Безрассудный наследник

— Франческа, — мягко проговорила я. — Ты знаешь правила нашего мира. Ты знаешь, что мы должны им следовать, — я заставила слова сорваться с моих губ. На вкус они были кислыми, ядовитыми. Я ощущала себя роботом, который просто повторяет то, что вбивали в меня с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы понимать слова.

Она ничего не сказала, но выражение ее лица ожесточилось, а накрашенные красным губы сжались.

— Я знаю правила. Знаю, чего от меня ждут, — слова прозвучали тяжело, с каждым слогом все громче.

Я никогда не видела и не слышала, чтобы Франческа говорила о чем-то так страстно.

— Но я также знаю, чего хочу. И я не собираюсь останавливаться на достигнутом. У меня есть планы, которые не предполагают, что меня будут пихать к кому-то, кого я не хочу, — при этих словах она расправила плечи, вздернула подбородок и ухмыльнулась в мою сторону. Она окинула меня взглядом с ног до головы, скривив губы, словно я была слабой и ниже ее по положению, раз «следую правилам».

Я больше ничего не промолвила, наблюдая за тем, как она покидает комнату, закрывая за собой дверь сильнее, чем нужно.

Секунду я просто стояла на месте, в голове крутились только мои собственные мысли и все, что она говорила, повторялось как заезженная пластинка. Я снова оказалась перед зеркалом и задумалась о ее словах, о том, что нужно найти любовь, знать, чего хочешь, и не останавливаться на достигнутом.

Но я также осознавала реальность. Я столкнулась с ней. И я знала, что сказок и счастливой жизни с прекрасным принцем для меня никогда не будет.

Все, что я могла сделать, — это принять свою судьбу и надеяться, что в итоге я буду хотя бы немного счастлива.

Глава 10

Николай

Я знал какую хуйню они задумали, пока вели меня через один из клубов, которые мы только что открыли в Десолейшене.

Я должен был сказать им всем отвалить. Мальчишник был последним, чего я хотел. Если бы хотелось надраться, я мог бы сделать это в комфортной обстановке собственного дома, без всех этих полуголых стриптизерш, которых они, без сомнения, наняли для сегодняшнего вечера.

Но я знал, что если бы попытался отказаться, это выглядело бы как неуважение. Лично мне было глубоко наплевать, кого я не уважаю, но мы с Дмитрием пытались укрепить Братву Десолейшен, а не вывести из себя еще больше солдат.

От одной мысли о том, что сегодня ночью меня ожидает обнаженная женская плоть, мой член чертовски сильно сжался. И это само по себе меня тоже бесило.

Константин и Арсений оглядывались на меня, пока мы проходили мимо основной части ночного клуба в дальние коридоры, ведущие к офисам и комнатам персонала. Я удержался от закатывания глаз, глядя на то, какими нетерпеливыми и взволнованными они выглядели. Черт, да это, наверное, будет самое активное мероприятие за последнее время.

Потому что если что и умели русские в Десолейшене, так это веселиться. Неограниченное количество выпивки, наркотиков, сисек и задниц всегда было в избытке.

Константин остановился у закрытой двери, посмотрел на Арсения, потом через плечо на меня. Он повернулся лицом вперед с идиотской ухмылкой и трижды сильно долбанул по двери. Через секунду ее открыли.

Я не удивился, увидев в комнате солдат Братвы, высокопоставленных представителей преступного мира и женщин всех возрастов и форм.

С каждой секундой шум становился все громче, а когда я переступил порог, он превратился в оглушительный рев. Комнату заполнили крики поздравлений и шлепки по спине.

— Ах, мой друг Николай, — сказал Кирилл, невнятный от переизбытка водки, его русский был едва ли законным для того количества, которое он выпил.

Я зыркнул на него за упоминание «друга».

— Ты расскажешь нам, как грубо и жестко трахнул эту итальянскую сучку, да? — проговорил он и откинул голову назад, чтобы рассмеяться. — Вернись и расскажи нам, как сильно она истекала кровью и плакала.

Я оскалился. Обернулся к нему и схватил за горло, сжимая так сильно, что его лицо из красного превратилось в фиолетовое. Я притянул его к себе и глубоко вдохнул, мои ноздри раздулись, когда я увидел его широко раскрытые глаза, испуганное выражение лица и вонь страха, исходящую от него.

Хорошо, у этого ублюдка были причины бояться прямо сейчас.

— Повтори, — процедил я достаточно тихо, чтобы только он меня услышал.

Хотя я понял, что суматоха в комнате уменьшилась, почувствовал на себе все взгляды, мне было абсолютно все равно, кто услышит или увидит то, что сейчас произойдет.

— Давай, Кирилл. Еще раз скажи эти слова о моей будущей жене, черт возьми.

Его глаза расширились, и он покачал головой, его рот открывался и закрывался, пока он пытался вымолвить слова.

Я крепче сжал его горло, давая понять, что именно я должен контролировать ситуацию. Именно я был сильнее. Я наклонился еще на дюйм, пока наши носы почти не соприкоснулись, и прорычал по-русски:

— Если ты еще хоть раз скажешь о ней хоть слово, я отрежу твой язык, поджарю его на гриле и скормлю собаке Дмитрия. Понял?

Ему стало еще труднее дышать.

— Скажи мне, что понял. Кивни своей ебаной башкой, — закончил я по-английски.

Он мгновенно кивнул, его лицо приобрело более глубокий пурпурный оттенок, а его попытки ослабли. Я еще секунду удерживал его взгляд, прежде чем наконец ослабил хватку настолько, что он смог глубоко вдохнуть.

— Да. Да, я понял. Мои извинения. Я не хотел проявить неуважение.

Я полностью отпустил его, почувствовав удовлетворение, когда он опустился на землю и начал растирать шею, задыхаясь и пытаясь отдышаться. Люди отодвинулись от него, но никто не сказал ни слова.

На его горле уже красовалась красная отметина от моей руки — синяк, который завтра будет напоминать о себе. Я поправил куртку и оглядел комнату, заметив, как все придурки быстро отвели взгляд.

— Ну, — сказал я скучающим тоном. — Если это гребаная вечеринка, то давайте ебашить.

Несколько мужчин прочистили горло и переступили с ноги на ногу, когда из них вылилась явная нерешительность. У меня была репутация «вспыльчивого человека» или человека с коротким запалом, который может переломать кости, если кто-то обидит меня. Это заставляло других помнить об осторожности. Бояться меня.

Но через несколько секунд после того, когда я снова не вышел из себя, музыку включили, и голоса снова зазвучали. Стриптизерши, а скорее всего, проститутки, начали набрасываться на мужчин и срывать с них одежду. Я слышал, как руки шлепают по задницам, и видел, как пальцы тянутся к любой доступной женской свежей плоти.