Бег в золотом тумане

– - Стой! Рука вверх!

Мы медленно, не разгибаясь, повернули головы и увидели стоящего на берегу маленького таджика с кучерявой шевелюрой и окладистой бородой.

– - Бабек!
– - радостно воскликнул я, сразу же узнав своего старого приятеля.
– - Ты!?

– - Здравствуй, Руслан! Рыбка ловишь? А я тебя поймал! Пойдем теперь.

– - Куда пойдем?

– - К тебе пойдем. Где твой машина? Куда едешь?

– - На Кумарх еду. Дело там есть. Не пыльное, но денежное, как Житник

выражается. И ты нам нужен, мы тебя искали, хотели с собой взять, а нас твой друг Резвон в яму посадил. Пошли к машине. Там все расскажем. Ты только автомат отдай, а то Юрка тебя шлёпнет.

Бабек, не раздумывая, отдал мне автомат, взвалил на плечи мокрый мешок, сверкающий чешуёй, и мы пошли к машине. По дороге к нам присоединился Житник -- он и в самом деле сидел в кустах и наблюдал за нами и дорогой.

Бабек хорошо знал Юрку по полевым работам, но друзьями они не были. У Юрки, по-моему, вообще не было друзей. Но они тепло поздоровались, Бабек был рад знакомому человеку, а Житник -- что не пришлось поднимать шума.

Бабек рассказал, что люди Резвона не поедут нас искать. Надо спускать

озеро, да и куда мы денемся? Нас будут ждать -- и в Нагзе, и в Рамите, когда мы будем возвращаться.

– - Этот человек сказал, что с вас кожа будет сдирать, а Наташа ишаку без тыква отдаст, -- продолжил Бабек, пытливо глядя мне в глаза и старательно выговаривая забывшиеся русские слова.
– - Вам надо Арху идти. Перевал Хоки пять лет никто не чистил -- бульдозер нет, машина не пройдет. А зачем вам на Кумарх надо? Какой дело там есть?

– - Это, дорогой, мы тебе на месте объясним, -- усмехнувшись, сказал Сергей.

– - Если хорошо будешь себя вести, А как ты сюда попал? Не с бандитами случайно приехал?

– - Да, с ними. С кем еще? До речка. Потом немнога наверх брод переходил и сюда шёл. Видишь, до сих пор весь сапоги грязный. Им говорил, что вас сторожить буду...

– - Врешь!
– - перебил его Житник.
– - Это Резвон по наши души тебя послал!!?

Говори, так?

– - Да, посылал. Беги, сказал, пешком и их машина догоняй, -- криво

улыбнулся Бабек.
– - Потом, сказал, "Калашник" отдавай и стенка становись.

– - Да, он прав. Не могли они знать, что у нас машина сломалась. А если

замочить нас послал, то зачем он к нам с Федей вышел?

– - Тебя ему жалко стало!
– - процедил в ответ Житник.

– - А что с Саидом?
– - спросил я.

– - Чай пьет, песня поет, -- пожав плечами, ответил Бабек.

– - Очень веселый человек. За машина свой савсем не боится. "Куда денется? Из долина никуда не уйдет" -- говорит. Руслан, давай поехали

быстрей. Лучше уезжать отсюда, пока Резвон ничего не придумал.

***

И мы поехали. Впереди были несколько кишлаков, но без бандитов, рождённых военным временем. Часа через два, оставив машину, у трепещущего подвесного моста, мы зашли в Гускеф -- большой красивый кишлак и пообедали у бабековского знакомого Махмуда.

Здесь мы купили пару немолодых ишаков и полмешка муки - печь лепешки.

Хозяйственный Житник где-то раздобыл три ватных одеяла. Скорее всего, он решил позаботиться о бедной Наташе. Они сразу подружились, хотя невооруженным глазом было видно, что антураж этой дружбы создавался Юркой. Он крутился вокруг стройной, ладненькой девушки и если видел, что кто-нибудь собирается перекинуться с ней парой слов, немедленно вступал с нею в разговор. Она же, как я сразу заметил, пыталась встретиться глазами с Сергеем. "Ну-ну, Серый, -- подумал я, наблюдая за ней, -- как-то ты разберешься с Юркой? С ним шутки плохи..."

Ишаки никак не хотели лезть в кузов по скату, устроенному из корявых досок, но мы особенно не церемонились. У всех было приподнятое настроение, и вредные животные не могли его ничем испортить!

При погрузке Сергей со смехом, переходящим в общий хохот рассказал, как однажды обнаружил в палисаднике большого белого ишака, неизвестно как оказавшегося в городской черте. При этом он особо подчеркнул, что был не один... "Нас было трое, и мы были в "тельняшках" ". Напустив туману, он многозначительно посмотрел на меня и Лейлу...

"Сначала Черный на него сел, поехал, потом я сзади пристроился, -- вещал Кивелиди, давясь от смеха.
– - Лехе стало обидно, и он стал проситься в пассажиры: "Возьмите меня, гады"! Посадили и его, ткнули шестью ногами ишаку в бока, чтобы бежал быстрее, но он, скотина, -- ни с места! Я посмотрел под осла и вижу -- брюхо его от тяжести по земле волочится! Жалко нам его стало, слезли и думаем, что дальше делать? Тут Черный и говорит, "Давайте его на четвертый этаж поднимем!"

"Классная идея!" -- поддержал нас Лёха Суворов, в генах которого без сомнения, "хранилось" всё об Альпийском походе потенциального предка.

И вот мы повели бедолагу к "хрущевке". Как мы его затащили, - не знаю! Наверху привязали моим новым галстуком к дверной ручке и -- деру! Черный тогда болел два дня -- сорвал что-то в горле от смеха".

***

После погрузки Бабек ушел по делам в кишлак. С ним в экскурсионных целях увязалась Наташа. Мы же с Сережкой и Федей сели на придорожную траву и закурили на посошок. Некурящий Житник закрыл глаза и тут же закемарил. Лейла спустилась к речке и чертила что-то пальчиком на мокром прибрежном песке. Кивелиди смотрел на нее сквозь прикрытые веки.

– - Ты ее не профукай!
– - сказал он мне, закрыв глаза.

– - Всё может случиться! Не моя она. Украл у матери. Люблю и понимаю - не пара я ей! А если потеряю - не выживу!

– - Пока она твоя. Смотри, как нимфа! Часть природы...

– - Природа ее часть. А ты, брат, поэт! Хорошо-то как... Похоже, все у нас будет тип-топ.

Но Всевышний опять не позволил благодушию и оптимизму

поселиться в наших сердцах; "Тр-тр-тр-тр-тр", -- раздалось где-то, совсем рядом.
– - "Тр-тр-тр-тр-тр." Вмиг застыв, мы уставились друг на друга, кто недоуменно, кто испуганно.

– - Вон он!
– - встрепенулся Житник, указывая не вверх, а в сторону пышной ореховой рощи, разросшейся чуть выше по течению реки от Гускефа.

И тотчас мы увидели несущуюся прямо на нас большую грязно-зеленую муху.

Она, замедлив ход и, едва не чиркнув винтами по придорожным скалам,

пролетеда над нами на высоте всего десяти метров. Я смог ясно различить не только пилотов в обычной гражданской летной форме, но и лица пассажиров.

Из-за голов пилотов выглядывал, согнувшись в поясе и выгнув шею, плотный, загорелый, коротко стриженый человек в белой мятой рубашке с короткими рукавами.