Безжалостный принц

Я делаю шаг вперед. Она делает шаг назад, и смотрит на меня со страхом на лице.

Я улыбаюсь и провожу пальцем по ее подбородку.

— Я же говорил. Я не монстр. Я не причиню тебе вреда.

— Почему я должна тебе верить?

Я медленно приближаюсь, наклоняюсь к её лицу, касаюсь губами её щеки и шепчу у самого уха:

— Princesca, ты поверишь мне, потому что я не дал тебе ни одного повода усомниться. Ты была в моем доме почти неделю. Если бы я был монстром, я бы воспользовался тобой так, как ты ожидала той самой первой ночью.

Я знаю, что она мокрая. Если бы я сейчас потрогал ее тугую маленькую киску, я знаю, что она будет мокрой от моих грязных слов. Когда я отстраняюсь, она снова пытается проявить неповиновение, но терпит неудачу. Я улыбаюсь про себя.

С этими словами я расстегиваю рубашку и спускаю ее с плеч. Затем я снимаю штаны, а также обувь и носки. Любопытный взгляд на ее лице, когда она наблюдает, как я раздеваюсь — это классика. Она смотрит с увлечением, которое пытается скрыть. Увлечение, которое становится еще более очевидным, когда я спускаю свои боксеры, спускаю их с ног, и мой член высовывается наружу. Я полностью стою и готов трахнуть ее.

Она смотрит именно туда, куда я хочу, и я надеюсь, что она ответит на мой следующий вопрос положительно.

— Ты впервые видишь голого мужчину, Эмелия? — спрашиваю я. Ее глаза встречаются с моими.

— Да… — нерешительно отвечает она. Это звучит как музыка для моих ушей. Я все еще не уверен в ее лучшем друге. Я не знаю о нем многого по документам, но у меня такое чувство, что он хотел чего-то большего, чем просто дружба с ней. Глядя на нее, я не знаю, какой мужчина на свете не хотел бы этого.

— Иди сюда. — Она подходит ближе. Я открываю дверь в душ и веду ее внутрь.

Я захожу следом и включаю душ на слабую струю, чтобы намочить нас. Положив руки по обе стороны от нее, я смотрю, как вода стекает по ее лицу.

— Что мы делаем? — спрашивает она. — Что ты делаешь?

— Разве мужчина не может купаться вместе со своей невестой? Особенно после долгого рабочего дня.

— Разве у тебя нет для этого Габриэллы? — бросает она в ответ.

— Нет. Я же говорил тебе, что я не лжец, так что прекрати задавать вопросы о ней. Ты умная девочка, Эмелия, — поддразниваю я и провожу рукой по мокрым волосам. — Ты же знаешь, кто я. Ты прекрасно знаешь, что если бы я хотел Габриэллу, я бы не стоял с тобой в душе голый. Ты прекрасно знаешь, что я именно там, где хочу быть.

Когда я отодвигаюсь и смотрю на нее, и получаю ответ, который хотел весь чертов день. Она тоже хочет меня. Я бы хотел, чтобы Риккардо был здесь и увидел, как его дочь смотрит на меня так, как сейчас. Мне не нужно ничего брать. Она хочет дать мне это.

Я беру гель для душа и мочалку, выдавливаю гель на мочалку и протираю ей грудь, смывая песок с кожи. Она поворачивается, когда я призываю ее повернуться лицом к стене, и я провожу мочалкой по ее прекрасной спине.

— Зачем ты так много работаешь? Зачем, когда тебе это не нужно? — спрашивает она.

Я задерживаю взгляд на ее пояснице.

— Это отвлекает меня от всяких глупостей, — отвечаю я, делясь частичкой себя.

— От чего именно?

Я убираю ее волосы с дороги, перекидывая их ей на плечо.

— Дерьмо, с которым, надеюсь, тебе никогда не придется иметь дело.

Слишком много всего можно сказать.

Она оглядывается через плечо и смотрит на меня.

— Это мне ни о чем не говорит. Так будет каждый день? Тебя не будет несколько дней, и я не знаю, где ты?

Ее вопрос удивляет меня, поэтому я останавливаюсь и поворачиваю ее лицом к себе. Она прижимается спиной к стене. Ее взгляд цепляется за мой.

— Нет, так не будет.

— Тогда как? Я представляю, как мною будут помыкать, как ребенком, и запирать здесь, как животное, ожидающее возвращения хозяина.

Я заслужил это. Она снова пробудила во мне того человека. Того, кем я был до того, как увидел тьму.

— Нет, так не будет. Я буду брать тебя с собой везде, куда пойду. И в Лос-Анджелес, и в Италию.

Ее лицо оживляется при упоминании Италии.

— Ты бы отвез меня в Италию?

— Конечно. И показал бы всем, чтобы они знали, что ты принадлежишь мне.

— О… понятно. Трофейная жена. То, что ты забрал у моего отца. Ты бы хвастался мной, чтобы все видели, как ты его победил.

Я опускаю голову ближе к её лицу, останавливаясь всего в нескольких дюймах от ее губ.

— Нет… — мой голос звучит тихо, почти как эхо. — Я бы не ради этого показал тебя всем, Эмелия. Я бы сделал это, потому что ты из тех женщин, которыми восхищаются.

Она моргает, затем фокусируется на мне, удивленная моими словами. Ее глаза становятся более открытыми, менее настороженными, чем дольше она смотрит в ответ, и огонек желания сверкает в ответ на меня.

Мой взгляд снова падает на ее губы. На этот раз, глядя на пухлую плоть, я думаю о том, чтобы поцеловать ее. Взять ее первый поцелуй, украсть его.

Или, может быть… она мне его отдаст. Охотно.

Когда я приближаюсь к ее губам, невинность в ее глазах растворяется в воздухе, и красота движется ко мне.

Глава шестнадцатая

Эмелия

Раньше, когда я впервые увидела его на пляже, мои мысли сразу же перескочили к плану побега. Заставить его доверять мне, и это открыло бы дверь на свободу.

Все идеи, пришедшие мне в голову за последние несколько дней, стремительно всплыли в моей голове, и я увидела свой шанс.

Шанс, который исчез в ту секунду, когда он произнес эти слова, и я больше не чувствовала себя тем ничтожеством, которым он меня описал.

Желание мелькнуло в глубине его глаз. Притягательное и магнетическое, оно заманило меня, как приманка, и я больше не могла сдерживать свое любопытство или влечение, которое я к нему испытываю.

Теперь он задержался передо мной, в нескольких дюймах от моих губ, ожидая, когда я подарю ему свой первый поцелуй. Я знаю, что он мог бы взять, он мог бы легко украсть у меня.

То, на что я смотрю это дверь. Дверь, которая может открыть мне путь к побегу. Как и сказала Кэндис. Беги и никогда не оглядывайся.

Дверь открыта, но то, что я вижу внутри, на этом пути, который может стать моей свободой, это что-то еще, что манит меня и возбуждает мое любопытство.

Он хочет меня. Вот что я вижу. Я вижу, что он хочет и желает меня.