Безрассудный наследник

Я сжимал его трахею, слушая беспорядочные звуки, с которыми он пытался дышать. Я наблюдал, как лопаются кровеносные сосуды в белках его глаз, как приглушенный свет уличного фонаря дает мне возможность наблюдать за его смертью в первом ряду.

И как я, блядь, упивался этим, словно огонь с горючей смесью, наркоман с очередной дозой, глоток кислорода после того, как не смог вдохнуть.

Я никогда не претендовал на роль хорошего парня. Я был злодеем в каждой истории, бугименом под кроватью. Я был мрачным жнецом, стремящимся забрать следующую жизнь.

И я никогда не извинился бы за это. Потому что никогда бы не остановился. Это был я. Монстр, который носил этот титул как ебаную корону.

Глава 11

Амара

Свадьба

Не знаю, сколько мы простояли — секунды, минуты… Боже, мне показалось, целую вечность, но тут двойные двери распахнулись, с каждой стороны их придерживали по человеку в смокингах. Выражение их лиц было спокойным, когда они смотрели в нашу сторону.

Мой отец сжал мою руку, которая покоилась на его предплечье. Но я не была настолько глупа, чтобы думать, будто он пытается меня успокоить. Нет, он делал это, чтобы я не убежала. Не то чтобы я далеко ушла на этих шпильках или со всей охраной.

Я закрыла глаза и медленно вздохнула.

Наконец-то этот день настал. Я собиралась выйти замуж за Николая, наследника русской мафии Десолейшена. Человека, который, по общему мнению, был… плохим.

И он должен был стать моим мужем, к лучшему или худшему.

Тело отца рядом со мной было напряженным, почти замкнутым. Я взглянула на него краем глаза: из-за моей вуали его лицо было мутным и расплывчатым.

Он смотрел на меня всего секунду. Я заметила смягчение на его лице, или, может быть, это было принятие желаемого за действительное — маленькая девочка смотрит на своего отца, надеясь и молясь, чтобы тот сказал ей, что все будет хорошо.

Но Марко Бьянки был не таким. Он был холоден и тверд, как глыба льда, и когда я увидела его напряженную челюсть, как дрогнул мускул под гладко выбритой оливковой кожей, я не почувствовала… ничего. Ни разочарования, ни печали, только абсолютная безнадежность, что ничего не изменится к лучшему, заполнила меня до отказа. Я смирилась, осмелюсь даже сказать — приняла, что я такая, какая есть, и ничто не сможет этого изменить.

Я снова повернулась лицом вперед и уставилась на большие дубовые двойные двери. Скамейки были заполнены людьми, каждый из которых встал, когда зазвучала традиционная свадебная музыка.

Мое сердце забилось в бешеном ритме, когда я увидела темную и внушительную фигуру Николая в конце прохода. Он ждал меня, ждал, чтобы взять на себя ответственность за меня.

К лучшему или худшему. К лучшему или худшему. К лучшему или худшему.

Именно отец потянул меня вперед, заставив вернуться в настоящее, медленно выдохнуть и быть благодарной за вуаль, потому что она скрывала, как я, несомненно, нервничаю.

Если бы я не держалась одной рукой за свой букет, а другой — за предплечье отца, я бы знала, что мои пальцы дрожат.

Проход к алтарю показался вечностью. Я чувствовала на себе взгляды всех присутствующих, они ощущались как тяжелый груз, который давил на меня все сильнее, сильнее, сильнее. А потом как будто кто-то нажал кнопку «быстро».

Все было как в тумане: как отец передавал меня будущему мужу, как Николай подвел меня по двум ступенькам к алтарю, как произносил слова священник. Я ощущала тяжесть своей руки в руке Николая, и единственное, что я слышала, — это учащенное дыхание в ушах.

Вдох и выдох. Вдох и выдох.

И тут я почувствовала, как Николай сжал мою руку, а затем поставил меня так, что я оказалась обращена лицом к нему. Он долго смотрел на меня сверху вниз, прежде чем приподнять вуаль. Ощущение было сюрреалистичным, как будто я плыву под водой, все вокруг настолько плотное, что я не могу найти спасения, не могу выбраться на поверхность. Но чем дольше я смотрела на Николая, тем больше казалось, что все встает на свои места. Успокаивалось.

Реальность врезалась в меня, звуки бомбардировали меня. Я чувствовала пряный аромат его одеколона и ощущала тепло его тела вокруг себя.

— Да, — сказал он глубоко и низко, его русский акцент казался таким густым в этом слове.

И когда настала моя очередь, я на автопилоте пробормотала в ответ согласие, глядя в его голубые глаза.

Священник произнес еще несколько слов, фразы на латыни, затем последовали традиционные религиозные процедуры, которые заставили нас проделать все необходимые телодвижения.

А потом все было готово. Завершено, скреплено шестью маленькими словами, произнесенными по-английски.

— Теперь вы можете поцеловать свою невесту.

Уголок рта Николая медленно искривился в ухмылке, его руки легли по обе стороны от моего лица, а большие пальцы провели по скулам.

— К лучшему или худшему, принцесса, — он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе. — Теперь ты моя, куколка.

А потом он наклонился, его рот прижался к моему, его губы оказались удивительно мягкими. Я была немного шокирована, когда почувствовала, как его язык проводит по контуру моих губ. Я задохнулась: от первого поцелуя электричество пробежало до кончиков пальцев на руках и ногах.

Мои глаза закрылись, когда он снова провел языком по моим губам, когда я услышала низкий и глубокий стон, вырвавшийся из его горла.

Мой рот открылся сам собой. И когда он проник внутрь, приняв мою капитуляцию, прикоснулся своим языком к моему, я почувствовала только вкус обжигающего мужчины. Все, что я чувствовала, — это запах Николая. Все, что я чувствовала, — это мой муж.

И теперь я полностью принадлежала ему.

Глава 12

Амара

— Ты напьешься, Рasserotta, — голос матери был тихим, но тон — жестким, как будто она сердилась, что я пью уже третий бокал шампанского.

На собственной свадьбе.

И поскольку я уже чувствовала кайф, мне не хотелось успокаивать ее и останавливаться.

Весь день прошел как в тумане, и единственное, что помогало моим нервам, — это алкоголь. Я думала только о том, что произойдет сегодня вечером, когда прием закончится и Николай отведет меня наверх, в наш номер для новобрачных.