Безрассудный наследник

Она постояла секунду, разглядывая меня с ног до головы, а потом села на мягкое кресло в углу комнаты. Долгие минуты никто из нас ничего не говорил, и я надеялась, что кто-нибудь прервет неловкую тишину, воцарившуюся в помещении.

— Нервничаешь? — спросила она, и я снова взглянула на свое отражение.

Голос Франчески был достаточно приятным и, осмелюсь сказать, искренне любопытным. Но я знала, куда сейчас направлены ее мысли.

Она была моего возраста, и ее отец собирался выдать ее замуж таким же образом в самом ближайшем будущем.

Я наблюдала за тем, как она опускает взгляд к полу, и видела, как она нервно теребит подол платья. Она была напугана, потому что, глядя на меня, знала, на что она смотрит.

Ее будущее.

Франческа была сукой, настоящей сукой, и какая-то часть меня хотела ей посочувствовать. Потому что, если бы мы сейчас находились в противоположных местах, все, о чем я могла бы думать, — когда придет мое время стоять перед этим зеркалом, глядя на себя в свадебном платье.

Конечно, мне даже не пришлось задумываться ни над ее вопросом, ни над ответом. Я думала обо всем, что касалось этой свадьбы, уже почти месяц.

Я облизнула губы и продолжила разглядывать себя в зеркале, гладя руками платье и проводя пальцами по кружевным деталям.

— Я в ужасе, — прошептала я так тихо, не будучи уверенной, что она меня услышала.

— Не могу придумать ничего хуже, чем выйти замуж за человека, которого не любишь.

Я нахмурила брови, услышав ее тон. Она говорила так, словно основывалась на собственном опыте. Но, конечно, это было не так, раз ее еще не выдали замуж. Ее держат взаперти, чтобы сохранить драгоценную девственность в неприкосновенности, пока отец не использует ее как пешку.

Чем дольше я наблюдала за Франческой, тем больше она раздражалась.

Вот она, девушка, которую я так хорошо знала.

Такая холодная и полная ненависти. Она, наверное, была бы лучшей парой для Николая.

И когда она ухмыльнулась, я заставила себя разорвать зрительный контакт с ней, зная, что она собирается действовать по умолчанию и быть жестокой.

— Готова к брачной ночи?

Я не потрудилась ответить, просто продолжала разглаживать руками платье.

— Не думаю, что кто-то готов к брачной ночи, особенно если ты выходишь замуж за убийцу.

Я судорожно сглотнула, услышав ее грубые, резкие слова. Конечно, я знала в чем дело, но чувствовала, как меня охватывает раздражение. Я посмотрела на нее, и она, должно быть, увидела что-то в моем выражении, потому что ее тело заметно напряглось.

— Нет, сомневаюсь, — ответила я и позволила этим словам повиснуть в воздухе между нами. — Уверена, твоя мать чувствовала то же самое, когда ее заставили выйти замуж за твоего отца.

Я ощутила, как внутри меня разгорается огонь, и поняла, что должна была закрыть рот, но слова так и рвались наружу.

— И уверена, ты почувствуешь то же самое, когда твой отец продаст тебя кому-то, как это делает со мной мой.

Никто из нас не говорил столько времени, что я не рассчитывала на ответ. Но когда ее ноздри слегка раздулись, я поняла, что задела за живое.

Ее губы сжались так плотно, что вокруг них появилась тонкая белая полоска.

— В первые несколько раз больно.

Я знало, что она ищет реакции, говорит такие вещи с целью шокировать, злится, когда я заявила ей, что моя судьба — ее судьба. Хотя я была девственницей, я не знала основ секса и того, что происходит в брачную ночь. Моя мать намекала на это в течение последних нескольких недель, но она была слишком робкой, чтобы вдаваться в подробности.

Поэтому я взяла на себя миссию подслушивать, когда мой брат разговаривает с кем-то из охранников и рассказывает, что он делал с девушками, с которыми был. Я подслушала, как сотрудники рассказывали о том, что они делали со своими партнерами, в таких подробностях, что мое лицо нестерпимо разгорелось.

Если она хотела получить реакцию, то не получит ее. Только не на это.

— Да, первые пару раз чертовски больно, и, конечно, кровь. Много крови в моем случае.

Я чувствовала, как мои глаза расширяются от ее признания, но она продолжала говорить.

— Будем надеяться, твой будущий русский зверь-муж сжалится над тобой и не просто повалит на кровать, раздвинет ноги и начнет ебать как животное, в чем я уверена.

Она пожала плечами и посмотрела на свои ногти, изучая их так, словно нашла скол в новом маникюре.

— Но ведь именно такими и бывают мужчины, когда им на тебя наплевать, — ее голос был мягким, как будто она говорила сама с собой. — Некоторые из нас для них просто сосуд, в который они засовывают глубоко внутрь и наполняют своими детками.

Когда она посмотрела на меня, на ее лице появилась неприятная улыбка.

— Ты слышала о некоторых вещах, которые совершил твой будущий муж?

Возможно, я недостаточно хорошо держала маску, потому что, когда ее улыбка расширилась, я стиснула челюсти.

— Он безжалостен и находит удовольствие в убийстве своих врагов. А ты знаешь, что говорят о русских — какие они варвары, как они используют и издеваются над своими женщинами, — она снова пожала плечами и разгладила руками платье. — Я уверена с Николаем Петровым все будет иначе. Ему наверняка нравится, когда женщины, которых он трахает, истекают кровью и плачут.

Я повернулась к ней лицом.

— Откуда ты все это знаешь?

Конечно, я не дура и слышала ее фразы, как будто она рассказывала мне все это основываясь на собственном опыте. Но, конечно, это была неправда? Неужели она испытала все это на собственном опыте?

Она долго не отвечала, и только выражение ее лица подсказало истину. Она знала эти вещи, потому что сама их делала. Она говорила это не просто для того, чтобы шокировать меня, не придумывала ничего, чтобы быть стервой.

— Когда я выйду замуж, это будет человек, которого я люблю и который любит меня в ответ, — судя по ее тону, она искренне верила в это.

Я не потрудилась ее поправить, напомнив, что в нашем мире не существует «брака по любви».

Пусть верит во что хочет.