Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
А пока закрывай глаза.
Здравствуй и прощай, Гвендолин Шеферд.
========== Эпилог. Гидеон ==========
Эпилог
УБЕРИТЕ ЭТУ ЛУНУ
Задерни шторы поскорей,
Спугни обманный свет
Луны, чья маска и теперь
Все та же - большей фальши нет, -
Хотя на наших лютнях пыль
Бог знает сколько лет.
Не выходи в полночный сад,
Забрызганный
Глядеть на звезды, что горят
Нездешнею красой, -
Так было век тому назад,
Сегодня век иной.
Не трогай веток в темноте,
С волненьем не лови
В их аромате чувства те,
Что жили у тебя в крови,
Когда любовь равна мечте,
А жизнь - самой любви!
Пусть комнатный бесстрастный свет
Мечты твои зальет,
И эхо отлетевших лет
В душе твоей замрет…
Был слишком нежен Жизни цвет,
Да слишком горек плод!
(Томас Гарди, 1904)
Я прижимал ее к себе посильнее, укутывая в своих объятиях, чувствуя, как Гвен дрожит. Мое тело грело ее, я ловил изящные пальчики, которые она игриво вырывала из моих рук. Схватив их, прижал холодную ладошку к своему рту и начал согревать своим дыханием.
– А они хорошо смотрятся вместе…
– Кто?
– Марк и Шарлотта…
– Bravo, mademoiselle! Vous ^etes une grande entremetteuse!*
Гвендолин наигранно возмущается.
– Я не сводница! Я просто их познакомила.
– Я так и подумал!
– Хватит, Гидеон. Ты сам тоже хорош. Подталкивал Марка к ней комплиментами.
– Ревнуешь?
– Нет. – Она отворачивается от меня, показывая всем видом, что ревнует. Я начинаю шептать ей на ухо по-французски слова, которыми полно мое сердце, поочередно целуя в щеку: «Милая Гвендолин. Любимая Гвендолин. Красавица моя. Нежная Гвендолин. Опасная Гвендолин. Страстная Гвендолин».
– Прекрати, - шепчет она ответ с красными щеками от смущения. – Иначе я не сдержусь и покажу аморальное поведение в отношении тебя.
Мы ехали с Дня Рождения Лесли, где мой братец Рафаэль устроил своей девушке милую вечеринку-сюрприз в честь нее. Я как подозреваю, Марк и Шарлотта оказались там неслучайно. Уж больно странно выглядели эти двое в нашей компании. Но надо отдать должное, хитрость сработала, и этот слащавый внучок не отходил от рыжей надоеды весь вечер. Отлично спелись. Шарлотта, кажется, сегодня влюбилась не на шутку. Мы сбежали первыми из гостей, выбрав простой Лондонский автобус вместо лимузинов с водителями, своих машин и такси.
– Давай, Гвен, покажи этим чопорным старичкам, что ты умеешь!
Я киваю в сторону одной пожилой супружеской пары. Мужчина бурчит что-то своей седой даме сердца, а та его слушает и кивает, слушает и кивает…
Вот бы так состариться с Гвен. На фразе «И жили они долго и счастливо» в нашей паре идет сбой - либо долго, либо счастливо. Гвендолин все-таки приняла мой отказ от бессмертия, так как она знает, какого это быть «сторожем своего личного
кладбища».Я смотрю и вижу, как она зависла в своем личном аде – в своих мыслях, глядя, не отрываясь, от пожилой пары.
– Гвенни, милая! – Я стону, прижимая сильнее. Как же это больно видеть! Это страшно.
– Прости меня. – Она возвращается снова ко мне, но все еще мыслями там. – Прости.
Она постоянно извиняется, когда такое происходит. И мне подсказывает, что это не только за потерянное внимание. Гвендолин считает себя уродцем, что она обделяет меня, так как не смертна и не может постареть рядом со мной вот так, как эти старички. А еще, что бесплодна…
– Гвен, ты знаешь, что извиняться не стоит.
Она сглатывает комок в горле и пытается сдержать наворачивающиеся слезы.
– Знаешь, а давай, как приедем домой, закажем большущую пиццу, наденем пижамы с Микки Маусами и …
– Только не пижамы! Я вообще не понимаю, в каком коматозном состоянии я был, согласившись купить их!
– Оденешь, куда денешься!
Мы были в Дисней Лэнде. Где поедали мороженное, конфеты и катались, как дети, на всех аттракционах. Но самое безумное - это привезенные оттуда пижамы. Хоть Гвен и в восторге, когда я надеваю ее. Говорит, что «я настоящий секс» в ней. Ага. Секс. В пижаме с розовой Минни и красноштанным Микки.
Гвен молодец, умница, она организовала лабораторию по исследованию генома человека, в том числе и нас. Благодаря ей, ученые нашли чудо-сыворотку, которую мне вкалывают раз в три дня, теперь элапсация растягивается не в 24 часа ,а раз в неделю. Это стало моим спасением и спасением моих рук. Ведь для скрипача исколотые хронографом пальцы –кошмар.
Гвендолин передергивает от холода.
– Я тебе говорил одеваться теплее. Не хватало, чтобы ты заболела.
– Я не болею…
– Простудой болеют все.
Я целую ее в макушку, ощущая любимый аромат волос, духов Гвендолин и ее шампуня. Она положила голову мне на грудь и закрыла глаза, позволяя мне играться с ее локонами. Я укутал любимую в свою куртку, чтобы она сильнее согрелась, наплевав на ее возмущение. Гвен сильно боится за меня. Иногда маниакально начинает уверять, чтобы я проверился у всех врачей. Смеюсь, отшучиваюсь, зная, что она обижается и начинает нервничать потом сильнее. А потом иду к знакомому доктору и прошу сделать мне полный медосмотр, чем постоянно вызываю смех с его стороны. Я славюсь, как будущий хирург-придурок, боящийся заболеть.
– Гвендолин…
– Ммм?
– Выходи за меня замуж…
Я чувствую, как она замирает у меня на груди, прекратив дышать. После чего отстраняется и смотрит на меня своими голубыми глазами.
– Гидеон, ты не понимаешь, о чем ты просишь…
– Нет. Я, как раз, понимаю.
Она смотрит на свои пальцы, снова уходя от меня в прошлое. И ей не нужен никакой хронограф…
Я беру нежные хрупкие руки в свои.
– Гвендолин Бенфорд, я прошу вашей руки. Я хочу, чтобы вы стали моей супругой и в горе, и в радости. Пока смерть не разлучит меня с вами.