Бестиарий любви в стихах

А ведь еще бывает так, Что не желая навредеть Наперсник тайну разгласит, Лишь потому, что он решил, Что тайны вовсе здесь и нет: Раз не сокрыли от него, Зачем же от других таить? Вот, что один знакомый мой, Проверенный и верный друг, Однажды мне о том сказал: «Никак я не могу понять, Как и зачем мне сохранять В секрете мысли и дела Того, кто сам их не хранит И мне выбалтывает все?» Я в удивленьи отвечал: «Как мог ты, будучи умен, Безумный сей задать вопрос? Ведь ты прекрасно знаешь сам Катона мудрые слова, Что повторил потом Назон: «Когда терзает сердце грусть Ты друга верного зови, Ему открой свою печаль И сразу же ослабнет боль»? Так если надо будет вдруг Мне рассказать про боль мою, И выбор на тебя падет — Тебя решу я посвятить В дела, что от других скрывал, От матери и от отца, От братьев, от сестер моих, Ужели ты решишь, мой друг, Что должно тайну разболтать? Напротив! Должен ты ее Укрыть и бережно хранить, Ведь оказал тебе я честь, Когда наперсником избрал. А он на это говорит: «Как будет человек чужой Хранить и укрывать секрет, Который ты родной семье, Не станешь открывать, страшась, Что могут разгласить его? Да этот первый донесет, Тебе смертельным став врагом! Нет, к телу (или ты забыл?) Рубашка ближе, чем кафтан!» А я тогда ему в ответ: «Да, это правда, что должна Рубашка тело прикрывать, Но раз в рубашке есть дыра — Тогда послужит пусть кафтан, Когда он цел и нет в нем дыр. Тому подобно должен друг Другого друга прикрывать, То есть поведанный секрет Надежно, бережно хранить В том случае, когда родне Опасно тайну поверять: Всех связей родственных важней Любовь – ведь может не помочь Родня в ответственный момент, Влюбленные же и вблизи Верны друг другу, и вдали. Что ж удивительного в том, Что кто-то хочет разделить С тобою тайну, что семье Своей не станет поверять — Его не выдать должен ты, А укрывать по мере сил!» Он мне в ответ: «Теперь, клянусь, Меня ты убедить сумел!» Вот так со мной он говорил, Сомнений от меня не скрыв — Честнее друга не сыскать! Но очень мало есть людей, Что будут в честности своей, Подобно другу моему, Одну лишь правду говорить. Обычно, как сказал мой друг, Наперсник первым поспешит Секрет любовный разболтать. Поэтому я Вас прошу, Предосторожность проявлять, Себе наперсников ища — Предусмотрительности сей Примером пусть послужит Слон, Который метод изобрел, Чтоб от врага Слонят спасти. Когда подходит близко срок Слонихе плод произвести, Она идет к реке Евфрат, И в воду тело погрузив, Рождает плод: тогда Дракон Не может детям навредить. Дракон – смертельный враг Слона, И он Слоненка норовит Слюною едкой облизать, А после насмерть поразить. Но средь воды бессилен Змей — Природы огненной Дракон Не может вынести воды, Поэтому-то и стоят Слоны обычно у реки. Я буду мудрыми считать Дам, взявших со Слоних пример, Предусмотительных во всем. Пускай же дамы берегут Своих возлюбленных всегда, Чтобы Дракон об их любви Никак проведать не сумел! И те, что так себя ведут Как бы в воде рожают плод, Ведь знак предвиденья – вода. И Голубь на воде сидит, Ведь на поверхности воды Подобной зеркалу, видна Тень Ястреба издалека — И Голубь может улететь Прежде, чем Ястреб нападет — Так успевает он спастись, Заблаговременно узнав, Что на него хотят напасть. Итак, я говорю: вода — Предусмотрительности знак. И дамам следует всегда Предусмотрительными быть. Возлюбленного своего Дама удерживать должна, Предосторожность проявив — Чтоб тот надежды не терял. Не то, отчаяньем ведом, Он может признаки любви Явить, и будет он раскрыт