Беспокойные боги

Вторая Фанамхара.

О Сабрате мало что известно в широкой вселенной, и не без причины.

Она была нигде и ничем для Имперской Вселенной.

Точка на краю карты.

Никто и никогда не догадается о ее важности, кроме тебя, дорогой читатель. Тебя, который знает.

Именно в Сабрате была решена судьба человечества - и сьельсинов, в первую очередь сьельсинов. Ушара предрешила ее, хотя тогда я еще не знал и не понимал, что она предрешена или как это будет решено.

Когда я покинул Сабрату - через три недели после битвы при Фанамхаре, - мне уже не суждено было вернуться, и ни одно слово не последовало за мной через бескрайнюю Тьму космоса о том, что там происходило.

* * *

Аскалон" был быстр, но он никогда не смог бы перевезти всех выживших в ходе операции "Гномон", и тогда лорд Генсерик Халл передал мне на службу один из тяжелых крейсеров своих Сил обороны. ISV "Гаделика" был широким десантным кораблем с квадратным носом и кормовым замком в виде ступенчатой пирамиды, целиком состоящим из черной адамантовой обшивки, характерной для большинства кораблей имперского производства. В его обширные отсеки был погружен весь наш выживший персонал, а для самого "Аскалона" нашли место в большом трюме, идущем вдоль брюха корабля.

Из восьми тысяч двухсот человек, отправившихся из Джадда в Сабрату на борту "Троглиты", вернулись только три с половиной тысячи. Почти три тысячи погибли на борту "Троглиты" в бою над планетой или же в результате неудачной попытки абордажа, пытаясь высадиться на корабль-мир "Ругубур". Остальные погибшие отдали свои жизни, сражаясь на поверхности.

У ирчтани дела обстояли несколько лучше. Из того хилиада, что плыл с нами, осталось восемьсот. Все они были погружены на борт "Гаделики" и заморожены для предстоящего долгого путешествия, и по моей просьбе были найдены специальные капсулы, способные вместить и заморозить Рамантану и четырех его спутников. Эгазимн и Атиамну воспротивились идее фугу, и Рамантану пришлось силой заставить их подчиниться на глазах у остальных. Капсулы использовались для перевозки скота, и сьельсинов заставили лечь в них, свернувшись калачиком, как младенцев, пока капсулы наполнялись.

"Это не убьет нас?" - спросил меня капитан.

"Я перевозил таким образом одного из твоих сородичей", - ответил я. "Давным-давно".

Мне нужно было увидеть императора, но император скрывался - так сказал принц Алдия, - и у меня не было возможности напрямую связаться с Его Сиятельством. Телеграф, который был одной из половин секретной пары, позволявшей Оберлину общаться с Цезарем в его скрытой крепости, был потерян вместе с "Троглитой", и я не мог рисковать, передавая информацию о "Гномоне" по более публичным правительственным каналам. Я попытаюсь связаться с Императором во время нашей остановки в системе Тиринса, но перед тем, как мы покинули дворец генерал-губернатора в Уильямтауне, я распорядился передать по официальным каналам короткое загадочное послание.

Его Императорскому Сиятельству, Вильгельму XXIII из Дома Авентов, Первородному сыну Земли, Защитнику Солнечной системы и т. д.

Я получил и прошу вашего прощения.

Моя миссия была не завершена.

Я немедленно отправляюсь на Форум.

Я сам отправил это послание, помеченное печатью службы безопасности генерал-губернатора и с пометкой "высочайшая срочность". Оно попадет к императору, который узнает, что оно от меня. Я получил и прошу вашего прощения– порядок обратный, следствие следует за причиной.

Многое я мог бы изложить в письме. О смерти Оберлина, о неудаче "Гномона", об уничтожении вайядана-генерала Музугары и о побеге Ушары. Но я не мог говорить об этом, не допуская возможности, что письмо прочтут не только глаза Цезаря.

Я плыл на Форум, где, как говорят, ветер дует во все стороны сразу.

Форум, где нет твердой земли.

* * *

"Жаль, что капитан Гошал не пригласил меня помочь с последней трапезой", - говорил Нима, следуя за мной. "Я бы справился с этим гораздо лучше, чем этот его дурак-повар".

Не сбавляя шага, я завернул за последний поворот коридора, который привел нас к обзорной галерее и подъездному пути, и сказал: "Не ты один это ешь, Нима".

Служащий школы Немрут учтиво заметил: "Это неприлично, доми. Человек с положением должен есть как подобает".

"Ты суетишься, как старуха, знаешь об этом?" спросил я, открывая дверь. Она откатилась в сторону, в углубление в стене. За ней находилась тесная обзорная галерея - приемная с косыми окнами, идущими вдоль левой стороны и выходящими на подфюзеляжный трюм.

Сам "Аскалон" уютно устроился на своем месте прямо за окнами, вплотную прижавшись к стеклу. Так близко, что можно было внимательно рассмотреть его поцарапанную и покрытую язвами эмаль. Два года, проведенные в пустыне, наложили свой отпечаток. На плавно изгибающемся внешнем корпусе появились разводы, а красный пятиугольник, нарисованный на хвостовом плавнике, был практически стерт.

"Где Кассандра?" спросил я.

"Точно не знаю, доми", - ответил Нима. "Капитан ждет нас в офицерской столовой через двадцать минут".

"Он подождет", - отмахнулся я.

Казалось неправильным посещать обеды, передвигаться по кораблю по обычным делам. Казалось неправильным, что мир не остановился на Сабрате, что все не было приостановлено в погоне за Ушарой.

"Кассандра должна присоединиться к нам", - сказал я наконец, изучая свой корабль через стекло и свое призрачное отражение в нем.

"Она не была приглашена", - ответил слуга.

"Ты ее не видел?"

"Нет, доми", - ответил Нима. "Она была в гостях. Хотела побольше увидеть корабль, я думаю, перед завтрашней заморозкой. Юный Альбе, я думаю, будет присутствовать".

Уже девять дней в варпе. Эта мысль промелькнула в сером веществе моего разума. Осталось двадцать лет. "Гаделика" была не такой быстрой, даже близко не такой быстрой, как "Троглита". Гошал говорил мне, что она достигает максимума около 700C. 700C, и двадцать лет до Тиринса.

Проигнорировав упоминание Нимы об Эдуарде, я сказал: "Мне следовало отправиться на "Аскалоне". Мы могли бы добраться туда раньше".

"Мне казалось, вы сказали, что не хотите терять из виду остальных", - последовал ответ Нимы. "Не желательно, чтобы люди говорили или исчезали из поля зрения государственного аппарата".

Это были почти мои точные слова, и услышать, как меня повторяют, как попугая, с такой точностью, могло бы смутить, если бы я не провел половину вечности рядом с Валкой.

"Совершенно верно", - сказал я. "Просто мне хотелось бы сделать что-то еще".

"Вы уверены, что это… Существо-Наблюдатель сбежало?"

Лицо, отраженное в отполированном окне, изобразило кривую усмешку, и я с усилием сгладил ее, пробормотав фразу.

"Совершенно уверен", - ответил я ему.

"Что ж, если это так, доми, то у нас еще есть время", - сказал Нима, поправляя один из своих шелковых манжет. "Сьельсины тоже должны путешествовать. Возможно, им придется путешествовать дальше, чем нам".