Без брака

И теперь уже Павлов передал суду пухлую папку с документами.

– Да, но переживания и страдания моих доверительниц, которые все это время считали себя преданными и брошенными и были вынуждены читать в прессе о похождениях отца их детей и его многочисленных любовницах, разве не требуют моральной компенсации? – не унимался Трезвонский. – Ваша честь, то есть, я хотел сказать, уважаемый суд, пока эти несчастные женщины воспитывали детей, являясь, по сути, матерями-одиночками, тем самым внося непосильный для них вклад в их развитие и становление гражданами нашей страны, этот человек строил карьеру и приумножал свое состояние. Да, мои доверительницы не вкладывались деньгами в имущество ответчика, но они давали ему возможность творить и развиваться, взяв на себя всю тяжесть родительства.

– Воспитывать детей и обеспечивать их образование, отдых, воспитание, питание и содержание – это обязанность каждого из родителей, – заметил Дима. – Я бы попросил конкретизировать, как именно каждая из истиц выполняла эти обязанности.

– Чего тут конкретизировать? – не выдержала Лика Смайл. – У тебя, чувак, что, детей нет? Не знаешь, каково это, когда в доме два спиногрыза? У меня между тем, как няня уходит в восемь вечера и я их в девять спать ложу, столько нервов уходит, что никакой коньяк не спасает. И утром тоже. Няня только к восьми приезжает, а они иногда с семи утра начинают клювами щелкать. И мне все эти вопли терпеть приходится, пока няня придет и кашу сварит.

– То есть сами вы кашу своим детям не варите? – уточнил Павлов.

– Я вообще к плите не подхожу. У меня ногти, знаешь, сколько стоят?

И Лика потрясла перед лицом Павлова своими растопыренными пятернями. Я вздохнула. Эти трое являли из себя образчик клинического идиотизма. На них даже смотреть дальше неинтересно.

– Уважаемый суд. – Артем Павлов по-прежнему был сплошная корректность. – У меня есть выписки из банков, наглядно подтверждающие, что на протяжении всего времени мой доверитель ежемесячно переводит на счета всех своих детей по миллиону рублей в качестве алиментов. Именно на эти средства оплачиваются услуги нянь, коммунальные платежи, аренда жилья там, где квартиры не в собственности, автомобили с шофером, услуги платных детских клиник и все остальное, что требуется детям. Так что мой доверитель сполна исполняет свои отцовские обязанности, от которых и не думал отказываться.

– Да что этот жалкий миллион? – выкрикнула Мика Блох. – Он же весь целиком на все, что сказал он, уходит. А я что должна есть? И пить? И носить?

– Да. Он нам больше должен, – поддержали ее товарки по несчастью.

Выслушав все стороны, Дима торжественно удалился на вынесение решения. Разумеется, оглашенное десять минут спустя, оно не содержало ничего радостного для «ботоксных куриц». Всем троим в их иске было отказано. Понятно, что решение суда они могли опротестовать в вышестоящей инстанции, что им, конечно, разъяснил Дима, но, похоже, этого они даже не поняли. Да и решение всех остальных судов было заранее понятно. Позиция Шутова, подкрепленная Павловым документально, оказалась безупречной.

– Не, это что, мне ничего не положено? – возмущалась громко Лика Смайл. – То есть я со своими детьми в его загородный дом не смогу переехать? А этот плешивый адвокатишка уверял, что мое дело беспроигрышное, потому что у меня двое детей и суд не сможет оставить их в невыносимых условиях.

– Это два миллиона в месяц – невыносимые условия? – уточнил Павлов.

– Но он обещал, что я смогу получить пятьдесят процентов, и я в качестве аванса ему десять тысяч долларов передала. Это миллион, между прочим.

– И я! И я! – подтвердили хором Ника и Мика.

– Дамы, что вы переживаете? Это всего лишь ваши алименты за месяц, – подтрунил над ними Павлов, собирая свои бумаги.

