Беспечные

Она хмуро осмотрела обоих и спросила:

— Что болит?

— Левое плечо, — ответила Ванесса.

— Левая рука, — ответил Остин.

Женщина развела и рассадила их по разным койкам, отделенным шторками друг от друга.

— Раздевайтесь до пояса! — строго приказала она обоим и задернула входную шторку у койки Ванессы.

Ванессе было неловко раздеваться в присутствии мальчика, пусть он и был за шторкой и её не видел, но она всё же себя пересилила и, развернувшись спиной к его койке, сняла рубашку, накинув её на плечи. На её плече уже проступал огромный синяк. Такой же она нащупала и у себя на бедре.

Вскоре пришла женщина и осмотрела её синяк, прощупала руку.

— Перелома и вывиха нет. Просто ушиб. Сейчас мазь принесу, через час всё пройдёт. Но лицо ей не мажь, я тебе для этого другую дам.

— А что у меня с лицом? — удивилась Ванесса.

Женщина на неё как-то странно посмотрела и молча достала зеркало из прикроватной тумбочки. Из зеркала на Ванессу смотрела некогда миловидная девочка с двумя хвостиками, с опухшим наполовину лицом, красной пятерней от пощечины на всю щеку и рассеченной губой.

— Кэти меня убьёт, — в ужасе прошептала Ванесса, а потом заорала на весь лазарет, вскакивая с койки: — Да как ты смел!!!

Но её тут же схватили за руку и добродушно сказали:

— Оденься сначала, а по рогам ему ещё успеешь надавать. А ещё лучше — Кэти и попроси.

Ванесса залилась краской и села обратно.

— Не н-надо Кэти! — жалобно донеслось из-за шторки. — Я же извинился уже.

— Молчать! — гаркнула женщина белой преграде и, снова добродушно просмотрев на Ванессу, спросила:

— Ещё что-то болит?

— Наверное, синяк на бедре, — шепотом ответила Ванесса.

— Снимай штаны, — обычным голосом приказала женщина.

— Но… — окончательно засмущалась Ванесса.

— Да никто тебя тут не видит, — вздохнула женщина. — Давай быстрее, пока у него рука не отвалилась.

Ванесса в ужасе подумала, что из-за неё кто-то может лишиться руки, и быстро оголила бедро. Там действительно оказался внушительных размеров синяк.

— Ходить не больно? — спросила женщина, ощупывая ногу выше и ниже ушиба.

— Нет.

— Значит, просто ушиб. Будешь мазать той же мазью, что и руку. Пока одевайся. Я его осмотрю и всё тебе принесу.

Женщина ушла, а Ванесса, быстро одевшись, снова присела на край койки.

— За что ж ты так бедную девочку? — донёсся укоризненный голос из-за шторки. — Она, между прочим, тут всего несколько недель, балбес.

По звуку это был подзатыльник.

— Я не специально, — виновато оправдывался Остин из-за шторки. — Так получилось.

— Вечно у тебя «так получается», — строго ответила женщина. — Вот не принесу тебя сейчас мазь — и пусть твоя рука отсохнет! Будешь знать, как руки на девочек поднимать.

Ванесса в ужасе спрыгнула с кровати и помчалась к шторке с криком:

— Он не виноват! Это я виновата!

Она резко отодвинула шторку между их койками и замерла, не зная, смущаться, пугаться или восхищаться.

Остин сидел без рубашки, спиной к ней, а на всю ширину спины у него красовался рисунок сокола, стремительно летящего вверх, расправив крылья. Да и спина у него была очень накачена, как для мальчика его возраста. А вот левая рука, которую придерживала женщина, была вся красно-синяя и выглядела просто жутко, будто с неё или вот-вот кожа слезет окончательно, или она действительно сейчас отвалится.

— Ух т… — на полуслове запнулась Ванесса, восхищенная соколом, и в ужасе закрыла рот руками, разглядывая руку.

Остин к ней обернулся и равнодушно сказал:

— Не парься, тут и не такое вылечивают.

— Я не хотела, — еле выдавила из себя Ванесса. — Я не знала, что так получится… Я учусь магии всего три недели… Я не знала…

— Три недели?! — хором сказали женщина с Остином и на неё уставились.

Ванесса кивнула.

— Фигасе! — ошарашено произнёс Остин.

По лицу женщины тоже было заметно, что она очень удивлена.

— По-моему, ей пора на второй этаж, — Остин ткнул в Ванессу пальцем, когда вышел из ступора.

Пока Остин смотрел на Ванессу, женщина, глядя на неё, слегка помотала головой из стороны в сторону, давая ей понять, что не стоит. Ванесса тут же вспомнила, зачем она здесь, и равнодушно ответила:

— Мне и тут хорошо.

А женщина тут же перевела тему:

— Так, красавец, жди здесь. Сейчас я твою мазь принесу. Мазать каждые два часа. Дня через три должно пройти. Если нет — придёшь ещё раз, обследую более глубоко. Будем думать, что с тобой делать дальше.

— Понял, — буркнул Остин.

Женщина ушла, а Ванесса набралась смелости и спросила:

— А потрогать можно?

— Руку?

— Сокола.

— Ну трогай, — усмехнулся Остин.

Ванесса дотронулась до головы сокола, нарисованной чуть ниже шеи Остина — он вздрогнул — и провела пальцем от клюва по шее и до самого кончика правого крыла.

— Красивый, — завороженно сказала она.

У Остина покраснели уши.

— А такой рисунок больно делать? — спросила она, убрав руку.

— Нет. Это простой магический узор. Его наносят магией, подкрашивая Эш в клетках кожи.

— Я тоже такой хочу! — весело сказала Ванесса.

— Сокола? — уточнил Остин, не оборачиваясь, но его уши уже стали нормального цвета.

— Надо подумать! — так же весело ответила девочка, но тут снова увидела обмороженную руку Остина и спросила: — Сильно болит?

— Болит, но лучше не трогай.

— Не буду, — смутилась Ванесса. — Я не хотела.

— Я уже понял. Не парься.

В лазарете повисла напряжённая тишина, но тут вернулась лекарь с тремя стеклянными баночками. Две она отдала Ванессе, а третью открыла и начала мазать Остину руку. Тот непроизвольно вздрагивал от каждого её касания, и Ванесса поняла, что ему действительно больно.

«Значит, моя магия может быть смертельно опасной», — довольно подумала она и мысленно улыбнулась, сохраняя при этом виноватое лицо. В этот же мгновение ей перестало быть жалко Остина — над Снежкой взяла верх графиня Ронетта.

— Можно я пойду? — смущённо спросила графиня Ронетта.

— Иди, конечно, — ответила женщина, не отрываясь от процедуры.

— Пока, Остин.

— Скажи хоть, как тебя найти! — обернулся Остин и тут же вскрикнул: — Ай!

— Не надо, — равнодушно ответила графиня, а про себя подумала: «Мне не нужны друзья. Они лишь предают и уходят. Я и сама со всем справлюсь».