Белая река. Гримерша

Алла отвернулась к окну. Какое-то странное чувство железным червячком свербело под ложечкой. Может быть, это сомнение? Доставит ли ей, Алле, «обезьянкино» горе удовлетворение? В конце концов, это ненадолго: девушка привыкнет к своему новому образу. А Ясик? Вряд ли он ее разлюбит из-за каких-то дурацких волос. Чего же тогда она, Алла, добивается?! Славы отвергнутой женщины, решившейся на месть?

Да эта мелкая месть — почти, что признание в любви. Акт полной капитуляции. Вот она я, на тарелочке подана, съешьте меня, ну хоть маленький кусочек попробуйте, все равно счет уже оплачен!

Она обернулась. Парикмахерша уже вымыла Оксанины волосы и обмотала вокруг ее шеи огромное цветастое полотенце. С влажными, налипшими на лицо прядями девушка напоминала унылого больного сенбернара.

Алла решительно встала и подошла к парикмахерше.

— Я передумала. Не надо нам никакого молодежного мелирования, — безапелляционно заявила она, — сделайте ей обычное каре по плечи. Да, и покрасьте волосы в какой-нибудь приличный цвет. Темно — каштановый, например.

Мастер пожала плечами и достала из кармана рабочего халата изящные золотистые ножницы.

Она, вероятно, будет самой красивой невестой, эта сопливая Оксана. Классическое, строгое каре с кокетливой пышной челкой удивительно преобразило простоватое лицо «обезьяны». Кроме того, волосы девушки больше не выглядели как пучки пересохшей на полуденном солнце соломы, они аккуратными глянцевыми прядями спускались вдоль лица. Если еще умело подобрать макияж: тонкое облачко дорогих духов, немного серых теней в уголках глаз, блестящая бледная помада — и Оксану вполне можно присоединить к малочисленной группе неотразимых женщин.

Когда они наконец покинули парикмахерскую, солнце уже было не таким обжигающим и по-вечернему золотым.

— Выпьем кофе где-нибудь, и надо ловить такси обратно, — скомандовала Алла, — а то мне лично не хочется ехать по серпантину среди ночи.

— Ну, хорошо, — устало согласилась похорошевшая Оксана, — тут неподалеку как раз есть приличное кафе. И недорого.

При других обстоятельствах Алла Белая ни за что не почтила бы своим присутствием подобное заведение. Легкое отвращение вызывало все: и грязноватые пластмассовые столики, и покосившиеся стулья, и выцветшие полосатые козырьки. Но как же она устала — причем ее утомило вовсе не многочасовое хождение по магазинам, а именно перманентная внутренняя борьба, закончившаяся к тому же полным поражением. Поэтому Алла безропотно присела за один из менее заляпанных столов и с вежливой улыбкой приняла из рук хмурой официантки пластиковый одноразовый стаканчик со стылым растворимым кофе.

А потом она маленькими глоточками смаковала тошнотворный напиток, время от времени украдкой поглядывала на Оксану и сама не верила своим глазам. Неужели эта симпатичная девушка со строгим правильным лицом и есть пресловутая «обезьяна»?! Она, Алла, зачем-то превратила дурнушку в красавицу. Зачем? Надо было отказаться, не ехать с ней в Краснодар. Тогда Оксана обязательно прикупила бы алую синтетику или канареечный бархат.

А сама «обезьянка», между прочим, казалась не слишком довольной произошедшей с ней метаморфозой. А может быть, она просто немного устала. Во всяком случае, вместо того чтобы радостно благодарить Аллу, она со скучным видом пила сладкий чай и откусывала большие куски от круглого песочного пирожного. «С ее весом еще позволять себе мучное и сладкое, — брезгливо подумала Алла, — да еще и во второй половине дня!»

— Я все поняла! — вдруг вскричала Оксана, вскакивая с места.

— В каком смысле? — удивилась Алла.

— До меня, наконец, дошло! Господи, какой же дурочкой я была!

«Ты и сейчас вроде бы не отличаешься особенным интеллектом», — подумала Алла, а вслух произнесла:

— Да что случилось-то?

— Ты еще спрашиваешь, что случилось? — Девушка фамильярно перешла на «ты». — Случилось! Просто ты подлая, а я тебе поверила!

