухо разные сказки, и он делал всё, что она просила, надеясь, скоро получить её. А она решила просто убить его, чтобы не объяснять ему, почему этого не будет…

— Я не виню Вас, Александр Андреевич! Вас использовали… Но так ли это важно сейчас? Я не могу Вам доверять больше. Вы слабы, и Ваши слабости могут использоваться врагами — и моими, и Вашими… Вам надлежит привести свои страсти в порядок, научится ими управлять. А до сих пор Вы неспособны занимать важные посты. Я не хочу Вас обманывать — Вы один из самых талантливых моих подданных и могли бы вырасти в даже более значимую фигуру, чем сейчас. Но после этого… Идите, напишите всё, что знаете. Пока Вы будете находиться во дворце под негласным арестом. Вы не будете ни с кем общаться, а я пока решу, что с Вами дальше делать. — он подавленно кивнул и вышел. Его встретил Захар и повёл к себе на допрос.

С Прасковьей было всё сложнее. Она отбивалась, визжала, не в силах признать своё поражение. Обвиняла меня, что я хочу её убить, унизить. Картина была пренеприятная. Только масса фактов, которые были против неё, заставила мою супругу сдаться и признать всё. Правда, как оказалось, у неё был козырь в рукаве — она сообщила о своей беременности, потом зарыдала. Это меняло многое. Сослать непраздную жену в монастырь или, тем более, на

плаху для меня было положительно невозможно. Да и понимал я, что какие-то чувства я к ней испытывал. Венчаны мы с ней перед Богом. Больно это всё сложно…

За всей этой картиной из соседней комнаты тайно наблюдали мама и Финк фон Финкельштейн. Прусский посол мне был нужен, чтобы легитимизировать все мои дальнейшие действия в глазах Фридриха Великого, который после назревающей ссоры с Англией должен был остаться моим союзником против амбиций Священной Римской империи, поддерживаемой Францией. Мне было необходимо дать понять старому Фрицу, что он подсунул мне паршивый товар, которым воспользовалась, причём совершенно бессмысленно, Англия, и не моя вина в возможном разводе как с супругой, так и с нашим общим партнёром.

После этого я попросил маму принять Прасковью в Петергофе и позаботиться о ней, пока она носит в себе моё дитя. С её дальнейшей судьбой мы разберёмся после родов. Конечно, при других обстоятельствах, я бы не стал затевать скандал с Англией, но здесь уж шила в мешке не утаить, да и не пойти сейчас на принцип означало убедить англичан в их вседозволенности.

Я не хотел повторить судьбу того, прошлого, Павла Петровича, убитого табакеркой в висок. А убили-то его, а точнее — меня, в результате заговора ближних людей во главе с собственным сыном, будущим Александром I. И за всеми этими событиями стояли англичане. Жалко, что я не помню имён и обстоятельств этого заговора, но и того, что помню, вполне достаточно — в общем, особо тёплых чувств к англичанам я не испытывал.

Сэр Роберт Ганнинг не ждал нашего визита. Всё было обставлено без шума, войска привлекать не стали, все сделали специалисты Тайной экспедиции. Посланник, одетый в халат, был искренне шокирован — он слишком был уверен в своих способностях интригана и не ожидал, что всё вскроется ещё до завершения подготовки переворота. Ганнинг не мог понять суть происходящего и безвольно сидел в кресле, ожидая завершения обыска.

Большинство тайников были нам известны заранее, но нашли ещё и несколько новых — улов был знатный. Такой коллекции неофициальных писем английских вельмож я даже не ожидал увидеть. Там было достаточно материалов, чтобы опозорить не только одного короля или премьер-министра — всю Англию. Показать их ненависть даже к своим друзьям, презрение к окружающим. А их беспечность переходила все мыслимые пределы — писать такое открытым текстом! Почему эти письма сохранял Ганнинг понятно — они могли ему пригодиться.

В комплекте с депешами, которые мы изъяли у Прасковьи и Дашковой, они давали полную картину заговора. Нас с мамой англичане просто решили убить для большего контроля российской политики. Таким образом, британцы хотели также резко усилить свою власть и над Пруссией — у Фридриха не оставалось бы больше никаких вариантов, кроме как, полностью следовать в кильватере [111] воли Англии.

Письма Георга III и премьер-министра Норта могли потрясти всю Европу. Как же монарх и главный министр одной из важнейших стран мира захотели убить своего союзника и одного из популярнейших европейских лидеров. Позор для них был бы огромным — противники политики Георга могли как минимум добиться отставки правительства лорда Норта, между прочим, сводного брата короля [112] . Англии стало бы значительно сложнее оперировать на континенте, а главное — помешало бы торговле.

111

Кильватер (гол.) — струя воды, оставляемая идущим судном. Идти в кильватере — в переносном смысле, следовать путём, указанным «старшим» партнёром.

112

Лорд Норт, по мнению современников, родился в результате любовной связи его матери с Принцем Уэльским Фредериком — отцом короля Георга III.

Поделиться с друзьями: