Беспощадная истина
Шрифт:
Когда настала очередь взвешиваться Бастеру, он не стал снимать футболку. Он весил дряблые 224 фунта [214] .
Когда бой начался, Бастер попытался повторить тактику МакНили и принялся наседать на меня. Два раунда прошли в ближнем бою, а в третьем он попытался прижать меня к канатам, но я ушел влево и за счет этого движения провел два правых апперкота. Он упал. Когда меня спросили на пресс-конференции, почему я пропустил так много ударов, я ответил, что «усыплял» Матиса и что пропущенные удары были «ловушкой, заговором, как и все в нашем обществе». На самом же деле в Матиса было очень трудно попасть. Если вы просмотрите все его поединки, вы убедитесь в том, что никто еще
214
101,6 кг.
Матис был слегка бледен:
– Майк Тайсон сшиб меня, и когда я посмотрел вверх, рефери уже считал: «Пять!» И я сказал сам себе: «Черт, а что же случилось с одного до четырех?»
На первых рядах в зале сидел Фрэнк Бруно, один из действующих чемпионов в тяжелом весе, и мы с Крокодилом провели психическую атаку. Как мы уходили с ринга, Крокодил крикнул ему:
– Майк, вот он! Это наша очередная отбивная! Мы идем за тобой, сынок!
А я показал ему на себя:
– Я – номер один!
Мой поединок с Бастером привлек внимание двадцати девяти процентов аудитории, это оказался самый высокий рейтинг для телеканала Fox. Однако я не был доволен своими выступлениями после выхода из тюрьмы.
На этот поединок я привез Кению. У Моники уже была дочка, мы назвали ее Рейни. У меня появилась также падчерица Джина, и была еще дочь Майки от одной женщины из Нью-Йорка. Моника или дети не могли общаться со мной, когда рядом была Кения: когда они проявляли ко мне ласку, та готова была напасть на них. На время поединка я оставил ее в гостиничном номере. Вернувшись, я обнаружил, что апартаменты люкс полностью разгромлены: шторы порваны, на полу дерьмо, большой диван в гостиной разорван в клочья.
То же самое она проделала и в таунхаусе Дона Кинга в Манхэттене, когда я остался там после боя. Я оставил ее и пошел в клуб, и она стала там сходить с ума. Она перепортила все, что могла. После этого таунхаус вынуждены были закрыть и провести в нем дезинфекцию. Но мы не извлекли из этого урока. В Огайо Рори запер ее в моем гараже. Когда он через некоторое время пришел за ней, он увидел, что она буквально содрала крышу с одного из моих «Мазерати».
Едва прошел год с моего выхода из тюрьмы, как Дон уже запланировал мне поединок с Фрэнком Бруно за чемпионский пояс. Для этого я был не в форме ни физически, ни морально. Мои переживания в этой связи можно было почувствовать по моему интервью журналу «Ринг»:
– По моим собственным ощущениям, я сейчас нервничаю больше, чем в начале своей карьеры или когда я был чемпионом. Может быть, это легкая неуверенность. Даже на тренировках мне хочется всякий раз выложиться до последнего. Я даже не знаю, хорошо это или нет. Я знаю, что надо делать, но никак не могу отделаться от этих сомнений. И меня здорово раздражает неуверенность в самом себе после успешных выступлений на протяжении стольких лет.
Когда журналист задал вопрос о моем проигрыше Дагласу, я начал выходить из себя:
– Люди говорят: «Посмотри, сколько у него денег!» Я часто слышал неадекватные оценки в свой адрес. Мне трудно представить, что кто-нибудь мог позавидовать моей жизни. Если бы он прошел через все то, через что пришлось пройти мне, он бы, наверное, покончил с собой. Я чуть не сдох. Мои волосы начали седеть и выпадать, столько мне всего пришлось пережить и передумать. Я мог сойти с ума, но вместо этого я взял себя в руки и весь день занимался в своей камере бегом на месте. Я шел в душ, а там опять начинали лезть в голову эти мысли. Я теперь всякий раз ожидаю худшего. Если происходят хорошие вещи, я радуюсь. Но при этом я постоянно ожидаю худшего. Я всю жизнь ожидал, что меня грохнут. Мне просто нужно вернуть уверенность в себя. После поединка с Бруно, когда на мне будет чемпионский пояс, никто уже не сможет побить
меня. Моя уверенность станет выше неба, выше звезд.Однако на каждого доброжелательного журналиста, с которым я мог поделиться своей болью, приходился тот, кто хотел сделать мне неприятное. Я принимал участие в национальной медиа-конференции по селекторной связи, приглашая на предстоящий поединок, и один из таких парней спросил меня: «Майк, верны ли слухи о том, что у вас повреждены глаза? Если это так, то не является ли это следствием частого воздействия на вас перечного газа во время секса?»
