Беглянка

— А если вдруг такая женщина появится… ты уйдешь к ней? — с тревогой спросила Мари.

Шарль негромко рассмеялся:

— Нет. Я никогда тебя не оставлю.

Ему было смешно даже представить такой выбор. Выбор, который в его жизни перед ним никогда не встанет.

Как ни странно, его слова успокоили Мари. Да и сам Шарль больше не сердился на жену с ее нелепым предложением. Ей ведь тоже непросто.

Примирительные поцелуи ожидаемо закончились примирительным сексом, и, вернувшись в кабинет, Шарль чувствовал себя куда спокойнее, чем перед уходом отсюда. Даже звездные гости больше не раздражали.

И вопрос Мари не беспокоил его, пока от гостей не вернулся Пьер, отчитаться о первом дне с пришлыми.

Восторг мальчишки ничуть не умерился.

— Они такие… люди, и в то же время совсем другие! — пояснил Пьер свое воодушевление.

Гости из космоса были довольно редки на Танше и обычно не покидали космопорт, где и осуществлялись все сделки. Разумеется, Пьер был слишком молод, чтобы участвовать в этих сделках, и Шарль даже не подозревал, что мальчишке могут быть интересны звездные посетители.

— Они не так и отличаются от наших людей, — заметил Шарль. — Просто более бесцеремонные.

— А еще среди них есть женщины, — Пьер улыбнулся.

— Я заметил.

— Которых можно проверить на запечатление, — невинно отметил парень.

Шарль закатил глаза:

— И какова вероятность, что подходящая мне женщина окажется среди наших гостей?

— Пятьдесят на пятьдесят, — рассмеялся Пьер.

И, хотя это не было предметом для шуток, Шарль невольно улыбнулся:

— Не с моей удачей.

— Говорят, те, кто может быть запечатлен, притягиваются друг к другу, — словно бы невзначай заметил Пьер. — Возможно, одна из женщин попала в экспедицию не случайно.

— Даже пробовать не стану, — покачал головой Шарль. — И тебе не советую. Запечатленная из другого мира — это даже хуже, чем ее отсутствие. На нее ведь не распространяются наши законы.

— Прости, дядя. Мне не стоило шутить с этим, — дошло до мальчишки.

Выслушав отчет племянника, Шарль похвалил его за энтузиазм и отпустил. А оставшись в одиночестве, задумался.

Странным образом слова Мари перекликались со словами Пьера. Женщины из космоса… одна из них могла бы быть его запечатленной. Родить ему ребенка, наследника. И он обязан был бы проверить, даже если шансы бесконечно малы, но…

Мари. И выбор, который не должен перед ним встать.

Продолжение рода или любимая женщина?

Шарль качнул головой, прогоняя морок. Нет никакого выбора. Он по-прежнему свободен от узора, и это так и останется.

Даже если этот призрачный шанс существует, Шарль не воспользуется им. Это было бы непорядочно в отношении Мари. Она не поймет и не простит. Да и сам он… не возненавидит ли ребенка, ради которого придется пожертвовать любовью? Нет. Он уже сделал свой выбор, и менять его не будет.

Но все же перед сном Шарль восстановил в памяти группу людей, прибывших на Таншу со звезд. Просто, чтобы вспомнить женщин, находящихся среди них.

Даже смешно. Они были слишком стары, чтобы рожать детей. За одним исключением.

Девушка была хороша собой. Собранные в высокий хвост иссиня-черные волосы, личико сердечком, пухлые губы и большие глаза, опушенные ресницами. И фигура неплоха — подтянутая, стройная, гибкая. Девушка совсем не походила на ученого, слишком молодая, слишком привлекательная. На нее сложно было не обратить внимания. И, если бы Шарль решился проверить звездных женщин, то начал бы с нее.

Но, даже выделяясь среди остальных молодостью и внешностью, девушка отнюдь не привлекла Шарля. Ему были совершенно не интересны звездные гости.

Оставалось надеяться, что его неугомонный племянник окажется достаточно благоразумным, чтобы не увлечься симпатичной девушкой.

Ведь она вряд ли захочет остаться жить на провинциальной планете в дальнем космосе, когда перед ней открыта вся империя с ее чудесами. Тем более при перспективе однажды отдать своего мужчину его запечатленной.

Ни одна женщина на такое не согласится. Именно поэтому Шарль ценил выбор Мари.

Впрочем, как раз его жене и не угрожало потерять своего кадхаи из-за запечатления.

У владетеля всегда хватало работы. Даже при наличии большого штата помощников управление провинцией требовало большого внимания. Шарль всегда относился к этому, как к неизбежному злу — управленческая работа была тем, от чего он просто не мог отказаться, пока его не заменит наследник. Но сейчас он был даже рад ежедневным заботам. Они позволяли ему не задумываться.

То, что он, как ему казалось, выкинул из головы накануне, в действительности крепко засело в мыслях.

Надежда. Глупая ненужная надежда обмануть судьбу и найти мать для своего ребенка. И ведь Шарль понимал, что запечатление не принесет ему ничего, кроме проблем, но отмахнуться от этого не мог.

Несмотря на то, что кадхаи по сути являлись бессмертными, вечно они не жили. И каждая смерть кадхаи, не оставившего потомства, ослабляла их. Кадхаи и без того были немногочисленны, а механизм запечатления отнюдь не способствовал росту их числа. Запечатленные редко рожали больше одного ребенка, часто умирая при родах, и большинство кадхаи не считало это проблемой. Потому что запечатление происходило без учета симпатий и предпочтений с обеих сторон, и связанными порой становились те, кто ненавидели друг друга. Впрочем, уместнее было бы сказать, что порой запечатление связывало двух любящих, ведь это случалось куда реже.

Отцу Шарля повезло — он и его запечатленная полюбили друг друга, и у Шарля был младший брат, успевший запечатлиться и похоронить жену после рождения Пьера, а после жениться снова, но уже на любимой женщине. А вот Шарлю не повезло, словно судьба отыгралась на нем за счастье родителей.

И ведь нет ничего проще, чем пойти и проверить гостий на запечатление, навсегда избавляясь от сомнений, убедившись, что ни одна из них не может стать матерью его ребенка. Но тот мизерный шанс на обратное заставляет погружаться в рутину, гнать сомнения и не сметь его проверить. И, быть может, он бы решился на проверку, если бы Мари начала снова действовать ему на нервы разговорами о ребенке.

Но Мари вела себя безупречно, разбавляя его сомнения чувством вины.

В действительности Шарлю было не за что себя винить. Но сами сомнения словно бы шептали о том, что он готов изменить Мари. При том, что измену Шарль считал чем-то неприемлемым. Верность в принципе была в натуре кадхаи. Но столь же велико было и чувство долга, что требовало продолжения рода.

Дилемма, существовавшая только в воображении Шарля, не давала ему покоя, заставляя все активнее погружаться в дела провинции. Даже самые глубокие, откладываемые месяцами.