Без границ

– Пора, - сообщила она.

Вспомнив предупреждение Беньяго, Милашка Чарли бросилась за одеждой, Вульфгар сразу же последовал её примеру.

Великан застыл, когда почувствовал руку женщины дроу у себя на спине, и прежде чем он успел спросить о её намерениях, ощутил, как по телу растекается тепло магического исцеления.

– Поторапливайтесь, - сказала она.
– Ты получишь новое исцеление, когда мы окажемся в безопасности.

Они вышли в зал и присоединились к торопливой процессии, и позади, со стороны улицы, они услышали удары тарана в главную дверь и треск, как будто пламя снова охватило стены Корабля Курта. Они прошли сквозь тайную дверь в стене и спустились по длинной винтовой лестницы в сырую и тёмную — очень тёмную — пропахшую морем пещеру.

– Закрывайте!
– прокричал Беньяго из какого-то уголка пещеры, и высоко наверху они услышали стук большого камня, земля вздрогнула под ногами. Тайный проход перестал быть проходом.

На большим расстоянии друг от друга горели несколько факелов — ещё одно напоминание, что команда Корабля Курта состояла из дроу, практически не нуждающихся в свете.

Они спустились по ведущему вниз коридору и вошли в тоннель, оказавшийся слишком тесным для крупного варвара.

– Мы под заливом, - прошептала Милашка Чарли за спиной у Вульфгара. Факелы погасили, и процессия двигалась в полной темноте, наощупь, длинной шеренгой по одному. Вульфгар решил, что она права, и они направляются на материк.

Нет, не на материк, а под материк, вскоре поправился он, когда они вышли на более просторную область, озарённую волшебным огнём, область с вырезанными комнатами и коридорами, аккуратная каменная кладка которой была покрыта древними надписями и узорами.

Милашка Чарли охнула и чуть не прыгнула Вульфгару на руки, поскольку больше двух третей их спутников сбросили свои человеческие личины.

К ним подошёл Беньяго, по-прежнему в обличье рыжеволосого человека.

– Иллуск, - пояснил он.
– Проклятый город под Лусканом — старый Лускан, если хотите.

– Проклятый из-за дроу?
– спросил Вульфгар.

– Не только из-за нас, хотя здешние духи, видимо, предпочитают нас не трогать.

– Значит, вот истинная сила Лускана. Тайный дом Бреган Д'эрт.

– Один из них. Теперь он вам известен, - сказал Беньяго. Он посмотрел прямо на Милашку Чарли с нескрываемой угрозой и добавил: - Вам обоим.

– И нам придётся хранить тайну, - сказала она.

– Разве нужно снова предупреждать тебя о последствиях?

– Этот секрет и так знают все лусканцы, - ответила женщина, вернув себе некоторое самообладание — и это произвело немалое впечатление на Вульфгара, учитывая, что они окажутся абсолютно беспомощными, если дроу решат от них избавится. Никто никогда не узнает.

– Но это по-прежнему секрет, который мы предпочитаем сохранить, - сказал Беньяго.

Затем к ним подошёл Киммуриэль и уставился на женщину.

– Ты проговоришься?
– спросил её Беньяго, и она охнула, не успев ответить.

Вульфгар перевёл взгляд с неё на Киммуриэля и увидел, как дроу сосредоточен. Великан понял, что псионик снова проник в её мысли, слушая непроизнесённый ответ, честный ответ, прежде чем она смогла его подавить.

– Жаль, - сказал Киммуриэль и ушёл.

– Что это значит?
– спросил Вульфгар, решив, что его подруга обречена.

– Что он не убьёт её, полагаю, - сказал Беньяго. Неожиданно он отвесил Милашке поклон.
– Добро пожаловать в Иллуск, Милашка Чарли. Быть может, однажды ты действительно станешь капитаном «Реликвии Джоэна».

Женщина, конечно, выглядела полностью растерянной. Она умоляюще взглянула на Вульфгара.

– Дроу никогда не верят тем, кто не является дроу, - начал объяснять тот.

– Как и тем, кто является, - быстро добавил Беньяго. Он просто пожал плечами, когда оба посмотрели на него.
– Итак, Киммуриэль с вами закончил, а жрица Даб'ней ждёт. Эта рана просто чудовища и без её помощи загноится и скорее всего убьёт тебя.

ГЛАВА 24

Глаза мира

Прекрасная тёмная женщина держала фигурку птицы высоко в сложенных чашечкой ладонях. Хрусталь фигурки сверкал в лучах полуденного солнца. Ивоннель прошептала что-то своему последнему созданию и подбросила фигурку в воздух, где птица замахала крыльями и полетела прочь.

– Раз эти штуки живые, они чего, будут откладывать яйца?
– спросил Атрогейт, сидевший на крупном булыжнике на краю небольшого луга. Дварф, которому стало намного лучше, перекатывал в сильных руках Крушитель Черепов, двуручную булаву, принадлежавшую его возлюбленной Амбергрис.

– Они бы сделали мир красивее, не правда ли?
– спросила Ивоннель.

– Тьфу. Они сверкают на солнце и слепят глаза.

Ивоннель засмеялась при мысли о том, что дварф — любой дварф — может жаловаться тёмному эльфу на яркий свет.

– Сколько ты успела выпустить?
– спросил Атрогейт.
– Первые мертвы или чё? Или ещё живы?

– Всех. Дюжины, хотя я потеряла счёт.

– И ты видишь сквозь них? Сквозь всех? Похоже, твоя башка должна кружиться.

– Они сообщают мне, когда я должна увидеть что-то их глазами, - ответила дроу.
– Я не хочу, чтобы меня застали врасплох, а в окрестностях много такого, что может нас убить. Как только что-то приблизится — мы будем знать.

– И все прячутся, - согласился Атрогейт и повернулся в сторону, привлекая взгляд Ивоннель к ближайшему холму, с которого только что спустился.
– Мы заманим их всех, и убьём тех, кого надо убить!

Он продолжил разглагольствовать, но замолчал, когда заметил, что женщина не слушает. Ивоннель стояла с закрытыми глазами — понятный Атрогейту знак. Он спрыгнул с камня и хлопнул Крушителем Черепов по открытой ладони.

Фиолетовые глаза Ивоннель резко распахнулись, и она обернулась, улыбаясь дварфу.

– Демон, - сказала она.
– Демон в теле дварфа.

– Значит, мёртвый демон, - отозвался Атрогейт.

– Но живой дварф, - предупредила его Ивоннель.

Двое уставились друг на друга. Она явно говорила про их последнюю битву, в которой Атрогейт не успел вовремя остановиться и убил дварфа с безделушкой, одержимого демоном.

– Больше так не ошибайся, - сказала ему Ивоннель.

– Ошибаться?

– Дварф, я могу отослать тебя прочь. А ещё я могла позволить тебе умереть. Окажи мне взамен одну лишь эту услугу.

– Не, я тебе нужен, - сказал Атрогейт, и среди густых чёрных зарослей его бороды сверкнула зубастая улыбка.
– А ещё ты меня любишь, но стараешься этого не показывать.

– Сложно подавить такие сильные чувства, но раз уж я должна, - с не меньшим сарказмом отозвалась женщина, вызвав довольный хохот Атрогейта, который снова шлёпнул булавой по руке.

– Если хочешь посмотреть, получится ли спасти дварфа, тогда ладно, - сказал он уже более серьёзно и мрачно.
– Я могу подождать пару мгновений, прежде чем превратить его башку в пыль.