Белые ходят вторыми

Декольте подчеркивала пущенная под грудью лента, и точно такие же ленты перехватывали пышные рукава платья.

— Всё идеально, — грустно улыбнулась я, думая о том, что сколько бы ни противилась сегодняшнему балу, всё равно на него собираюсь.

— Ещё не идеально, — покачала головой служанка. — Сейчас…

Поднявшись с корточек, она осторожно достала из футляра жемчужное ожерелье.

— Можно?

Я кивнула, и девушка, встав у меня за спиной, застегнула украшение, а после подала мне серёжки и колечко.

— Вот теперь идеально, — расплылась она в довольной улыбке.

Я тихонько вздохнула, а подняв на себя взгляд, подумала, что даже слишком идеально.

Может, немного подпортить себе черты лица иллюзией?

Нет, рискованно. Вейнанд может догадаться. Да и многие из столичной знати уже имели возможность со мной познакомиться.

Когда в комнату постучалась Агата сказать, что экипаж уже подан и его светлость ждёт, я была готова. Вернее, совершенно не готова! Не готова столкнуться со сворой женихов, любвеобильной принцессой, точащей зуб на Рифера императрицей и его величеством. Но…

Но вдохнули-выдохнули, навесили на лицо улыбку и — на бал. Изображать беззаботную, довольную своей лёгкой жизнью шиари Ноэро.

Пока шла к лестнице, подметая полы ажурным шлейфом, а потом спускалась вниз, у меня успели вспотеть ладони, закружилась голова, а ещё пересохло в горле.

А когда увидела дожидавшегося внизу генерала, совсем хмельная стала. В белоснежном мундире, украшенном золотистыми эполетами и алой лентой через грудь Эскорн выглядел преступно красивым мужчиной.

Волосы аккуратно прилизаны, лицо свежевыбрито, на губах улыбка, а во взгляде… Поймав его взгляд, я опустила голову, чувствуя, как под румянами начинают гореть щёки.

Ну вот что со мной такое?!

Я же его терпеть не могла! Ещё каких-то два месяца назад! Что вдруг изменилось? Отчего сердце в груди начинает плясать, стоит лишь поймать его взгляд, а когда он начинает говорить…

— Лайра, вы…

Чувство такое, будто пару рюмок фирменной настойки Фенны в себя опрокинула.

— Вы сказочно прекрасны, — закончил после непонятно замешательства Вейнанд и… продолжил меня рассматривать.

Скользил по мне взглядом, заставляя сжимать перила и мысленно вспоминать джаров.

Ну вот зачем пялится?! Так платье понравилось?

— Благодарю, ваша светлость, — заставила себя улыбнуться и подняла на него взгляд.

Не буду же весь вечер носки собственных туфлей изучать.

Глава 8

— Как хорошо, что все уже в сборе! — пропела тётя, неторопливо плывя по ступеням. — Хотелось бы прибыть во дворец одними из первых.

Тесса сегодня тоже была диво как хороша, но почему-то на ней Вейнанд не задержал свой взгляд. Почтительно поклонился, отвесил дежурный комплимент:

— Чудесно выглядите, шейла Глостер, — и снова повернулся ко мне. — Раз все готовы, думаю, можем выезжать.

Морри набросила мне на плечи меховую пелерину, Тессе подали отороченный мехом плащ. Не успев выйти из дома и толком ощутить, как мороз кусает щёки, мы сразу загрузились в прогретый чарами экипаж. Я под боком у тёти, генерал напротив, что позволило ему продолжить свой визуальный осмотр.

Думаю, не стоит уточнять, что, пока ехали к императорскому дворцу, я вся извелась под его взглядом. У меня то мурашки бежали по телу, то становилось жарко, то начинало сбоить сердце. Не иначе, как от волнения из-за предстоящего вечера.

Да, да, только в этом и причина…

— Как будут проходить смотрины? Я хотела сказать, представление дебютанток, — спросила, чтобы прервать это невыносимое молчание.

И заработала ещё один долгий, изучающий взгляд.

Джар…

— По прибытии во дворец вас и других шиари, впервые представляемых ко двору, отведут в отдельный зал, где вы сможете отдохнуть перед торжественной частью и где вас поприветствует императрица.

В тот момент мне очень захотелось скривиться, но я сдержалась. Никаких кривляний, Лайра! Её величество недолюбливает твоего брата, а недолюбливать тебя у неё повода нет.

Разве что за компанию с Рифом.

— Принцесса Кайяна будет одной из дебютанток.

Мы с Тессой одновременно вздрогнули, а потом тётя сказала:

— Но она ведь всю жизнь при дворе.

— Официального представления не было.

Вечер грозил быть всё более интересным…

— И её высочеству неженатые шейры точно так же будут докучать своим обществом? — иронично хмыкнула я.

Интересно, императрица их потом всех не перестреляет? За танцы со своей кровиночкой, за прикосновения к Кайяне, за взгляды…

— Правила для всех едины, но… — Эскорн на мгновение умолк, а потом продолжил, аккуратно подбирая слова: — Шейры, у которых недостаточно громкая фамилия, понимают, что, оказывая знаки внимания принцессе, они теряют понапрасну время. Только представителям громких фамилий, такой, как ваша, Лайра, стоит уделять внимание её высочеству. Было бы неплохо, если бы именно Рифер пригласил её на первый вальс, а в ночь Чароденья — на Танец любви.

В тот самый момент я поняла, что ничегошеньки не знаю о брачных традициях Эргандара. Никогда ими не интересовалась, и генерала ни о чём таком не спрашивала, а он почему-то только сейчас соизволил рассказать о правилах безжалостной игры под названием «Охота на шиари».

Брр!

Должно быть, почувствовав моё замешательство, к которому примешивалось и смятение, и немой протест, Тесса тихо сказала:

— Ах, помню свой первый вальс и праздник Чароденья при дворе… Волшебное было время. Мой покойный муж, да прибудут с ним духи, пригласил меня на мой первый вальс в ночь дебюта и потом в самую снежную ночь в году — на Танец любви. Тем самым полковник заявил всему Эргандару, что желает стать мне мужем, а я, приняв приглашение на танец, ответила ему согласием. Вскоре после этого мы объявили о помолвке, а ранней весной поженились.

Тётя печально улыбнулась, погружаясь в воспоминания о далёком прошлом. Вряд ли она тосковала по покойному супругу, скорее, по тем ярким и насыщенным для неё дням. Своего мужа, полковника Глостера, она почти не знала. И замуж выходила восемнадцатилетней девчонкой, в то время как её почтенному избраннику уже давно перевалило за пятьдесят. Вскоре после женитьбы полковник погиб, и тётя перебралась к нам. Заботиться, как она любила повторять, о малышне своей любимой, но такой хрупкой сестры.

И продолжала заботиться последние девятнадцать лет.