Безумные сказки Андрея Ангелова
Шрифт:
— Крысы вызывают во мне непреодолимый ужас, — Профессор опустил на близстоящего к нему Жору библейский булыжник. Жора упал навзничь с разбитой башкой, а Тома заплакала по Зверю. Фёдор ушёл вслед Наци, вероятно, уговорить его вернуться, а, быть может, попроситься пойти вместе.
Что-то ярко клацнуло.
— Слыхал? — спросил Тима, нюхая разлитую в воздухе опасность.
— Что, слыхал? — Люсьен повел бесчувственным носом.
— Щёлкнул затвор, — Тима нервно дёрнул окровавленными пальцами.
— Какой затвор? — открыл глаза
Мордовороты упали на землю. Два горла были ровненько разрезаны пулями.
— Затвор от армейского автомата, — снисходительно подвёл ответ-черту Клюев.
Тома отошла искать останки Зверя. Профессор деловито стал шарить по карманам трупов, в поисках чего-поживиться. Вернулся Фёдор и настырно попросил:
— Валера, а можно ты отдашь мне свой армейский автомат?
— Можно, — согласился Клюев, передавая автомат. — Там всё равно больше нет патронов.
Алчность Фёдора была удовлетворена. Клюев поднял икону, сдул с неё помоечную пыль и срам.
— Здравствуйте, бабка. Поп здесь?
— Я — бабушка Варвара, сопляк.
— Послушайте, бестолочь. Меня не интересует ваше имя, а интересует, где поп.
Возле торгового прилавка храма пристально встала старушка. До этого старушка бесцеремонно сидела и вязала платок.
— Зачем молодому отроку наш батюшка?
— Пожертвование, — Клюев погладил икону под правой мышкой.
Варвара оценила жест доброй воли:
— ОК, отец Серафим здесь. Только он занят.
Клюев переложил икону под левую мышку и вдруг почуял, как она наливается живительным теплом.
— Отец Серафим только что свершил Таинство Крещения, и сейчас на покое! Питает плоть духовной пищей! — добавила Варвара с целью принизить сопляка с иконой. — В алтаре!
И Клюев пошёл в алтарь.
— Куда!? — совсем не значимо заорала Варвара. Она прытко протянула заграбастую руку. — Кудааа?..
Рука цели не достигла, а потрогала у цели лишь колебания воздуха.
В храм зашли мужчина и женщина.
Клюев решительно шел к алтарю. Варвара грубо смотрела вслед.
— Простите, — тихо вопросила женщина.
— Я вызываю ментов! — закричала Варвара в робкое лицо женщины.
Женщина боязливо вздрогнула и попятилась.
— Твоё счастье, что Амбарыч в город уехал! — закричала Варвара в робкое лицо мужчины.
Мужчина боязливо вздрогнул и попятился.
Бабка Варвара проводила грубым взглядом робкую парочку, что торопливо удалялась к входной двери храма. Потом протянула твёрдую руку к городскому телефону. Но случилось конкретное «Но»!
На месте телефона сидел Солнечный Кот, умеющий разговаривать по-русски:
— Варвара, не звони ментам! Они здесь нарисуются погодя! Елико время не пришло!
— А, твою мать!?
— Верь мне! — Кот ухмыльнулся улыбкой.
Раздался
грохот тела о пол, этим грохотом была Варвара.На Главной Столичной Помойке не было ничего необычного. И обычного тоже не было. А была смерть. Ну, такая обычная смерть — с косой.
Прямо на палящем солнце лежали трупы Жоры, Тимы и Люсьена. Без одежды, благо трупы не потеют. И не мёрзнут тоже, кстати.
Тома пыталась сложить из половинок Зверя единое целое животное, только не получалось в силу объективных причин. На шее Томы висела златая килограммовая цепь Люсьена.
Фёдор воскресил давнюю и скрытую мечту, изобразил собою киллера с армейским автоматом. В результате застрелил возвернувшегося Наци нечаянно оказавшимся в автомате патроном.
Подъехал Леонид. Тот самый мусоровозчик, который вчерась чуть не задавил Клюева на жёлтом сигнале светофора.
— Приехал властелин! — рабски констатировал Профессор и тут же по-барски прорычал. — Мы не рабы! — Он засучил рукава албанского пиджака, снятого с Люсьена. Жадность заявила Профессору, что никаких чувств, кроме неё — в мире нет и не было.
— Рабы не мы! — подошла к мужу Тома, взбалтывая воздух златой цепью аки кистенём.
— Придётся отдать Леониду армейский автомат. Это будет плата за его молчание, — провидяще пробормотал Фёдор, оценив рекомендующий взгляд Профессора.
«Сейчас моё слово не скрижаль, — веско заткнул в себе господские инстинкты Леонид, впервые рассмотрев кряжистые кулаки Профессора, в 3 или 4 раза кряжистей его собственных кулаков. — Но есть тщедушный Фёдор, а у него в руках дорогой армейский автомат. Я ж не могу молчать совсем бесплатно? А молчать — надо».
В кабинет Михал Михалыча впорхнул, подобно толстой неуклюжей бабочке, мафиоза Нафаня Андрюшкин — точная копия Аристофана Андрюшкина.
— А, мой толстый неуклюжий мотыль, — язвительно улыбнулся Михал Михалыч.
— Михал Михалыч! Вы плоско шутите — значит, имеете шикарное настроение! Или оно имеет вас?.. Ну, в общем, я вам сейчас настроение испорчу! — Нафаня предвкущающе потер ладошки.
— Нафаня Андрюшкин! Ты меня закрыл своей пухлой грудью от пули киллера. И сразу стал моей правой рукой. Вся братва удивляется. А всё моё врождённое чувство благодарности!
Мафиоза Андрюшкин сосредоточенными пальцами начал расстёгивать свой албанский пиджак.
— Что ты делаешь?
— Расстёгиваю пиджак.
— Корона — тот предмет, что не снимешь, один раз одев, — сделал нравоучительную ремарку Михал Михалыч и стукнул благожелательным кулаком по столу. — Ты мне показываешь шрам от пули даже в гостях у Морфея!..
Мафиоза Андрюшкин привычно свой албанский пиджак застегнул.
— Я тебя посылал проследить за Жорой, — одобрительно поморщился Михал Михалыч. — Где он? И нашёл ли он рисунок!?