Иногда я просто не знал, как сдержаться и промолчать. На одной из пресс-конференций, посвященной пропаганде бокса, выяснилось, что я передал пятьдесят тысяч долларов Молодежному центру имени Мартина Лютера Кинга в Лас-Вегасе, и я прокомментировал это следующим образом:
– Это не означает, что я стал прекрасным парнем. Для меня сейчас все кажется обузой. Не знаю, следует ли мне использовать слово «обуза», но я просто не отношусь к числу совершенно благополучных парней. Я стараюсь делать все, что в моих силах, но всякий раз немного не дотягиваю до идеала, во мне всегда находятся какие-то недостатки.
Когда репортер спросил меня о моей дочери, я сделал Монике весьма сомнительный комплимент:
– Ее мать очень красива, но Рейни так красива и великолепна, что на ее фоне ее мать выглядит дурнушкой.
И о чем я только думал?
Перед поединком с Бруно у нас был какой-то совершенно сумасшедший лагерь. Крокодил занимался организацией моих спаррингов. Он пригрозил моим спарринг-партнерам, что, если они не будут уважать его, я настучу им по голове. После первого спарринга он пришел ко мне и заявил:
– Майк, а знаешь, все эти парни говорят, что они надерут тебе задницу. И что после этого они вместо тебя будут драться за чемпионский титул.
Он ударил меня прямо под дых. Значит, эти парни теперь собирались угробить меня? Мои спарринг-партнеры намеревались драться со мной не на жизнь, а на смерть? Что за черт?
Однажды незадолго до поединка я прыгал со скакалкой, когда ко мне подошел Крокодил.
– Ты возвращаешься, чемпион. Али тоже был в изгнании, а затем вернулся и дрался за титул чемпиона мира, – сказал он.
– Да, Али не смог завоевать его, но я дерусь не с Джо Фрейзером [215] . Я дерусь с Фрэнком Бруно. Когда Али вернулся, ему пришлось драться с настоящими зверями. Но я собираюсь вернуть свой чемпионский пояс, – сказал я. – Я собираюсь сделать этого парня.
215
Джозеф Уильям «Джо» Фрейзер (1944–2011) – американский боксер-профессионал, выступавший в тяжелой весовой категории; олимпийский чемпион 1964 года, чемпион мира (по версии WBC, 1970–1973 гг.; по версии WBA, 1970–1973 гг.); в 1971 г. одержал победу в поединке с Мохаммадом Али).
Эту уверенность я взял с собой на ринг. Меня сопровождал Крокодил, который был одет в черную жилетку с белой надписью на спине: «Любят немногие, ненавидят многие, уважают все». Когда я вышел на ринг, меня освистали впервые за всю мою карьеру, потому что в Лас-Вегас на бой прилетели тысячи бешеных английских фанатов Бруно, но я не слышал этого дерьма.
– Тайсон – насильник, ла-ла-ла, ла-ла-ла, – скандировали они. Но я ничего не слышал.
Когда Бруно вышел на ринг, я почувствовал от него запах страха. Его собственный промоутер позже отметил, что, как только распахнулась дверь раздевалки для выхода на ринг, «словно кто-то уколол Бруно, и он будто сдулся». Он перекрестился раз десять, пока исполняли британский гимн. То, что он боялся, придало мне настоящую уверенность. Когда мы дрались с ним первый раз, он дал мне хороший бой. Затем в поединке за титул он побил моего спарринг-партнера Оливера МакКолла, а также нокаутировал Леннокса Льюиса.