Безрассудный наследник

От одной этой мысли я потянулась к ножке бокала с шампанским, поднесла фужер ко рту и допила его до дна, после чего взяла у проходящего мимо официанта еще один.

Я чувствовала, как мама хмурится, слышала, как она неодобрительно щелкает языком, но не обращала на нее внимания. Мое лицо порозовело от алкоголя, но я чувствовала себя хорошо. Чувствовала, что весь стресс последнего месяца уходит. К счастью.

Я окинула взглядом обширный бальный зал, массивная хрустальная люстра, висевшая в центре, отбрасывала золотистые блики хрустального света на все вокруг и создавала впечатление сказки, а не моего кошмара.

Вокруг большого квадрата полированного деревянного танцпола с равными промежутками стояли круглые столы. Барная стойка тянулась вдоль всей стены, белые лампы освещали зеркальную стену за ней. А официанты следили за тем, чтобы ни у кого не оставалось пустых бокалов.

Мой взгляд остановился на Томмазо и Эдоардо: они стояли у одного из выходов на балкон, их осанка была напряженной, а выражение лиц — твердым. И хотя они были одеты в смокинги, сливаясь с гостями, я знала, что у них наверняка при себе имеется куча оружия.

Я продолжала сканировать бар и, словно меня тянуло в одну сторону, мой взгляд упал на мужа. Моего. Мужа.

Николай стоял со своим братом Дмитрием, рядом с ними находились несколько мужчин, которые были их «гостями». Но я знала, что эти люди не были здесь официально. Они были солдатами, как и половина присутствующих.

Словно услышав мои мысли или почувствовав мой взгляд, Николай посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. Реакция моего тела на него была мгновенной. Пульс участился, в животе словно запорхали бабочки, руки начали дрожать.

А когда по его лицу медленно пробежала ухмылка, когда он подмигнул мне и молча пообещал все те темные и дьявольские вещи, которые сделает со мной сегодня ночью, мое тело отреагировало и тогда.

Я почувствовала, как сжимаются и подрагивают мои внутренние мышцы. Между бедер стало тепло… мокро.

О, Боже.

Я потянулась к своему почти наполненному фужеру с шампанским и сделала из него большой глоток.

Часть меня хотела продолжать смотреть на него, особенно когда я наблюдала, как увеличивается его улыбка, как будто он знал, как выводит меня из равновесия, заставляя нервничать. Как он на меня влияет. Но я заставила себя отвести взгляд и снова осмотреть комнату, тщетно пытаясь сосредоточиться на чем-то другом.

Я не могла не думать о том, что Франческа сказала мне во время примерки платья. Меня не покидало ощущение, что ее слова — чистая правда, что Николай — чудовище и ради своего удовольствия будет делать со мной всевозможные унизительные и оскорбительные вещи.

Мой взгляд вернулся к Николаю. Он все еще наблюдал за мной, в его глазах был голод.

— Пора, — глубокий голос раздался позади меня, и я оглянулась через плечо, чтобы увидеть своего отца, стоящего там, его поза была жесткой, он смотрел на меня, протягивая руку.

Я медленно выдохнула и встала, одергивая край платья и вкладывая ладонь в его руку.

Традиции были важны в моей семье, как в любой хорошей итальянской семье, где обычаи и традиции ставились на первое место.

И вот отец вывел меня на танцпол, как раз когда зазвучала старая сицилийская свадебная песня. Отец притянул меня к себе, наклеив на лицо улыбку исключительно для видимости.

Он молчал несколько долгих секунд, прежде чем сломать лед своей жесткой манерой поведения.

— Ты будешь хорошей для своего нового мужа, несомненно, — это не было вопросом. Это было требование.

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал мой отец напоследок. — Ты представляешь нашу семью. Ты — клей, который поможет соединить Братву и Коза Ностру, — его взгляд был настолько холодным, что я прочувствовала его до костей. — Твой брат едва ли соответствует моим ожиданиям. А дух твоей сестры слишком велик. Чем старше она будет становиться, тем больше у нее будет проблем. Мне повезет, если я смогу отдать ее в руки одного из своих солдат.

Моя тревога за Клаудию возросла, но я не подала виду, не желая давать отцу повод использовать что-то против нее, запереть ее еще больше, задушить ее, сделав наш дом тюрьмой.

— Она милая, мягкая и робкая, — не успела я обдумать эти слова, как они уже сорвались с языка.

Он насмешливо сказал:

— Твоя сестра — это беда. Ей придется усвоить урок. Она должна знать свое место. И у нее есть три года, чтобы прийти в себя, прежде чем это случится.

Я почувствовала поднимающуюся панику, но постаралась подавить ее. Мое внимание переключилось на Клаудию, которая сидела с Джио и нашей матерью. Она ковыряла кусок хлеба и хмурилась, когда наша мать говорила ей что-то, что явно ее не устраивало.

Отец слегка отстранил меня от себя, и я была вынуждена запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. А он не переставал танцевать, изображая на лице образ.

— Ты будешь слушаться его, — его голос был жестким и твердым. — Твой муж — главный в семье. Ты будешь гордиться этой семьей и сделаешь все, что от тебя требуется. Никаких вопросов. Никаких жалоб. Полное послушание, — его выражение лица было знакомым, холодным и невозмутимым, более безжизненным, чем я когда-либо видела.

Он не ждал ответа, потому что не нуждался в нем. Он не задавал вопросов, не спрашивал моего разрешения. Он говорил мне, что я буду делать, и на этом все заканчивалось.

Он положил ладонь на мою талию, а другой рукой взял меня за руку, пока мы плавно двигались по полированному танцполу. Мое сердце гулко стучало, в горле пересохло, но взгляд все равно искал того, о ком шла речь.

Николай и его брат уже отошли от бара и стояли у балконных дверей. Угол, в котором они находились, освещался тусклым светом люстры, но его взгляд был прикован ко мне, как будто он не сводил его все это время.

Я вздрогнула.

— Ты делаешь то, что он говорит, Амара.

Тон отца снова вернул мое внимание к нему. Я знала, что он имел в виду.

Я облизнула губы, но ничего не ответила. Я заставила себя не смотреть на Николая, но это продолжалось всего несколько минут. В какой бы позиции я ни находилась, когда мы танцевали, Николай всегда был сосредоточен на мне.

Я могла сделать это, стать преданной женой, которую хотел видеть мой отец. Но не потому, что Марко Бьянки приказал мне. Это будет сделано из чистого желания выжить. Я хотела быть счастливой. Я хотела быть любимой. Не думаю, что смогу найти это с Николаем, но я хотела попробовать. Ведь какие еще были варианты?