Бег в золотом тумане

рядом, раздался треск автоматной очереди! Пули, высекая искры, ударили в скалу за палаткой. Следующая очередь прошла ниже и прострочила насквозь нашу кухню. Выстрелы оказались смертельными, и палатка, испустив дух, осела, продемонстрировав абрис внутренностей. Третья очередь ушла в сторону родника.

Но все это видел лишь я, потому что Федя, забыв о своих ранах, мгновенно вскочил и побежал к скалам.

Я смотрел на него и думал не о смерти, а о том, как ловко он передвигается: Траектория его движения была безупречна с точки зрения военного искусства. Так красиво бегают две категории профессионалов: - десантники и зайцы... Федя явно был исключением из правил. А может, он служил в армии, и просто у нас не было случая поговорить по душам! Если будем живы, обязательно расспрошу его обо всём подробно!

Несколькими секундами позже, пренебрегая опасностью, петляя и пригибаясь, я помчался следом за Федором. Спрятавшись за камнями, мы, в надежде увидеть Наташу или Сергея, стали всматриваться в сторону лагеря.

Через минуту Кивелиди неожиданно появился с восточной стороны

скалы, за которой мы прятались. Он бежал к нам, припадая на одну ногу, и кричал:

– - Там, за вами, только что стоял кто-то. С ружьем!
– - тяжело дыша,

он, упал на землю рядом с нами.

Мы в смятении обернулись и в полутьме, всего в десяти метрах от себя,

увидели Наташу с одностволкой в руках.

– - Ты как здесь очутилась? Да еще с пушкой?
– - удивленно спросил я, когда она приблизилась к нам.

– - Как, как! Когда ты с Сергеем прощался, я заметила невдалеке уларов. Спугнул их кто-то. Вот и решила посмотреть, -- ответила она, напряженно всматриваясь в сторону лагеря. Кивелиди стонал:

– - Ну, вы даете! О птичках беседуете, а ваш товарищ кровью истекает! Не видите, что ли рану на ноге? Перевяжите Христа ради! Не дайте погибнуть в расцвете сил на пороге "Волшебного настоящего"!

Бедро Сергея было прострелено насквозь, но крови было немного. Я выдернул шнурок из ботинка и перетянул ногу выше входного и выходного отверстий. Наташа вынула из нагрудного кармана

штормовки перевязочный пакет, взрезала спереди и сзади намокшую кровью штанину и быстро, почти профессионально, перевязала рану.

– - А тебе везет. Черный!
– - ткнул Сергей меня в бок, удовлетворенно

рассматривая плоды ее труда.
– - Не придется тебе через Арху

бежать. Похоже, Резвон сам сюда пожаловал. И Лейла, алмаз твоего

сердца, наверняка с ним.

– - Да, это он притопал... Больше некому, -- согласилась с ним Наташа, и глаза её засверкали от ненависти.

– - Как некому?
– - еле сдерживаясь, чтобы не закричать, задал я риторический вопрос.

– - Не удивлюсь, если Резвон здесь, но и Абдурахман за скалой может прятаться! Слышали ведь вертолет...

– - Почему они ночи не дождались?
– - продолжила Наташа, внимательно посмотрев на меня, -- Положили бы тёпленьких! Торопятся... Не терпится им в войну поиграть! Что же, поиграем!

– - Ну-ну! С одностволкой против автоматов...
– - скептически скривил губы Федя.
– - Не оторвется номер...

– - А что? Юрка от штольни не уйдет. Значит, они у нас в окружении!

Надо пугнуть их, чтобы сами не полезли. Вы тут пока полежите, а я

вперед пойду, "поохочусь"... Что толку здесь топтаться! Вскинув

ружье, Наташа ушла в темноту...

Всё правильно! Сергей ранен, мой мозг парализован горем, а святое место командира единогласно досталось красивой и смелой женщине...

***

Как только наша боевая подруга растворилась в темноте, наверху у штольни раздался взрыв гранаты. Через минуту полной тишины мы услышали один за другим два выстрела, произведённых из Юркиной вертикалки. Сообразив, что именно он поставил точку в дуэли на штольне, мы воспрянули духом.

А когда через минуту, в тридцати метрах от нас бухнуло ружье нашей атаманши, мы все чуть не расцеловались... Её выстрел явно кого-то достал. Сразу же после него раздался вопль, через небольшую паузу перешедший в отчаянную матерную тираду.

– - Смотри ты, русак попался! Красиво как говорит!
– - восхитился я.
– -

Серый, что там было -- дробь или пуля?

– - Дробь наверняка. Слышишь, как рыдает? Вот, дает! А Юрку-то, после взрыва гранаты, я похоронил, -- прошептал Сергей. Если он в лазе сидит, его гранатометом не достанешь. Молодец!

– - Да...
– - согласился с ним Федя.
– - Фартовый мужик! Но ежели враги поимеют Житника, -- то все! Хана штольне со всеми потрохами!

– - Хватит гадать!
– - Я был на взводе, поэтому и оборвал Фредди.

:-- Как нога? Минут через двадцать жгут ослабить надо, не то гангрену заработаешь!

– - Нормально. Крови нет, правда болит и дергает здорово. Что делать будем? Я не ответил Серёге. В это время в голову мне пришла мысль, что Лейла ушла добровольно, не выдержала совершенно ненужных, тяжких даже для мужчины, испытаний. Поняла, что я не тот человек, который способен беречь и обихаживать хрупкую женщину... И ушла через Зидды в город. И Бабек, как истинный мужчина, решил ее сопровождать.

Такое спасительное для моего воспалённого мозга объяснение было столь очевидным, что я тут же расплылся в радостной улыбке.

– - Что делать будем?
– - переспросил я, с трудом вернув лицу серьезность. Я думаю, надо срочно идти в лагерь за Юркиным хирургическим набором.

Разрежем тебе, Серёга, ногу! Почистим, аккуратно зашьем белыми

нитками... Федя будет мне ассистировать!

– - Да ну тебя к чёрту! Я серьезно.

– - Подождать надо немного. Они наверняка уйдут, если не ушли уже. А мы не снайперы, чтобы ночью в засаде сидеть. Подбирая слова, чтобы сказать ещё что-то, я вспомнил вдруг кроткий взгляд Лейлы и опять провалился в бездну отчаяния.

– - Если Резвон здесь, и Лейла у него, -- уже дрожащим голосом продолжил я, -- то завтра они обязательно явятся и будут ее на золото менять. Зачем под пули лезть, если можно так все взять? Но он все сделает, чтобы и рыбку съесть и нас на кол посадить. И скажу сразу, Серый: если Резвон согласится на обмен, то я все сделаю, чтобы и вы согласились. В твоем согласии я, впрочем, убежден. Никуда не денешься, как и Наташа. А от Житника и Фредди прикроешь. С ней вместе прикроете.

– - Ну... Черный! Ты как всегда худший вариант отслеживаешь. Не улавливаешь, что после обмена всё наоборот будет: он в штольне, а мы снаружи. И учти, если он кокетничать начнет, мы пообещаем ему полтора ящика золота взорвать. И разнести всю эту штольню в пух и прах. Пусть с лупой по горам окрестным самородки ищет!