Людьми, которым дан талант В чужие мысли проникать — Ведь применяют этот дар Обычно, чтобы зло вершить. И эти злые мастера Предательств и других злодейств Прознать способны о делах, Прежде чем те произойдут: Скольких возлюбленных раскрыл Коварный, ядовитый взгляд Этих отвратнейших людей, Опасных, будто Василиск. Да будут прокляты они! Смертелен Василиска взгляд — Он убивет наповал: Кого увидит Василиск, Того от смерти не спасти, Ведь в сердце проникает яд, Рожденный в злых его глазах. И так же с теми, чей злой взгляд Способен в сердце заглянуть Влюбленного – они узнав Мысли, таившиеся там, Спешат их сразу же раскрыть, Неся влюбленным боль и стыд. Я буду мудрой почитать Ту даму, что свою любовь Возлюбленному подарить Успеет вовремя, не дав Ему в отчаянье прийти! Однако, и такие есть, Что, не отчаявшись ничуть, Отчаянье изобразят, Чтоб состраданье пробудить. Такие хитрые мужи Искуснейше умеют лгать, И плачут, ран не получив И не страдая от любви. Девиц и дам своей игрой Они проводят без труда — Так птиц обманывает Лис. Необычайно Лис хитер И нет такой породы птах, Которых он не изловил. Поэтому, в конце концов, Лис птицам ненавистен стал — Прочь от него они летят, Его коварства устрашась. Когда же голодом томим, Желает дичи Лис поесть, Он красной глиною сперва Себя измажет, а потом Ложится кверху животом, Как мертвый, высунув язык. И вот, решив, что он погиб (А ведь к живому подлетать Они не стали б ни за что) Подходят птицы, порешив, Что ничего им не грозит (Несчастные – их смерть близка!) И окружают Лиса «труп», Намереваясь поклевать. Тут Лис скорей разинет пасть И душит птиц, их ухватив За голову, а после жрет, Так голод Лисий утолив. Обманщики – как этот Лис: Стенают, плачут от любви Пред дамой, будто смерть близка, И дама, жалость испытав, Поверив лживым их слезам, Им дарит ласку и любовь. Вот тут ее и предают, Добро оплачивая злом. Тут Вы мне можете сказать: Я сам – такой же, как они, Или еще того дурней. Но я на это возражу: Немало разных есть причин, Чтобы идти за войском вслед: Одни наживу раздобыть Хотят – им генералов смерть И гибель армии мила. Другим же радостно смотреть На битву, сами же они Не знают, чем себя занять Или куда податься им — Они идут не зло чинить, И не затем, чтоб помогать, А просто чтоб себя развлечь; Как будто птицы те мужи — Дел не бывает лишь у птах. Но и такие все же сеть, Что в армию спешат вступить, Чтобы синьору послужить И его милость заслужить. Стервятника за войском вслед Привычка гонит – он летит Затем, чтоб выгоду извлечь. Стервятник (он величиной Слегка побольше Журавля) — Дикая птица, что живет, Питаясь падалью одной. И он за армией летит, Чтоб мясо трупов пожирать. Вот так за дамами идут Иные лживые мужи, Желая выгоду извлечь, Во всем Стервятнику равны. Чем больше дам – добыча их, Тем удовольствие сильней — И счастьем их сердца полны, Коль тыщу выйдет провести. Им любо дамское добро Двумя руками загребать: От них огромный дамам вред! Однако, более всего Мужей, что даму осаждать Стремятся, не имея к ней Ни неприязни, ни любви. Желанья даме навредить В них нет, а просят о любви, Не ведая иных путей Знакомство с дамой завести. Они похожи на людей Решивших в армию пойти, Чтоб как-нибудь себя занять. Но есть и третий тип людей, Что просят даровать любовь Лишь с чистым сердцем и любя. Они служению Любви Всецело сердце отдают. И вот у этих сходство есть С мужами, что дела свои Оставив и, себя забыв, Желают только одного: Синьору преданно служить, Чтоб его милость заслужить. Нет, не привычкой я ведом, Идя за Вами, Госпожа, И выгоды я не