Беги
Шрифт:
Глава 5
Шарлотта не вернулась к себе домой, чтобы упаковать вещи: вдруг Люк пошел туда, чтобы ее подстеречь. Вместо этого решила следующим утром купить все необходимое в Чарльстоне. Довольно давно она не приобретала новую одежду, так почему бы и не раскошелиться на парочку вещичек для собственного гардероба.
Сейчас они с Тони неслись через ночь на юго-восток по федеральной автомагистрали номер 26. В салоне «форда таурус» воняло табаком, потому что раньше эта машина принадлежала отцу Тони, а он, как оказалось, выкуривал несколько дешевых сигар в день.
Тони
— Все отлично.
Шарлотта спросила:
— Уверен, что он не против нашего заезда?
— Не-а. У него уже гостят двое парней. Ты в покер играешь?
— Знаю правила.
— Что лучше, тройка или стрит? (1)
— Стрит.
— Ладно, ты можешь играть. Вступительный взнос – пять долларов.
— Спасибо за разрешение, Тони. И как зовут твоего приятеля?
— Бен. В детстве он жил почти рядом. Его папа – мой крестный.
— Чем он занимается?
— Работает на своего отца. У них большой зоомагазин.
— А что с твоими родителями? Они по-прежнему живут в том доме?
— Они рано вышли на пенсию и несколько лет назад переехали во Флориду.
— Значит, никаких встреч с предками?
— Ты не разочарована? А с твоими что – так и живут в Нью-Йорке?
— Они умерли, - ответила Шарлотта.
Тони взглянул на нее.
— Черт, Шар. Прости.
— Они умерли много лет назад. Мне было только восемь.
— Что с ними произошло?
Шарлотта посмотрела в пассажирское окно, но не увидела почти ничего, кроме своего призрачного отражения.
— Их убили во время ограбления, - ответила она. – Меня воспитали бабушка и дедушка.
— Мне правда очень жаль, Шар.
— Спасибо. – Она решила сменить тему: - Как думаешь, сколько еще до дома твоего друга?
— Час или около того.
— Не возражаешь, если я включу радио?
— Валяй.
Радио было на частоте 93.3 – станция «Форест-сити рок», которую она порой слушала. Кид Рок исполнял рэп на тему гологрудых танцовщиц и своей команды из Мотауна. (2) Шарлотте больше нравились его кантри-песни, но даже гангстерская лирика была предпочтительнее разговоров о ее умерших родителях.
***
Бен жил в пригороде Колумбии, в бунгало эпохи пятидесятых, почти закрытом выросшей перед ним плакучей ивой. Они припарковались на въезде, сразу за грузовичком-пикапом, и постучали в парадную дверь. Никто не отозвался, и Тони ее открыл. В прихожей было темно, везде валялись кеды. Гостиная слева могла похвастаться большим эркерным окном, витиеватыми карнизами и деревянным полом. Ее можно было бы даже назвать очаровательной, если бы не плакаты с полуголыми амазонками на стенах. Голоса доносились из соседней комнаты, которая оказалась мужской берлогой - ничего подобного Шарлотта еще не видела. Неоновый знак «Будвайзера» подмигивал с красного бара-холодильника. Огромный телевизор был настроен на спортивный канал. А с потолка свисала несомненно впечатляющая люстра из перевернутых пивных бутылок. Трое парней, с ног до головы в «шотландке», сидели вокруг покрытого зеленым сукном, заставленного пивом и пепельницами стола. (3)
— Кто выигрывает? – спросил Тони, оповещая об их прибытии.
Приятели приветствовали его бранными словечками, объятиями и похлопываниями
по спине. Бен вымахал с каланчу и горбился, словно смущаясь собственного роста. Волосы у него были кудрявые, нос – вздернутый, а глаза – изумрудно-зеленые. Он вполне мог бы сойти за киношного злодея, если бы не изумительно дружелюбная улыбка. Остальных парней звали Стив и Джон. Стив, похоже, происходил от индейцев, чисто побрился, но переборщил с гелем для коротких, торчавших иголками волос. Джон был мучнисто-белым, отчего сильнее выделялись бритвенные порезы на шее, и таким пьяным, что едва мог стоять.Тони представил Шарлотту.
— Как, ты сказала, тебя зовут? – переспросил Джон всего через пять секунд после того, как Тони это произнес.
— Шарлотта, - ответила она.
— Шарлот, - повторил он, кивая с умным видом. – Слышь, Шар…лот. У ме…ня есть для тебя… три слова. Я. Люблю. Людей.
— Может, захлопнешься с этим дерьмом? – Бен потряс головой. – Он это талдычит всю ночь. Не пьян. Просто тупица.
— Уважение, - промямлил Джон, плюхаясь обратно в свое кресло. – Прояви немного ува…жения.
— Ладно, - сказал Бен. – Приятно познакомиться, Шарлотта. Теперь я понял, почему Тони так приглянулся Эшвилл.
— О-о, - ответила она, улыбаясь.
— Ему приходится компенсировать внешность подхалимажем, - встрял Тони, - иначе бедняге никогда бы не видать секса.
— Так ведь работает, - заметил Бен.
— Разве что на Дженни, - парировал Тони. – Но с таким же успехом сработала бы отбивная вокруг твоей шеи.
Бен дал Тони подзатыльник, скорчил рожу и указал на дверь в противоположном конце комнаты.
— Дженни здесь? – удивился Тони.
Бен кивнул.
— Я сказал ей, что ты заедешь, - теперь он шептал. – Она захотела тебя увидеть. И Эми привела.
Глаза Тони расширились.
— Да иди ты.
— Извини, брат. Я ей сказал, что ты привезешь новую подружку, но реакции – ноль. Что же мне было делать, не впускать в дом?
— Кто такая Эми? – спросила Шарлотта.
— Моя бывшая, - ответил Тони, запуская руку в волосы. – И она почти такая же гадина, как и твой бывший.
***
На заднем дворе Дженни и Эми расположились на пластиковых креслах возле маленького бассейна, слегка подсвеченного зелеными подводными лампочками.
Услышав, как открывается дверь, и заметив Тони, они вскочили с мест и радостно завизжали. Они обнимали его, целовали в щеку, стараясь при этом не разлить шампанское из своих бокалов.
Пергидрольная блондинка осмотрела Шарлотту с головы до пят так, словно та была Антихристом. На блондинке были джинсовая куртка с бирюзовым топиком, короткая юбка в цветочек, обнажавшая длиннейшие ноги, и чересчур экстравагантные для дружеского визита десятисантиметровые «шпильки».
— Ты, должно быть, Шерил, - сказала она, протягивая руку.
Шарлотта ее пожала.
— Шарлотта, - исправила она ошибку, - но почти угадала. А ты, видимо, Эми.
— Точно, дорогуша. А это Дженни. – Она указала на брюнетку, которая застенчиво помахала им рукой. В отличие от модной подруги, Дженни была одета в мешковатые джинсы и свитер со старомодным шарфиком.
— До чего же здорово тебя увидеть, Тони, - произнесла Эми, повернувшись к Шарлотте спиной. – Господи, сколько же ты пропадал? Мы по тебе соскучились.