«Без меня баталии не давать»

— Так о чём я стану говорить?

— Ну во-первых, поблагодари его за счастье лицезреть его, спроси о здоровье его самого, жены, деток, — наставлял Лефорт, как мастер светской болтовни. — Похвали, наконец, Вену, герр Питер. Выскажи желание осмотреть её достопримечательности. Напросись в оперу. Смотри по обстоятельствам, мне ль тебя учить?

— Главное, Пётр Алексеевич, — подсказывал Головин, — старайся не раздражать старика, не дай ему повода рассердиться, будь этаким паинькой, чтоб канцлер потом не колол нам глаза: вы, мол, грубы, невоспитанны.

— Но какой же прок от такой аудиенции?

— Проку, может, и никакого, поскольку ты, Пётр Алексеевич, лицо неофициальное ныне. Да, да. Но какая-то зацепка уже будет, какая-то подвижка в переговорах наметится.

— А если он сам заговорит о деле?

— Не заговорит, Пётр Алексеевич, за это можно головой ручаться.

— И всё-таки? А вдруг?

— Если вдруг, то ты сам знаешь, чего спросить надо. По договору он должен вести наступательную войну с султаном до тысяча семьсот первого года, намерен ли он исполнять свои обязательства? Интересно, как он вывернется? Впрочем, я твёрдо убеждён, о деле он не заикнётся. Думаешь, канцлер зря настаивал на этом.

И Пётр на этот раз превзошёл самого себя. Аудиенция состоялась в присутствии канцлера и других приближённых, в огромной зале дворца. Единственное нарушение протокола сделал неумышленно Пётр, опять проскочив середину залы, где он должен был встретиться с императором. Слишком уж медленно плёлся старый Леопольд.

Встреча произошла на половине императора и со стороны выглядела трогательной и душевной.

— Ваше величество, я благодарю вас за предоставленную мне возможность лицезреть вас и приветствовать в вашем лице величайшего государя христианского мира, — начал Пётр, как и велел Лефорт, но, увидев нездоровый цвет лица императора, спросил участливо:

— Вам нездоровится, ваше величество?

— Какое здоровье, мой друг, в мои-то годы.

— А что вас беспокоит? — продолжал Пётр снимать «врачебный» анамнез.

— Да аппетит совсем пропал, — пожаловался Леопольд.

— Аппетит? — переспросил Пётр. — Попробуйте пить, ваше величество, настойку конотопа. И аппетит восстановится.

— А что это за трава конотоп?

— Эта трава растёт повсеместно, ваше величество, она ещё зовётся птичьей гречушкой. И сейчас как раз время собирать её. Я готов рассказать вашему аптекарю, как приготовить отвар.

— Спасибо, мой друг, за совет, — сказал Леопольд, беря Петра под руку. И, медленно повернув, они пошли по зале. — Я постараюсь воспользоваться им. Как вы нашли нашу столицу?

— О-о, она прекрасна, — искренне ответил Пётр, радуясь, что император сам повёл разговор ни о чём. — Какие дворцы. Я наслышан и о вашей опере, говорят, она лучшая в мире.

— Возможно, возможно, мой друг. Завтра дают «Орфея» Монтеверди, не желаете ли сходить?

— Благодарю вас, ваше величество. Я обязательно буду в опере.

Так, наговорив друг другу комплиментов, Леопольд и Пётр расстались. И когда Пётр удалился, император заметил канцлеру:

— А говорили, что он невыдержан, груб. Прекрасный молодой человек.

— С этим прекрасным молодым человеком у нас ещё будут хлопоты, ваше величество.

Встреча эта длилась не более четверти часа, но Петру она далась непросто. Едва выйдя из дворца, он увидел в пруду лодку с вёслами, подбежал, прыгнул в неё. И стал загребать столь мощно и сильно, что лодка носилась по воде, как добрая утица Несколько раз он пересёк пруд, промчался вдоль берегов его, дивя придворных императора, наблюдавших за ним из-за кустов. Эта нагрузка была разрядкой для его бурной натуры после томительных минут тягучей аудиенции.

В оперу собрались втроём — Пётр, Лефорт и Меншиков. Для такого торжества Франц Яковлевич достал из своих баулов лучшие свои платья и даже запасные парики. К удивлению, элегантнее всех вдруг оказался Алексашка, нарядившийся в рубашку с кружевными рукавами и в белый напудренный парик.

— Алексаха, — молвил удивлённо Пётр. — А ведь ты ныне что князь.

— Дай срок, мин херц, заслужим и князя, — отвечал Меншиков, оглядывая себя в зеркало и оправляя нарукавные кружева.

— Дурило, князем родиться надо.

— Ничего, мин херц, можно и выслужить.

И ведь выслужил, всего через восемь лет стал Алексаха не просто князем, а ещё и светлейшим князем Александром Даниловичем. Не родом — службой взял молодец и ратными подвигами, которых судьба ему сполна отпустила.

Сидели они в директорской ложе. В императорской Пётр увидел императрицу с принцессами и, наклонившись к Лефорту, сказал:

— Франц Яковлевич, устрой мне встречу с Маргаритой Терезией.

— Постараюсь, герр Питер.

— Только, пожалуйста, без этих церемониальных представлений.

Назавтра же Лефорт был у императрицы, и она согласилась принять царя. Местом свидания была выбрана зеркальная зала в замке Фаворит.

На встречу Пётр приехал с Лефортом, который должен был быть переводчиком. Императрица дожидалась гостя посреди залы в окружении юных принцесс, когда обер-гофмейстерина доложила ей о прибытии царя. Дверь перед ним распахнулась, и Маргарита Терезия, ласково улыбаясь, пошла ему навстречу.

— Я приветствую ваше величество.

Затем вместе с Петром, вернувшись к принцессам, она представила ему их. Пётр, целуя смущённых девочек, говорил вполне искренне:

— Какие они все красавицы.

— А у вас есть дети? — спросила императрица.

— Да. Есть сын Алексей.

— Сколько ему?

— Уже семь лет.

— Где он сейчас?

— Пока в Москве. Вот ворочусь, отправлю в Берлин учиться.

— А знаете что, ваше величество, присылайте его к нам. Здесь у нас найдутся хорошие учителя.

— Спасибо, ваше величество, пожалуй, я так и сделаю.

— Мы его и выучим, — улыбнулась Маргарита, покосившись на дочек. — И невесту ему приищем.

— О-о, это было бы прекрасно, — отвечал Пётр, вполне оценив предложение императрицы.

Мысль, высказанная ею о породнении домами, очень понравилась Петру. А императрица продолжала:

— Он будет заниматься вместе с моим сыном у лучших учителей.

— Благодарю вас, ваше величество, за столь лестное для нас предложение. Мы им воспользуемся.