ищу, И совершенно не похож Я на Стервятника, мадам! О да, я правду говорю: С тех пор как начал я служить И Вам на верность присягнул, Не много видел я добра, А зла немало претерпел. Так что за Вами я пошел Не из-за выгоды, а то Давно бы я от Вас отстал, И власть Амора б не признал. Я развлечений не искал, Пойдя за Вами по пятам. Ведь Вам известно, что найти Я мог бы многих дам и дев (Прекрасных, сведущих в Любви, Что ровней были бы и тем Кто много доблестней меня), Что, услыхав мою мольбу, Готовы были бы в ответ Любви усладу даровать. Нет, в этом нету хвастовства, Здесь – правда – мне свидетель Бог! Но Вам я сердце подарил, И в верности моей я тверд, Поэтому отдать другой Я сердце не могу никак — Других не буду я молить. Да, все услады я отверг, Решив лишь Вам одной служить, Но только радости с тех пор Я не вкушал, а только боль Такую, что не описать. И стал подобен я Ослу, Который ест чертополох, Не тронув сочную траву, Ведь радости я в стороне Оставил из-за Вас, вкусив Страданий горечь и печаль. Но даже мука мне мила, Поскольку я Вас, Госпожа, Всего превыше возлюбил! За Вами я пустился вслед И ни на день не отступлю С пути – не праздность повела Меня вослед за Госпожой, Напротив, бросив все дела, Я к Вам на службу поступил, В надежде милость заслужить, На все потери не смотря. Амор – Вы помните, ему Я присягнул – со мною строг, Так велика Амора власть, Что несмотря на море мук, Что причиняет служба мне, Я все страдания терплю, Даже не думая дерзнуть, Не выполнить Любви приказ — Я будто зверь, что в круг попал, Что на земле Лев начертал. Настолько благороден Лев И власть его так велика — Все подчиняются ему, Пред ним испытывая страх, И не осмелится никто Ослушаться Синьора-Льва, Ведь нету твари ни одной, Что с ним могла бы совладать. Когда желает Лев поесть И хочет жертву подобрать, Он кистью своего хвоста Рисует на земле черту Вокруг зверей. И ни один Из них не смеет пересечь Окружность – все смиренно ждут, Пока он жертву подберет. Вот так же властвует Амор — Не смею я (и нету сил), Ему перечить иль приказ Его рискнуть не исполнять. Поэтому-то и пришлось Мне бросить все мои дела, Чтоб посвятить жизнь Госпоже, Одной ей преданно служа. Но я вполне готов забыть Всю связанную с этим боль, Лишения, потери все, Если за службу буду я Любовью Вашей награжден, Что мне желаннее всего — Другой награды не хочу! Страсть к ней, желание ее Настолько завладело мной, Что мысли все о ней одной, И днем, и ночью. И во сне Я вижу Вас – хоть сам я сплю, Но сердце не смыкает глаз — И в этом я как будто Лев. Лев спит, не закрывая глаз, И мне не суждено уснуть Столь крепко, чтобы перестать О Госпоже моей мечтать: И дни, и ночи напролет Я размышленьям предаюсь О Вашей дружбе и любви — Не в силах сердце задремать. Ни ожиданье без конца, Ни боль, что так меня томит, Не могут вынудить меня О Вас, прекрасная, забыть! Пускай безжалостно казнит Меня Амор, пусть колет, жжет, И сердце жарит на огне — Лишь укрепляется любовь! Мне вспоминается Медведь Что от хорошего битья Вместо того, чтобы худеть Толстеет – точно так же я, Ведь чем сильней Амора власть, Чем пытка делается злей, Тем тверже и сильней любовь, И мне не тягостна она, Я все безропотно терплю, Меня казнят – а я служу. Похоже, верный я слуга, Раз, Вам желая угодить, Я бросил все мои дела, Стараясь милость заслужить, На злую не взирая боль. Я молча боль терпеть готов, Страдания переносить — Лишь ради той, кого люблю Всего на свете я сильней, Всего превыше – я не лгу — Влюбленного такого нет, Кто б так любимую любил, Как полюбил я Госпожу: