Бегущий по лезвию бритвы

— Тьфу ты...— скривилась Фрэн Шайн,— Какое же все-таки оно гадкое на вкус!

— Подумаешь, цаца какая! — хмыкнул Норм Шайн, но тут его самого перекосило.— А ты на сей раз права. Вкус — как у гнилого гриба.— Он сглотнул было слюну, но мгновенно согнулся от приступа рвоты.

— Ничего не понимаю,— схватившись за голову, простонала Элен Моррис.— Если у нас нет комплекта, то где мы после этого окажемся? Скажи мне, Норм, ты уверен, что там мы будем вместе?

— Какая разница? — пожал плечами Сэм Риган.

— Смотрите все на меня! — громко проговорил Барни.

Все удивленно посмотрели в его сторону.

— Вот я положил Чу-Зи в рот. Видите? Вот я начинаю жевать.— Сердце его готово было выскочить из груди.

«О боже! — подумал он,— Как же я все это вынесу!»

— Ну и что с того? — усмехнулся Тод Моррис.— Тоже решил немного полетать? Тебе слабо — ты у нас не Элдрич!

Теперь Чу-Зи жевали уже все семеро. Барни вздохнул и закрыл глаза.

Когда он открыл их, то увидел склонившуюся над ним жену.

— Ответь мне толком,— говорила она,— тебе второй «Манхэттен» смешивать или нет? Ведь надо сначала лед приготовить...

— Эмили,— прошептал Барни.

— Да, мой дорогой,— женщина горько улыбнулась.— Каждый раз, когда ты называешь меня по имени, я готовлюсь получить очередную порцию нотаций. Ну давай, говори, что тебе не понравилось на сей раз,— Она уселась на кушетку и небрежным жестом пригладила свою роскошную мексиканскую юбку, которую Барни когда-то подарил ей на Рождество,— Говори, я теперь ко всему готова.

— Никаких нотаций читать не собираюсь!

«Неужели я действительно такой зануда?» — подумал Барни про себя. Он с трудом поднялся с дивана, но тут же понял, что передвигаться самостоятельно не способен,— он был вдребезги пьян.

Эмили смерила его насмешливым взглядом.

— Вон оно в чем дело. Ты опять нарезался!

Нарезался.Последний раз Барни слышал это выражение в бытность свою студентом. Так уже давно никто не говорил. Никто, кроме Эмили.

— Милая... Милая, сейчас говорят «набрался». Понимаешь? Набрался!

Потом Барни каким-то чудом добрался до кухни. Он точно знал: в буфете должно остаться спиртное.

— Набрался так набрался,— вздохнула Эмили. Вид при этом у нее был печальный.— Барни,— добавила она,— ты бы не пил столько, а? Конечно, во всем виновата только я... Ты пьешь потому, что я такая... Потому что я тебе не подхожу, вот! — Она стала поглаживать правую бровь, движение это было у нее чем-то вроде нервного тика.

— Ты здесь ни при чем,—буркнул он в ответ.— Просто я слишком многого хочу.

«Меня приучили быть требовательным к другим,— подумал он,—я подхожу ко всем со своей меркой. Мне кажется, что человек должен владеть собой, собой и своими чувствами».

«Но ведь Эмили не просто женщина,— размышлял Барни,— как ни крути, а все-таки художник. Какая, в конце концов, разница — живописец, прикладник... Все одно, богема. Во-во, точно... Богема. Жить так, как живут все художники, и при этом быть совершенно бесталанным».

Барни принялся готовить коктейль, решив на сей раз обойтись безо льда — просто бурбон и содовая.

— Что на тебя опять нашло? — спросила Эмили.— Зачем ты меня мучаешь?

— Шла бы ты куда подальше!

— А вот и не пойду, не дождешься! Никуда я от тебя не уйду, понял? — Она горестно заломила руки.— Неужели ты не можешь относиться ко мне хоть немного иначе? Мало того, что я сама из-за своих недостатков страдаю, так ты еще норовишь меня носом в них ткнуть!

— Я рад бы их не замечать, да не могу. Ты ведь ничего не доводишь до конца. Все время какие-то безумные планы — то одно, то другое — и что в результате? Вот, например...— Барни махнул рукой. Что толку с этих разговоров? Перевоспитывать Эмили уже поздно. Такое ощущение, что ей, кроме дурацкого гончарного круга и красок, ничего не нужно. Был бы в этом хоть какой-то толк, а так...

Время летело стремительно. Мир, в котором существовали Лео Булеро и сотрудники Отдела прогнозов, так же стремительно рос и мужал. Сам же Барни топтался на месте...

«Никогда мне не стать консультантом Нью-Йорка. Я так и буду торчать в этом богом забытом Детройте.

Хорошо бы возглавить нью-йоркское отделение, вот тогда я был бы счастлив. Что у меня есть, кроме работы? Ничего, ровным счетом ничего. Работать в полную силу и занимать соответственное положение — вот что важно. Все прочее — чушь».

— Я ухожу.— Барни поставил стакан на стол, пошатываясь, добрался до прихожей и снял с вешалки плащ.

— Надеюсь, ты вернешься не поздно? — Эмили проводила его до самой двери.

Барни покачал головой. Какой кошмар, вот уже целых два года они живут в этом жутком доме. Доме номер 11139584.

— Как получится,— буркнул он в ответ и открыл дверь.

В коридоре кто-то стоял. Высокий седой человек с непомерно большими стальными зубами, с неподвижными, лишенными зрачков глазами-щелями, с поблескивающей металлической кистью...

— Привет, Майерсон! — гость сверкнул железной улыбкой.

— Палмер Элдрич,— пробормотал Барни и, повернувшись к Эмили, добавил: — Его фотографии появляются в газетах каждый день! Это самый знаменитый промышленник планеты! — И в тот же миг Барни посетило странное чувство — ему вдруг стало казаться, что все это когда-то уже происходило с ним. Окончательно смутившись, он спросил: — Неужели вы пришли ко мне?

— Вы позволите мне поговорить с вашим супругом? — обратился Элдрич к Эмили. Та кивнула и послушно прикрыла за Барни дверь. Улыбка тут же исчезла с лица Элдрича. Он зло зашептал:

— Майерсон, вы как-то странно распоряжаетесь своим временем. Зачем вы полезли в прошлое? Не стоило давать вам Чу-Зи. Честно говоря, таких извращенцев, как вы, я еще не встречал! У вас осталось совсем немного времени. Через десять минут я отправлю вас назад, в ваш Чумной Барак. Если вы чего-то действительно хотите, то решайтесь побыстрее, слышите!

— Что такое Чу-Зи? — еле слышно спросил Барни.

Металлический кулак со страшной силой ударил Барни в грудь, и он полетел куда-то в кромешную тьму.