Безжалостный принц

— Эмелия, это опасно, — прерывает она. — Это самое важное предупреждение, которое я тебе дам. Опасные воды. Ты в самом центре событий на той стороне.

Боже... Я не умею плавать в безопасных водах, не говоря уже об опасных. Но это путь к спасению. Я позабочусь о своей безопасности, если у меня появится шанс им воспользоваться.

— Со мной все будет в порядке. Я должан быть в порядке.

— Тогда, пожалуйста… убедитесь, что ты сбежишь и никогда не оглянешься назад, потому что если он найдет тебя, он поймет, что это могли быть только я или Присцилла, которые сказали тебе, как сбежать. Так что… пожалуйста, подумай как следует, прежде чем ты попытаешья сбежать. Он дал нам разрешение показать тебе окрестности. Ты должна завоевать его доверие, чтобы ты могла ходить без присмотра и постоянной охраны. — Она протягивает руку и берет меня за руки. — Пожалуйста, подумай об этом, прежде чем что-то сделать. Это моя единственная просьба.

— Я подумаю, — обещаю я.

Теперь план — заставить его доверять мне. Я смотрю на пещеру и вижу свободу.

Как мне заставить Массимо доверять мне?

Послушание.

Делает то, что он говорит.

Быть его.

Глава четырнадцатая

Массимо

Я встаю, смотрю в глаза каждому члену Синдиката и поднимаю церемониальный клинок.

Все глаза обращены на меня.

Кроме Па, Риккардо и его брата, это люди, которых я никогда раньше не видел. Все люди с властью и невероятным богатством, всего двенадцать, включая меня.

Они все сидят за длинным прямоугольным столом в зале заседаний и смотрят на меня. Я, самый молодой, новый член, готовлюсь к посвящению и подписанию клятвы крови и верности.

Они не будут говорить со мной, пока я не приму присягу. А нам есть о чем поговорить.

Когда я надрезаю кончик указательного пальца, я приковываю свой взгляд к Риккардо. Я смотрю на него долго и пристально, убеждаясь, что другие члены Синдиката могут наблюдать за мной и заметить, что у меня с ним проблема.

Они узнают историю. Они узнают прошлое. Мне не нравится, что эти люди могли убить меня и мою семью по слову Риккардо, но это следующая фаза власти.

Капли крови капают на контракт. Один из них похож на тот, что мы дали Риккардо.

Это предусматривает, что я разделяю свои ресурсы, власть и жизнь с членами Синдиката. Одно тело, одна власть, все для достижения богатства.

Моя кровь на контракте — моя подпись. Это серьезное дело, потому что подписать кредо означает подписать свою жизнь. Единственный выход — смерть или, как я видел у своего отца, отказ.

Со мной этого не случится.

Когда я кладу нож обратно на стол, председатель Филипп одобрительно кивает. Я видел, как он посмотрел на меня, когда я вошел. Он и два лидера Братвы обменялись взглядами. Любопытными взглядами. В его глазах сейчас мелькает искорка одобрения, когда он оглядывает меня.

Они все знают, что у меня есть право голоса Риккардо.

Чего они не знают, так это того, что будет теперь, когда оно у меня. Такого рода вещи никогда не случались раньше. Взятие права голоса за долг. Вопросы, на которые мы не ответим, будут подняты.

Я сажусь. Па кивает мне в последний раз. Теперь я член организации, как и он.

Вот где все начнется. Следующее поколение. Когда Па уйдет, я буду здесь с Тристаном, как лидеры со своими коллегами. Риккардо здесь с Лео, его братом. Они оба смотрят на меня через стол. Кипящие.

Бессильный, бесполезный, беспомощный…

Я почти рассмеялся. Я бы рассмеялся, если бы не образ его дочери в моем сознании.

Бессильная, бесполезная, беспомощная.

Это тоже ее описывает.

Я не видел ее четыре дня.

Я был занят со своими людьми на улицах, искал Влада. Я уверен, что крысы шептали ему, что я знаю, что он жив, и я ищу его задницу, потому что его нет и следа. Я также признаю, что избегал Эмелию. Я думал, что так будет лучше, но то, что я ее не вижу, действует мне на нервы.

Филипп кивает мне и прочищает горло. Его загорелая оливковая кожа выглядит натянутой, когда он улыбается. Как будто он слишком долго находился на солнце. От этого его светло-голубые глаза кажутся более интенсивными.

— Замечательно, — говорит он. — Здорово иметь среди нас такого сильного человека, как ты. Ты такой же, как твой отец.

— Я воспринимаю это как высший комплимент.

— Тебе следует, — говорит он.

Пa перестроил себя, и они подошли к нему, прося его присоединиться, после того как он стал титаном без них. Я всегда задавался вопросом, почему он согласился, хотя, ведь они отвернулись от него после предательства Риккардо.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это не так просто — отвернуться. Они были такими объективными, какими мы хотим, чтобы они были сейчас. Мой отец стал слабым звеном в цепи. Так же, как они в конечном итоге придут к Риккардо.

Когда Эмелия спросила меня, что ее отец сделал со мной, мне было трудно придумать ответ, который бы все обобщил. А произошло следующее: Риккардо подставил Па. Па руководил семейным бизнесом. Тогда это были инвестиции. Такие же, как у Риккардо. В те дни Синдикат был низкого уровня и начинался с наших прадедов. Когда Па и Риккардо объединили усилия, он создал схему — накачки и сброса, нанял людей для обналичивания и разорил Па.

Это было после того, как Риккардо основал Balesteri Investments и украл всех клиентов, которых Пa получал годами. Это сделало Пa банкротом. Все его деньги и активы были конфискованы для уплаты долгов, и поскольку некоторые члены Синдиката и их семьи были клиентами, его было легко вытащить. Весь заговор был тщательно сплетенным планом по уничтожению. Нам пришлось пройти через ад и обратно, но лучше добиться всего, что у нас есть, голыми руками, чем стоять на плечах гигантов. Это сделало нас тоже гигантами.

— А теперь к делу, — говорит Филипп, прочищая горло.

— Стреляй, — говорит Па.

— Отнятие у лидера права голоса делает его бессильным в вопросах, по которым нам нужно договориться как группе. Это первый раз, когда такое произошло. Мы бы хотели, чтобы вы пролили свет на этот вопрос.

Филипп не дурак. Я уверен, что ему так же очевидно, как и Риккардо, что мы собираемся сделать. Мы — дьяволы, вышедшие поиграть. У всех есть вопросы. Мы решим, как на них ответить.

Па складывает пальцы домиком и наклоняется вперед к столу. — Он был должен мне, и это один из способов, который я выбрал, в качестве оплаты. Вот и все.

— Давайте будем реалистами, ладно? — говорит Филипп, переводя взгляд на Риккардо. — Потеря права голоса, должно быть, того стоит. Я также знаю, что большая часть ваших активов теперь принадлежит Массимо, который стал боссом семьи Д'Агостино. Все, кроме Balesteri Investments, но, если я не ошибаюсь, ее получит ваш наследник. Новости о ее помолвке с Массимо распространились за пределы страны. То есть, это практически его тоже. Не мое дело задавать вам вопросы о делах, не связанных с синдикатом, но если меня подтолкнут, я это сделаю. Мой вопрос в том, что теперь?