Безрассудный наследник

Я прислонился к зданию и достал из кармана куртки сигарету. Нахмурившись, я уставился на белую палочку. Мне действительно нужно было завязать с этим дерьмом. Но поскольку мой организм находился в состоянии стресса, а мой член проявлял внимание только к одной особе женского пола, к которой я еще не мог прикоснуться, единственной разрядкой, которую я мог найти, был этот маленький ублюдок.

Я зажал сигарету между губами, достал свою «зиппо» и зажег ее. Сделав длинную затяжку, кончик сигареты засветился ярко-оранжевым светом, я убрал зажигалку в карман и прислонился головой к зданию, глядя в залитое городскими огнями небо.

Закрыв глаза, я сделал еще одну глубокую затяжку и поднял свободную руку, чтобы провести ею по челюсти — щетина на щеке царапала ладонь. Когда я выдохнул и открыл глаза, все вокруг вернулось на круги своя.

Я уже собирался сделать последнюю затяжку, чтобы вернуться обратно, когда услышал звук чего-то громкого, ударившегося об один из мусорных контейнеров. Все мое тело напряглось, мышцы сжались. Я медленно выпрямился у кирпичной стены, выпустил сигарету из пальцев и затушил ее каблуком ботинка.

Я направил взгляд в сторону звука и несколько секунд контролировал дыхание, стараясь сохранять спокойствие и ровный ритм. А потом просто прислушался.

Я мог бы отмахнуться от этого, как от того дерьма, которое изо дня в день происходит в этом поганом городе. Убийства, нападения, незаконные сделки и прочее унизительное, мерзкое дерьмо. Но что-то не давало покоя, и когда я услышал тихое женское хныканье с другой стороны мусорного контейнера, расположенного по диагонали от того места, где я стоял, то почувствовал, как мои руки сжались в кулаки по бокам.

Во мне уже бурлил гнев, копилась энергия, нарастала агрессия от всего того дерьма, с которым я столкнулся за последний месяц. И эта агрессия только усиливалась во мне, чем дольше я позволял ей бурлить и кипеть. Мне нужен был выход. И когда я услышал отчетливый звук чьих-то ударов, то понял, что нашел его.

Я начал пробираться к тому месту, откуда доносился звук, и все яснее различал тихие женские мольбы и грубые мужские требования.

Его голос звучал невнятно, а звук его руки, бьющей, без сомнения, по ее лицу, становился все громче и громче, заставляя мой гнев выходить на первый план.

Все, что я могла представить, — это как Марко обращается с Амарой подобным образом, жестоко наказывает ее, заставляя подчиняться его правилам, его законам.

Кровь бурлила в моих венах, ногти впивались в ладони с такой силой, что я знал, что прорвал кожу. Грудь вздымалась и опускалась, потребность пустить кровь, сделать кому-то больно наполняла меня, подобно свирепому зверю, готовому вырваться из меня, ободрать кожу, вырваться на свободу.

Чтобы сохранить остатки здравомыслия, нужно было выплеснуть эту ярость из себя. Ведь если я этого не сделаю, она продолжит расти и разрастаться внутри. Я буду слишком опасен, чтобы находиться рядом с Амарой, слишком непостоянен. Я уже отчаянно хотел ее, жаждал ее, мучился и безумно нуждался в ней.

Я был бомбой замедленного действия, и мне нужно было подтолкнуть ее к детонации.

Ей не нужно было видеть эту сторону меня, ту, которая возбуждалась в предвкушении боли и смерти, насилия и крови. Но как бы мне ни хотелось быть с ней нежным и милым, как она того заслуживала, я знал, что это тоже напрасные надежды. Кем я себя возомнил, чтобы предложить кому-то такое?

Я обогнул край мусорного контейнера и увидел две фигуры, тени скрывали большинство их черт, но я мог различить его тело, гораздо крупнее, чем ее.

У меня был при себе пистолет, но сегодня все будет не так. Не так закончится этот бой. Я использую свои руки и сделаю это очень болезненно.

Я запустил руку в его волосы, прежде чем он понял, что я стою у него за спиной, а затем со всей силы впечатал лицом в бок мусорного контейнера.

Его череп треснул о металл и издал гулкий звук. Женщина вскрикнула и попятилась назад. Все, что я мог представить, — это Амару, кто-то причиняет ей боль, кто-то думает, что может взять у нее то, что она не может предложить.

Мне стало тяжело дышать, я ничего не видел, ничего не слышал, кроме бурления крови в жилах.

Он издал оглушительный рев, когда я отпустил его волосы. Я сделал шаг назад и увидел, как женщина убегает, ее одежда в беспорядке, волосы растрепаны на голове.

Я снова сосредоточился на этом куске дерьма: его верхняя часть тела выгнулась вперед, а руки закрыли лицо. Я был уверен, что сломал ему нос, и чувствовал запах крови, которая, несомненно, текла из его ноздрей.

— Что за хрень, — пробормотал он и поднялся, опираясь окровавленной рукой на металл и глядя на меня. Я держался в тени, и когда он моргнул, не понимая, кто перед ним, я понял, что он собирается наброситься на меня.

Хорошо.

От этого ублюдка несло пивнушкой, и, вероятно, в его венах тоже было полно всякого токсичного дерьма. Его движения будут медленными и небрежными.

Я позволил улыбке расползтись по моим губам, медленной, уверенной. Я видел, когда его зрение приспособилось к темноте, когда он смог разглядеть меня чуть более отчетливо. Он тяжело сглотнул и сделал небольшой шаг назад, но мусорный бак оказался на его пути, не давая отступить.

Ему некуда было деться от того, что я планировал сделать. Он будет лежать у моих ног разбитый, разрушенный, окровавленный и уничтоженный, как сам намеревался поступить с этой женщиной. Я никогда не был человеком, которого волнуют дела других людей. Если это не касалось меня, я шел дальше.

Но все было иначе, и я не мог объяснить это, не мог остановить себя, когда сделал шаг вперед и улыбнулся еще шире, когда он сделал шаг назад. Он поднял руки, кровь стекала по его ладоням и нижней части предплечий.

— Пожалуйста, пожалуйста, я не знал, что это ты. Я не собирался ничего делать.

Я ничего не ответил. Слова были не нужны. Это время прошло. На самом деле это время никогда не наступало. Он хотел боли и отвлечения прямо сейчас. И я давал ему это с удесятеренной силой.

Я ударил его кулаком в бок, и его череп снова ударился о мусорный бак. Он застонал, но не стал сопротивляться. Я хотел, чтобы он сопротивлялся. Мне это было нужно. И меня бесило, что он ведет себя покорно, потому что знает, кто я.

Я низко зарычал и обхватил его толстую, потную шею, крепко сжимая, делая с ним то же, что хотел сделать с Кириллом в клубе. Я с силой толкнул его назад, так что его тело ударилось о решетку, почувствовал, как его руки вцепились в мою спину, ногти впились в плоть, а я лишь смотрел ему в глаза.