Белая река. Гримерша
Шрифт:
Это была их последняя питерская ночь, они вернулись в отель пораньше. Он заказал в номер бутылку французского вина шестьдесят седьмого года. Как ни странно, Алла не любила дорогие старые вина, ей казалось, что они пахнут пробкой и плесенью.
Они вместе приняли ванну, они всю ночь пили вино и слушали французские шансоны, они уснули, когда уже начало светать. На следующее утро он должен был встать раньше Аллы — он собирался лететь в Мюнхен прямо из Питера. Она пообещала приготовить ему завтрак, но, разумеется, проспала. Проснулась в полдень, рассеянная и томная, и обнаружила на соседней подушке записку и… доллары. «Русской девушке Алле в благодарность
Устраивая свою личную жизнь, Алла как-то позабыла о Митеньке. Не привыкла жить рядом с сыном.
А вокруг Мити кипели какие-то понятные ему одному страсти. Сначала он ныл, что хочет обратно в Лондон, но со временем привык и к Москве. Освоился. В Лондоне Митя учился в колледже с юридическим уклоном, Алле хотелось, чтобы сын поступил на юрфак.
— Я использую все свои связи. Экзамены уже начались, но ты сможешь сдать их отдельно. У тебя есть два месяца, чтобы подготовиться.
— За два месяца я не успею ничего, — фыркнул Митя.
— Значит, будешь поступать на следующий год, — спокойно улыбнулась она, — но в этом случае я ограничу тебя в расходах.
Все это время Митя пользовался ее кредитной карточкой. Алле казалось, что сын тратит немного. Во всяком случае, он был равнодушен к одежде, он никогда не покупал диски или видеокассеты. Но однажды, придя в один из своих любимых бутиков, Алла услышала от вежливого продавца:
— Извините, но лимит по этой карточке превышен.
— Как? — растерялась она. — Я всего лишь хочу купить блузу за семьсот долларов. Неужели на этой карточке нет и семисот долларов? Еще месяц назад здесь было пять тысяч! Наверное, вы ошиблись, проверьте еще раз.
— Я уже много раз проверял. На этой карточке денег нет.
В тот вечер она внимательно посмотрела на Митю. Щеки горят, блестят глаза. У сына постоянно хорошее настроение, он вслух рассказывает бородатые анекдоты и сам же заливисто над ними хохочет. Господи, как же он похож на отца! У Гены было точно такое же нервное тонкое лицо.
Ну, конечно же, кокаин. Наркотик миллионеров. Белая пыль, которая стоит дороже золота. Только на кокаин можно было потратить все эти деньги. Одна доза хорошего кокаина стоит в Москве почти двести долларов.
— Мать, а что это ты так на меня смотришь? — вдруг спросил Митя.
— Ты принимаешь наркотики, — сказала она. Сказала — не спросила.
— Да ты что? — возмутился сын — Конечно, нет! С чего ты взяла?
— Да ты в зеркало на себя посмотри. Выглядишь как египетская мумия. А глаза блестят. И веселый как Олег Попов.
— Глаза блестят, потому что я хорошо высыпаюсь. И, вообще, другая мать радовалась бы, что у нее такой веселый сын.
— Ну, хорошо. А куда в таком случае делись деньги с моей кредитной карточки?
Митя замолчал.
— Что, никак не можешь придумать правдоподобный ответ? — гневно усмехнулась она. — Интересно, где же ты теперь возьмешь деньги на дозу?
— На какую дозу?! — взвился Митенька. — Мам, ну да, я потратил эти деньги. Я бы и сам тебе сказал, но боялся, что тебе это не понравится.
— Конечно, мне не нравится, что семнадцатилетний подросток, который не проработал ни одного дня, тратит пять тысяч долларов за один месяц. Так куда же ты их потратил? Если не на дозу?
—
Мам, ну… я потратил их на девушку…— Что?
— На девушку, мам, я люблю ее, правда, мы собираемся пожениться, она меня тоже любит! Правда! — затараторил он.
— Неудивительно. Я бы тоже, наверное, влюбилась в человека, который за один месяц готов платить на меня такие деньги.
— Да не в деньгах дело, — горячо возразил Митя, — ты не понимаешь. Просто она… она такая… Она красавица, настоящая красавица. И, мам, она меня немножко старше, ей уже двадцать шесть.
— Ничего себе «немножко»! На целых десять лет.
— Она фотомодель, шикарная. У нее знаешь какие поклонники. Она рассказывала, что один из них хотел подарить ей яхту, а другой — возил ее на Каннский фестиваль.
«Все понятно! — решила Алла. — Стареющая «вешалка» решила запудрить мозги богатому молодому олуху. Скорее всего, никаких любовников у нее нет».
— Я купил ей норковую шубу, — тем временем восторженно рассказывал Митя, — и эксклюзивные японские духи за восемьсот долларов. Я снял ей трехкомнатную квартиру на Арбате, и каждый вечер мы развлекаемся в ресторанах.
— Раз так, может быть, ты пригласишь ее в гости? Интересно было бы посмотреть, — сказала Алла и мысленно добавила: «Уж я-то поставлю эту пиранью на место?»
Она ожидала, что Митя под каким-нибудь предлогом откажется, но сын радостно согласился:
— Конечно! Тебе будет интересно посмотреть на Натали.
«Тоже мне Натали, — поморщилась Алла, — а при ближайшем рассмотрении, должно быть, обычная Наташка! Натали! Не имя, а название для дешевого салона интимных услуг?»
В тот же вечер «пиранья» посетила их дом. Высокая (на полторы головы выше Митеньки), костлявая, толстогубая, с россыпью крашенных в иссиня-черный цвет кудряшек и с характерным украинским говорком. На роскошную топ-модель девчонка никак не тянула. Скорее всего, пашет в одном из мелких модельных агентств и между делом пытается найти любовника повлиятельнее. «Пиранья» была одета как итальянская кинозвезда — наимоднейшее летнее пальто из венецианских кружев, белые полусапожки из страусиной кожи, солнечные очки от Валентино. «Вот куда делись мои деньги», — печально подумала Алла, рассматривая тысячедолларовые наряды.
— Добрый вечер! — тепло улыбнулась она. — Митя не говорил, что у нею такая молодая и красивая мама.
— Сапожки можете не снимать.
— Что вы, у вас такая чистота, я так не могу, — засуетилась девчонка, скидывая обувь, — я принесла торт. Сама испекла. Никто не умеет готовить медовые тортики, как я. Митеньке вот очень нравится, как я готовлю.
Митя зарделся, как застенчивая восьмиклассниц а Алла грустно подумала: «Похоже, девчонка настроилась серьезно. Наверное, действительно намылилась замуж, раз так старается мне угодить. Надо срочно что-то придумать».
Они пили зеленый чай с медовым тортиком («пиранья» и правда готовила восхитительно), Натали щебетала о своей работе, а Митенька влюбленно на нее смотрел.
— На самом деле я очень устала от работы манекенщицы, — кокетливо вздохнула Натали, — знаете ли, съемки, кастинги, восхищенные поклонники, это так утомляет. Иногда просыпаешься в Париже, а засыплешь в Милане. Я вообще нарасхват. Сам Версаче незадолго до гибели назвал меня своей музой. Я работала и с его сестрой Донателлой. Демонстрировала ее замечательные костюмы в стиле милитари. И со Стеллой Макартни. Многие девушки позавидовали бы мне, а мне так хочется осесть у домашнего очага.