— Что ты несешь?

— Не притворяйся, — она прищурилась, — да я давно заметила, что Ясик тебе нравится. Просто поверить в это не могла. Ну, зачем такой, как ты, Ясик, а?

— Белены объелась? — разозлилась Алла. — И это мне приходиться выслушивать вместо благодарности. А я, между прочим, весь день с тобой здесь провела.

— Да, провела! О, у тебя была своя цель — изуродовать меня! Из ревности.

Алла округлила глаза. Надо же, а» обезьянка» — то оказывается, вполне проницательна. Или это она, Алла, не сумела закамуфлировать свои истинные эмоции?

— Так ведь не изуродовала же, — вполне миролюбиво сказала она.

— Не изуродовала?! — Оксана достала из своей дешевенькой тряпочной сумочки пластмассовое зеркальце и несколько секунд внимательно изучала собственное изображение, а потом вдруг уронила голову на руки и горько разрыдалась. — Теперь я понимаю, в чем дело. Ты все время боролась сама с собой. Не могла решиться на такой мерзкий поступок. Но все-таки решилась.

— Ты выглядишь замечательно. Намного лучше, чем раньше. Еще одно слово, и я уйду.

Но Оксана, казалось, ее не слушала:

— Теперь я все поняла! Помнишь, в магазине тебе понравился желтый бархат? Он тебе действительно понравился, я же не слепая. Это была очень красивая ткань, и ты не смогла скрыть своих чувств. Но вместо этого заставила меня потратить деньги на какое-то бледное уродство!.. А ателье? Я сама выбрала такой замечательный фасон, с бантом сзади. Как у сказочной принцессы! А ты! Посоветовала мне сшить незаметную ночнушку. Да меня же в ЗАГСе теперь все засмеют!.. А парикмахерская?! Здесь у тебя, наконец, проснулась совесть! Ты решила искупить свою вину и придумала для меня замечательную прическу. Я все слышала, ты просила парикмахершу постричь меня коротко и сделать молодежное мелирование! Я так обрадовалась! Это была моя мечта — разноцветные прядки на коротеньких волосах. Но ты и тут все испортила. Я сначала так удивилась, когда увидела, что мне делают обыкновенное каре, а потом все поняла. Ты просто подлая, мстительная, мелочная стерва! Но Ясик тебе все равно никогда не достанется. Все равно он будет любить только меня, пусть ты и превратила меня в серую мышь! — Девушка встала и, гордо откинув назад аккуратно причесанную головку, пошла прочь.

Алла молча смотрела ей вслед, изумленно округлив глаза. Она даже не обратила внимания на то, что все посетители кафе, привлеченные громким скандалом, с любопытством на нее смотрят. Бред. Абсурд. Пьеса Кафки. Картина Босха. И тому подобное.

Конечно, Оксана отправилась в Гузерипль одна, не дожидаясь напакостившего «стилиста». В Краснодар они добирались на авто какого-то «обезьянкиного» родственника. А это значит, что придется искать такси, а потом отчаянно торговаться — наверняка ведь хитрый шофер запросит не меньше сотни долларов.

Алла вздохнула и решила завернуть на телеграф. Раз уж она в городе, надо позвонить Митеньке. В комнатке его студенческого общежития персональный телефонный аппарат. Вообще-то Алла хотела поселить сыночка в один из самых дорогих лондонских отелей, но Митяй наотрез отказался.

«Мам, ну что я буду как идиот! Здесь не принято демонстрировать богатство своих родителей», — заявил он. И поселился в обыкновенном общежитии. Да еще и не в одноместной комнате. Квадратные метры делили с ним два подростка — русский Артем и англичанин Тодд.

Ей быстро удалось дозвониться до Лондона. Слава богу, по знакомому номеру ответили по-русски:

— Але! Я вас слушаю!

— Митенька! — Алла чуть не расплакалась от неожиданности. Все-таки великое это изобретение — телефон. Ее сыночек — за тысячи километров, а его голос — вот он, крепко зажат в ее холеной ладошке.

— Это не Митенька, — немного помедлив, признался невидимый собеседник, — это Артем. Это тетя Алла, да? Я вас помню, вы же к нам приезжали.

— А Митя где? Позови его. — Ее голос поскучнел.