Бессонный патруль (Сборник)

Как водится, без попа никакое застолье не обходится, Поминки ль, крестины - отец Серапион тут как тут. А об свадьбе и говорить не приходится. Мы, парни да девки, как водится, в окна пялимся, смотрим, как гости вокруг стола рассаживаются.

Ну, налили по первости, прокричали, как водится, "горько!" и стали кто чем закусывать.

Батюшка, не будь дураком, придвинул к себе посудину с икоркой, выбрал ложку поуемистее, развесил утробу по коленкам - и ну уписывать икорку. С завистью поглядывают на него застольщики: каждому охота отведать диковинки. Да не силком же отымать еду у батюшки!

Так и слопал, черт кособрюхий, всю до зернышка.

С этих пор, милок, душа моя попов не принимает, за сто верст обхожу длинногривых. Да и в боге стал сумлеплться.

Дед помолчал, а потом и говорит:

– А ить не поверил ты, милок.
– В голосе хозяина послышались нотки обиды.
– И зря. Правда, самого батюшки уж давно нет на свете, а вот молодшая сестра его, ровесница мне, жива еще. Не даст соврать: вместях под окном стояли. Так оно все и было. Аграфеной ее кличут.

– А был у батюшки и сынок, - разговорился хозяин.
– Теперича, должно, годов под пятьдесят ему было б, али чуток помене. Сгинул где-то на войне. Как сейчас помню, Кешкой звали. По-ученому Винокентии, кажись?

– Иннокентий.

– Во-во! Я ж и говорю: Винокентии. А уж боевой был!

Кого хошь изобразить мог. У нас его ахтером дразнили.

– Актером?

– Ахтером. Только, значитца, экзамены за школу сдал - м тут война. Долго от его вестей не было, потом два-три письма прислал - а там и похоронка. Уж так-то Иришка убивалась...

– Какая Иришка?

– Да все та же. Одна она у нас на всю деревню.

вековухой и осталась.

Дед сокрушенно вздохнул.

– Кому же он письма слал?

– Иришке...

– А после она ни от кого писем ие получала?

– Нет. У ей же родни-то нету.

– А Иннокентий бывал в доме Берсеневой?

– Ну как же. Чай они с Иришкой в школу бегали, Друг у дружки уроки учили. Да и кто из нас не бывал друг у дружки? Деревенька-то была совсем махонькой.

– Похоронка кому пришла?

– Бабке Аграфсие.

– После войны про Иннокентия слухов никаких не было?

– Нет, не слыхал.

– Вы, конечно, хорошо ее знаете?

– Иришку-то?

– Да, Берсеневу.

– А как же. На моих глазах росла. В войну первой на трактор села. Потом на агрономшу выучилась. Последний десяток лет еще и за бригадира у нас управляется. Уважительная такая, зазря человека не обидит.

Аграфена Капитоновна расплакалась, услышав вопрос Темирбая.

– Как же, касатик, мне его не помнить? Ведь я его вынянчила. Души в ем не чаяла. Своими-то детьми бог не сподобил. А уж толковый был, всхлипывала старушка, доставая из сундука перевязанный тесьмой платочек. Все, бывало, книжки разные читал. По две, а то и по три зараз в карманах таскал. Да красиво так рассказывал.

Наконец хозяйка квартиры развязала платок.

– Вот похоронная-то, - подала она протершийся на сгибах, пожелтевший от времени листок.

Темирбай пробежал глазами пожелтевший листок. "Извещение... сентября 1941 года... рядовой Аристархов Иннокентий Серафимонович... убит в бою иод Смоленском..."

Подписи, печать - все на месте...

– А фотографии не сохранили?

– Нет, касатик. Да и зачем она вам? Ведь сколь уж годов его косточки гниют в земле сырой, - запричитала вновь старушка.

– Может, есть его письма или какие-нибудь документы?

– Нету у меня больше ничего.

– Не рисовал Иннокентий?

– Нет, не припомню такого...

– Подведем итоги трехдневной работы. Что у вас, старший лейтенант? взглянул полковник на Шалву. Тот сокрушенно покачал головой.

– Проверены все строительные организации. Никакого намека. Сам я из семнадцати автохозяйств побывал в двенадцати. И тоже ничего.

– Ну, что ж. Отрицательный результат - это тоже результат. Сегодня же срочно доведите проверку до конца.

А что выяснили относительно Берсеневой?

– Она выехала из города в субботу утром накануне обнаружения "Москвича". Сессия облсовета закончилась в пятницу.

– Не забудьте, инспектор, про мелкие гаражи, - напомнил подполковник Чернин.

– Там уже побывали участковые и дружинники.

– Что скажете вы, Сзметов?

Капитан доложил о резульгатах поездки. Полковник углубился и бумаги: Ваши выводы?

– Похищение вещей - декорация. Вор допустил просчет: не обратил внимания на то, что крадет. Вместе с ценными вещами взял старье, вместо золотых вещей - бумагу.

Странные вкусы, не правда ли? Вывод: вору нужны были не вещи. Он охотился за письмами.

– Зачем?

– Преступнику нужны именно письма. И притом личные. Возможно, Аристархова. Других писем у нее не было - она ни с кем не переписывалась. Это утверждают все жители села, в том числе и почтальон. Деловая переписка? Она не составляет ни секрета, ни какой-либо другой ценности для постороннего. Я ее просмотрел. К тому же она находится в незапертом ящике письменного стола в конторе колхоза.

– А кому нужны письма мертвеца, да еще письма столь давние? Ведь им что-то около двадцати пяти лет?
– подал реплику майор Проиько.
– Нелогично!

– У меня нет совсем уверенности, что Аристархов погиб, - тихо произнес Саметов,

– Но ведь есть похоронка!
– настаивал майор.

– Могут быть всякие случаи...

– Но этот-то не вернулся!

– Знать, на то у него были причины, - ответил капитан.

– Еще один вывод в пользу высказанной мною версии.

"Госгь" был явно знаком с обстановкой. Знал, что искать и где искать. Я имею в виду письма. А кому они нужны - об этом мы уже говорили.

– Вы упускаете из виду еще одну версию, - сказал Черпни.
– Кражу могли совершить и местные люди. Воспользовались отсутствием хозяйки и...

– Простите, но для чего им письма? Впрочем, над этим вариантом работают товарищи из райотдела.

– А если вора кто-то спугнул?
– настаивал подполковник.
– Впопыхах он схватил первое, что попало под руку?

– Тогда он скорее бросил бы все. Вряд ли из-за каких-то вещей стоит рисковать свободой!.

– Что вы, Саметов, думаете о "перелицовке" автомобильных номеров?