– Решением суда все расходы, понесенные господином Шутовым, также взыскиваются с истиц, – сообщил Дима.

– Да-да, и кроме пошлины, это еще и расходы на адвоката. Господин Павлов передаст наш с ним договор в обоснование взыскиваемой суммы.

Я снова усмехнулась. Артем Павлов входил в число самых дорогих адвокатов страны, и его услуги, пусть даже и такие пустячные, стоили не меньше, чем те десять тысяч долларов, которые проглотил его изворотливый коллега Трезвонский.

– Что??? – хором заголосили дамы. – Ах ты, гад ползучий, ах ты, скотина такая, ах ты, негодяй, да мы тебе сейчас покажем.

Лика, Ника и Мика с кулаками набросились на несчастного Трезвонского, который, словно заяц по полю, заметался по залу заседаний, с трудом нашел дверь, выскочил в нее и побежал, роняя бумаги.

Зал снова грохнул от хохота. Довольный процессом Дима улыбнулся мне одними глазами и удалился в совещательную комнату. Пресса, тоже удовлетворенная уровнем скандала, начала собирать камеры и микрофоны. Сегодня вечером зрителей ждало небывалое по накалу страстей зрелище. Вот только для репутации господина Трезвонского оно не сулило ничего хорошего.

* * *

В день суда Натка проснулась на час раньше, чем обычно. Повернув голову, она посмотрела на мужа. Таганцев сладко посапывал – так могут спать только люди с абсолютно чистой совестью. Она улыбнулась, как делала всегда, когда видела Костю. Все-таки как же ей повезло, что они встретились.

Натка сама осознавала, что рядом с Таганцевым стала, по сути, совсем другим человеком. Та легкомысленная, поверхностная, все время влипающая в неприятности Наталья Кузнецова исчезла, растворилась, явив миру основательную жену и мать двоих детей, а также председателя ТСЖ. Не идеальную, конечно, но людей без недостатков не бывает, и если кто-то говорит иначе, то просто заблуждается.

Впрочем, и однозначно плохих людей нет. В любом человеке намешано столько красок, что сразу и не разберешь. Вот, к примеру, Варвара Миронова. Плохая она или хорошая? Натка точно знала ответ на этот вопрос. Разная. А какая краска проявится сегодня, в ходе суда, черная или белая, станет ясно уже через несколько часов.

Натка уже несколько раз спрашивала у старшей сестры, что именно решил Миронов в отношении Варвары. Если сегодня в суде она откажется от всех своих притязаний на его имущество, то поможет он погасить ей американский долг или оставит голой и босой? Лена не знала ответа на этот вопрос, потому что считала для себя неэтичным обсуждать его с Виталием.

Натка видела, что сестра действительно искренне полюбила этого мужчину, кстати, тоже неоднозначного и неидеального, и ей все равно, с какой частью своего состояния он останется. С точки зрения рациональной Натки, это совсем неразумно, потому что Мишка только начинает жить, и для того, чтобы вырастить его здоровым и всесторонне развитым, денег потребуется ой как много.

Но давить на сестру, она точно знала, совершенно бессмысленно. Лена всегда принимала решения сама, и лезть к ней с советами опасно, особенно когда она их не просила. Таганцев в этом вопросе тоже Натке не помощник – он жестко пресек попытку поговорить на эту тему и заявил, что Лена с Виталием сами разберутся.

Таганцев на заседание суда не собирался, ему нужно на работу. Он не сомневался, что все пройдет хорошо, особенно в отсутствие Трезвонского, от чьих услуг Варвара отказалась. Подлый адвокатишка попытался было, ссылаясь на договор, потребовать неустойку в размере тридцати тысяч долларов, но Таганцев быстро надавал ему «по рогам», прозрачно намекнув, что договор заключен в рамках мошеннической схемы, по поводу которой уже возбуждено уголовное дело. Мол, если малоуважаемый Марк Анатольевич хочет усугубить свое и без того тяжелое положение и поднять с земли реальный срок, то вполне может настаивать дальше.