(Бес) Предел

— Зачем нам молокоотсос? Я сам все высосу, аккуратнее, чем эта вакуумная хрень. Цеплять еще гадость какую-то на грудь.

— Совершенно не смешно.

— А чего ты тогда улыбаешься?

— Ну, Игорь, прекрати, пожалуйста. И вообще, причем здесь ты, если молоко нужно детям?

— Я тоже люблю молочко. Все, ладно. Берем, который подороже, хотя ты только представь, как он тебе сиськи оттянет! Мне кажется, проще договориться с детьми, чтобы они не ленились и сами сосали.

— Ну вот ты и будешь с ними договариваться.

— Конечно я, придем домой и я поговорю с ними заранее. Может тогда не будем его покупать сейчас? Я запомню, как он выглядит и куплю, если понадобится после родов, к тому же, нехорошо покупать все заранее.

— Я не поняла, кто из нас баба, Бессонов? Совсем что ли чокнулся с этими приметами? Мы берем все сегодня! — чуть ли не топая ногой, уверенно произносит Марина, поправляя края пальто. — По крайней мере, кроватки, пеленальный столик и молокоотсос прямо сейчас, — кидает коробку в тележку и, крепко сжимая мою ладонь в своей руке, буквально тащит к кроваткам.

Стоило только Марине подойти к огромному разнообразию кроватей, как ее лицо тут же преобразилось. И появилась эта нереальная улыбка, от которой я когда-то сошел с ума.

— Ну и как их выбрать?! Все такие хорошенькие, глаза разбегаются. Мы же две розовые возьмем? Или может быть разного цвета? Голубой?

— Ну если хочешь, чтобы одна из девочек стала в последствии мальчиком, то давай возьмем розовую и голубую. Будем как заграничные дебилы воспитывать детей, давая им гендерную свободу. Начнем с кроватки, а потом подключим мальчиковую одежду.

— Прекрати свои шуточки, они совсем не к месту сейчас.

— Тогда не спрашивай очевидные вещи. И выбирать, Мариша, надо сначала не цвет балдахина, а то из какого материала изготовлена кроватка, есть ли автостенка, наличие колес и фиксаторов для них, ящик в подкроватном пространстве, и многое-многое другое.

— Ты все-таки просмотрел брошюру, которую я подкинула, — улыбаясь произносит Марина, обхватывая меня обеими руками.

— Конечно, все, что лежит в сортире больше недели, я всегда читаю.

— Вот зачем было портить такой момент?

— Может потому что это правда?

— Ладно, Бессонов, не нуди и давай выбирать кроватки.

— Я попробую.

***

Смотря на детскую, меня переполняют какие-то странные ощущения неправильности. Вроде все миленько, в духе комнат для маленьких принцесс, но зачем так рано делать комнату, если первое время дети будут спать в нашей спальне? Дожили, я боюсь сказать об этом Марине, ибо точно взбесится, а этого мне хочется меньше всего.

— Игорь?

— А?

— Почему у тебя сейчас такое лицо как будто здесь не детская, а какой-то общественный туалет? Тебе не нравится, как сделали стены? Ну так надо было выбирать со мной и руководить всем процессом, а не кривить лицо, когда все уже сделано. Как же мне все это надоело!

— Хватит, Марин, не передергивай. Я тебе слова плохого не сказал, а ты из ничего делаешь трагедию.

— Ничего я не делаю, — садясь в кресло-качалку, констатирует Марина. — У всех мужья как мужья, пусть лентяи с пузом, играющие в танчики и пьющие пиво по вечерам, зато хотя бы в выходной терпят своих жен и проводят время вместе, а я своего мужа вижу… да никак я тебя не вижу.

— Начинается.

— Не заканчивается. Я просто не понимаю, нам не хватает чего-то? Зачем ты носишься с покупкой нового помещения? Ну сколько тебе нужно этих ресторанов, чтобы ты успокоился? Посмотри на наш дом, — обводит рукой комнату, тяжело вздыхая. — Зачем ты его строил, если почти не бываешь здесь? Ну зачем это все, Игорь?

— Во-первых, — сажусь на корточки, накрывая Маринины колени руками. — Я не все, и жену свою не терплю, а люблю. А ты сейчас борзеешь, моя дорогая, но я прощаю тебе это в силу твоего положения. Может, я не самый активный домосед и лучший муж, но даже те недолгие часы, проводимые дома, я провожу с тобой, а не с танчиками и пивом. Да, я амбициозен, но пока мне позволяет мое здоровье и есть желание, я могу и должен увеличивать наш капитал.

— Нам хватит этого. Пожалуйста, ну остановись. Помнишь, всякий раз, когда мы проходили около ***, я мечтала о том, чтобы зайти в него и купить шубу. Чтобы все ахали, от того какая я крутая и красивая.

— И?

— Ну, я крутая и красивая, а куда мне эту шубу надевать? Кому мне ее показывать, Игорь? Не надо мне это уже ничего, я тебя хочу видеть, а не шубу, в которой уже вполне вероятно моль завелась. Хоть остаток беременности проведи со мной, пожалуйста.

— Мариш, завтра я подпишу договор на покупку нового помещения, и через пару недель я буду весь твой. Я тебе еще надоесть успею. Достану вас троих так, что все, о чем ты будешь мечтать-это сбежать от меня.

— Обещаешь? — зарываясь пальцами в мои волосы, шепчет Марина.

— Обещаю. И вам, малявки, тоже обещаю, — приподнимаю Маринину кофту вверх, оголяя огромный живот, и шепчу в пупок. — И чтобы грудь сосали как надо, и соски мне не портили, все поняли?

— Соски тебе? Может мне, Бессонов? — еле произносит жена, задыхаясь от смеха.

— Ну а кому они потом достанутся, мне конечно. Так, все, только посмейте испортить мамину грудь и получите…

— Чего они получат?

— Люлей, когда подрастут, — целую Маринин живот, чем вызываю ее очередной приступ смеха.

— Игорь?

— Ну что опять? — поднимаю голову на Маринин голос, вновь наблюдая на ее лице что-то совершенно далекое от улыбки.

— Мне иногда так страшно становится, что если я умру во время родов или с девочками что-то будет не так? Ты же нас не бросишь, если они будут нездоровыми?

— Ну что ты глупость несешь? Сейчас ты включила бабу?!

— Ты не ответил на вопрос.

— Потому что я не хочу отвечать на чушь. Но если тебе так станет спокойнее-нет, я не брошу наших девочек, если вдруг с ними будет что-то не так. И вообще, давай сменим тему, все с нашими крошками будет хорошо. Что, папа даром что ли в баночку дрочил?