Беспощадный дикарь

Я не могла скрывать свои оценки, когда есть правило держать ее в курсе, но я уже даже не злюсь на Фокса за то, что испортил мой рейтинг. Это всего лишь оценка, так в чем же дело? Моя жизнь не закончилась и не разрушилась из-за того, что я получила пять с минусом вместо пяти с плюсом. Чтобы прийти к этому осознанию, потребовалась глубокая медитация, и как только это сделала, груз свалился с плеч, оставив меня более легким. Я должна поблагодарить его за то, что заставил меня посмотреть правде в глаза.

— Прощальная речь — это не то, что я бы выбрала для себя в любом случае, — бормочу.

Мама бросает суровый взгляд, который предупреждает, чтобы я отступила. Это все твои цели, — хочу огрызнуться я, но делаю размеренный вдох и отпускаю. Просто продержись до конца церемонии, напоминаю себе. Тогда я смогу наконец отдохнуть от их шоу с собаками и пони.

— Мы встретимся с тобой после, дорогая, — говорит папа. — Будем болеть за тебя.

Они уходят с Холденом, чтобы занять места с остальными семьями, направляющимися на футбольные трибуны.

Фокса все еще нет и мои брови сходятся вместе, а сердце болезненно щемит. Не знаю, лишило ли его количество пропусков в этом году права участвовать в выпускной церемонии, но я надеялась увидеть его.

Мне все еще обидно, что он так легко отказался от дружбы или от того пламенного чувства, которое возникло между нами. Когда я рядом с ним, он заставляет чувствовать себя в безопасности, несмотря на то, что упрямый засранец. Фокс всегда видел мою дикую сторону, не говоря мне, чтобы я сбавила обороты. Он единственный человек, который заставляет чувствовать себя живой, и я хочу, чтобы он был в моей жизни, независимо от того, как это будет выглядеть. После того как первоначальное отчаяние от разбитого сердца утихло, новое горе образовало яму в животе.

Кончики моих пальцев нащупывают старую плетеную кожу и гладкие камни браслета.

Фокс не должен делать то, что он делает в одиночку. Я хочу помочь. Если я смогу это сделать, возможно, этого будет достаточно, чтобы загладить свою вину за нарушение обещания. Даже если была всего лишь ребенком, меня гложет мысль, что я причастна к причинению вреда его семье или ему самому.

Мысли продолжают витать в воздухе, пока я следую за остальными одноклассниками в школу, чтобы выстроиться в ряд, как мы делали вчера на тренировке. Когда нас ведут по коридорам, я смотрю на ряды шкафчиков и классных комнат, меня охватывает грусть. Родители могут гордиться, но могу ли сказать то же самое?

Средняя школа должна была стать временем, когда я начала узнавать, кем могу быть, я должна была создавать воспоминания и открывать свой собственный голос. Это шанс начать исследовать независимость и формировать ценности и цели в жизни. Но у меня ничего этого не было.

На меня натыкается мальчик, которого даже не знаю, и это заставляет меня сожалеть о том, что у нас так и не было возможности подружиться. Я хмурюсь и бормочу извинения, от которых он отмахивается, продолжая оживленно беседовать со своими приятелями.

Если бы я могла сделать все заново, без всех правил и давления, чтобы показать себя именно так, как хотели мои родители, что бы выбрала?

Как только подумала об этом, на меня обрушилось осознание, которое почти поставило на колени, воздух вырывается из губ, и я хватаюсь за платье из полиэстера, свисающее с моих плеч. Кто-то бросает на меня веселый взгляд, но я едва замечаю это.

Мама и папа не просто контролировали меня в течение многих лет, чтобы убедиться, что следую плану жизни, который они разработали, — я позволила им это, помогала им, не сопротивляясь достаточно сильно. Я сдалась и пошла на поводу, задушив свои импульсивные порывы и обуздав каждый свой каприз.

Капризы — это для детей, а ты уже взрослая женщина.

Любимая мамина критика заполнила мою голову. Забавно, что я могу быть взрослой женщиной, но родители по-прежнему относятся как к ребенку. Какие бы манипуляции они ни проводили, чтобы держать меня в узде, делая то, что, по их мнению, было лучше — то, что позволяло им хорошо выглядеть — было для них честной игрой.

Сколько раз отрезала части себя, чтобы делать то, что говорили, чтобы меня считали идеальной девочкой?

Большие части и маленькие, те, которые не казались заметными, и те, которые причиняли боль, чтобы сбрить то, чем я действительно являюсь. Все, начиная с того, что я не крашу волосы в веселый цвет, и заканчивая тем, что выбираю только те предметы, которые они хотели, вместо хора, истории женщин и факультатива по скалолазанию, который ввели в прошлом году, — потому что все, что я хотела, было не так важно, как сохранение того пути, на котором они хотели меня видеть. Я делала это, чтобы сохранить мир, в надежде, что однажды мне будет дарована награда за то, что могу сама распоряжаться жизнью. Делала это, потому что в глубине души не хотела разочаровывать их, если мое хорошее поведение было единственной причиной, по которой они обращали на меня внимание.

Потому что я боялась.

Я посадила себя в клетку так же, как и мои родители. Этому нужно положить конец.

Мое горло сжимается, когда смотрю через открытые двери на трибуны, где сидят семьи, пытаясь отыскать своих родителей и брата.

Церемония вот-вот начнется. Мои одноклассники стоят вместе со мной в очереди, ожидая, когда их выведут на футбольное поле в яркий, солнечный летний день.

Я должна быть здесь. Меня ждут. Но это не то место, где я хочу быть.

Пора перестать притворяться хорошей девочкой. Это никогда не было мной.

— Куда ты идешь? Мы уже начинаем, — говорит Дженна Тейлор, когда выхожу из очереди.

Я оглядываюсьчерез плечо, и это первый раз, когда она обращается ко мне напрямую. Она дочь мэра, та самая, которая устроила вечеринку, на которой Фокс был раньше. Сейчас мне кажется, что это было миллион лет назад, я так ревновала, когда он повел ее наверх. Эмоции пронеслись, как гневный прилив, захлестнув до такой степени, что я просто не могла больше стоять и терпеть его дерьмо, потому что не такая. Наверное, я должна поблагодарить эту девушку за то, что подтолкнула меня к тому, чтобы найти силы.

— Мне нужно в туалет, — солгала я. — Сейчас вернусь.

Она кривится. — Тебя не волнует, что ты пропустишь начало? Это как бы твоя фишка.

— Что именно?

— Школа. Умная милая девочка? Не знаю, ты всегда казалась большой ханжой, так как ты не тусовалась все четыре года здесь и была сосредоточена только на школе.

Я поднимаю бровь. — Много предполагаешь? — Поведя плечом, смотрю мимо нее на других студентов в очереди. Большинство из них не знают меня настоящую и никогда не удосуживались заглянуть за пределы репутации или слухов. — Если ты когда-нибудь нашла время поговорить, ты бы знала, что это совсем не я. — Ее брови вскидываются, и смущенный румянец проступает на щеках, и машу рукой. — Я очень рада, что все это закончилось. На самом деле меня не волнует ни это, ни то, что я пропустила начало.