Белый ходок

Мертвецы расположились вокруг крепости ровными рядами, безмолвные стражи в вечном карауле. Их синие глаза горели в сгущающейся темноте, создавая причудливую иллюминацию. Ветер шевелил их истлевшие одежды и гремел костями, создавая музыку смерти.

Он поднялся на вершину башни и оглядел свои владения. Насколько хватало глаз, простирался белый покров зимы. Где-то там, далеко на юге, за многими сотнями лиг, люди грелись у очагов и рассказывали детям сказки о страшных чудовищах с севера. Скоро эти сказки станут явью.

Но пока он был терпелив. У него было время, чтобы собрать армию. Время, чтобы найти способ преодолеть Стену. Время, чтобы изменить судьбу мира согласно своей воле.

Медведь внизу тихо зарычал — не от угрозы, а от преданности своему господину.

***

Дым поднимался тонкой струйкой в серое небо, выдавая присутствие жизни среди бескрайней мертвой пустыни. Он заметил его ещё за несколько лиг — чёрную полоску, прочерчивающую горизонт, как шрам на белоснежном лице зимы. Медведь под ним учуял запах горящего дерева и человеческой плоти, тихо зарычав в предвкушении.

Поселение располагалось в долине между невысоких холмов, прикрытое от северных ветров естественной грядой камней. Десяток жалких хижин, сложенных из брёвен и обмазанных глиной, жались друг к другу вокруг центрального костра. Дым исходил из дыр в крышах, крытых звериными шкурами и ветками. Это было одно из тех затерянных поселений одичалых, что веками прятались в самых глухих уголках земель за Стеной.

Он остановил медведя на гребне холма, откуда хорошо просматривалась вся долина. Внизу сновали фигуры — мужчины, женщины, дети. Все они были закутаны в меха и звериные шкуры, их лица обветрены суровым климатом. Около тридцати душ — немного, но достаточно для начала.

Первым их заметил мальчишка, который пас коз у края поселения. Увидев огромную фигуру на склоне холма, он закричал и побежал к хижинам, размахивая руками. Крик подняли другие — мужские голоса, полные тревоги и страха.

Люди высыпали из своих жилищ, хватая всё, что могло послужить оружием. Каменные топоры, костяные копья, ножи из обточенного кремня — жалкое вооружение против того, что несло им смерть. Но одичалые не привыкли сдаваться без боя. Даже перед лицом неминуемой гибели они готовы были защищать свои дома.

Старейшина племени, седобородый мужчина с лицом, изрезанным шрамами, вышел вперёд. В руках у него был бронзовый меч — древняя реликвия, возможно, доставшаяся от предков времён Героев. Лезвие было зазубрено и покрыто патиной, но всё ещё могло резать.

— Прочь, демон! — закричал старик, поднимая меч над головой. — Именем старых богов заклинаю тебя — ступай обратно во тьму, откуда пришёл!

Он засмеялся — звук получился как треск ломающегося льда. Старые боги? Они давно забыли об этих землях, оставив их во власти холода и смерти. Никто не придёт на помощь этим жалким людишкам.

Медведь начал спуск по склону, каждый его шаг отдавался грохотом в промёрзшей земле. За ними следовала армия мертвецов — сотни скелетов и разложившихся трупов, двигавшихся в абсолютном молчании. Только стук костей да шелест истлевших одеяний нарушал тишину наступающей ночи.

Одичалые собрались в круг вокруг центрального костра, выставив вперёд мужчин с оружием. Женщины и дети прятались за их спинами, но в глазах даже малышей читалась готовность умереть, но не сдаться. Такова была природа свободного народа — они предпочитали смерть рабству.

Первая стрела просвистела мимо его головы, вторая ударила медведя в грудь, но отскочила от толстой шкуры, не причинив вреда. Лучники среди одичалых стреляли из самодельных луков, сделанных из рогов и жил. Их стрелы были способны пробить обычную кольчугу, но против мёртвой плоти оказались бесполезны.

— Огонь! — заревел старейшина. — Несите огонь! Только огонь может остановить мертвяков!

Несколько воинов схватили горящие головни из костра и побежали навстречу надвигающейся армии. Пламя в их руках плясало и трещало, отбрасывая пляшущие тени на снег. Они кричали боевые кличи своего племени, призывая духов предков встать на их защиту.

Но духы не откликнулись.

Первый из храбрецов добежал до передовых рядов мертвецов и взмахнул горящей палкой. Пламя коснулось истлевших одежд скелета, и они вспыхнули. На мгновение показалось, что огонь и вправду может остановить нежить — горящий мертвец пошатнулся и упал.

Однако за ним поднялись ещё десятки. Воин попытался отступить, но костлявые руки уже тянулись к нему со всех сторон. Его крик ужаса оборвался, когда мёртвые пальцы сомкнулись на его горле.

Остальные защитники дрогнули, увидев смерть товарища. Огонь — их единственная надежда — оказался лишь временной помехой. Мертвецов было слишком много, и они наступали со всех сторон, сжимая кольцо вокруг поселения.

Резня началась с заходом солнца. Одичалые сражались с отчаянием обречённых, но их мужество не могло противостоять неумолимой силе смерти. Каменные топоры раскалывали черепа и ломали кости, но мертвецы продолжали идти вперёд. Костяные копья пронзали гниющую плоть, но раны не останавливали тех, кому боль была неведома.

Он наблюдал за побоищем, восседая на спине медведя в центре поселения. Иногда, когда кому-то из одичалых удавалось прорваться через кольцо мертвецов, медведь одним движением лапы превращал беглеца в кровавую кашу. Но в основном он просто смотрел, как его воля воплощается в жизнь.

Старейшина племени держался дольше всех. Древний бронзовый меч в его руках рубил направо и налево, отсекая головы и конечности. Старик дрался с яростью загнанного волка, прикрывая собой женщину с младенцем на руках — вероятно, свою дочь и внука. Кровь струилась по его лицу из множественных ран, но он не отступал.

— Проклятие тебе, Иной! — хрипел старик, нанося удар за ударом. — Пусть старые боги накажут тебя за эту бойню! Пусть твоя душа не найдёт покоя ни в этом мире, ни в следующем!

Проклятие. Он снова засмеялся. Его душа и так была проклята с того момента, как он очнулся в этом ледяном теле. Слова старика не могли причинить ему вреда — равно как и его меч, который уже не мог пробить кольцо мертвецов.

Конец был предрешён. Костлявые руки потянулись к старейшине со всех сторон, и бронзовый клинок не мог остановить их всех. Старик упал, утянутый вниз мёртвыми пальцами. Его последний крик слился с плачем младенца, которого тут же заглушили холодные ладони.