Безжалостный принц

— Ты меня не знаешь, — возражаю я.

— Мне это не нужно.

— Ты прав, тебе не нужно знать меня, чтобы понять, что это неправильно. Должен быть какой-то другой способ, которым мой отец может отплатить тебе. Отпусти меня. — Я горжусь собой за эту короткую речь, но гордость угасает, когда глубокий смешок раздается в его твердой груди.

— Я тот, кому должны. Я выбираю, как мне платить. Я выбираю, что хочу взять.

— Итак, ты выбрал меня? — Я бросаю на него недоверчивый взгляд. — Какого черта ты выбрал меня?

Как только эти слова слетают с моих губ, я чувствую себя полной идиоткой. Я наследница своего отца, и я получу наследство семьи Балестери, когда мне исполнится двадцать один год. Одно только мое наследство стоит несколько миллионов. В этом контракте было указано, что Массимо получит все.

— Моя дорогая Princesca, ты действительно живешь в темноте, — ухмыляется он, показывая ямочку на левой щеке.

— Должен быть какой-то другой способ.

— Я уверен, что есть, только я сделал именно то, что хотел, — отвечает он. Мое сердце сжимается. Такое ощущение, будто из-под меня выдернули ковер. Это мужчина, за которого я должна выйти замуж. Хоть он и выглядит как сказочный принц, он им не является.

Мои губы приоткрываются, но я не могу подобрать слов.

— Так что… видишь, по-другому быть не может, Эмелия Балестери. Я женюсь на тебе, и я получаю все, чем ты владеешь. Ты принадлежишь мне, и все, что ты имеешь и получишь, тоже принадлежит мне.

— Это неправильно. Ты должен это знать.

— Прекрати, — приказывает он. Его улыбка исчезает. Возвращается то холодное, спокойное поведение, и я понимаю, что это его опасная сторона.

— Что прекратить?

— Перестань пытаться наживаться на моей хорошей стороне. У меня ее нет. Не думай, что я хороший только потому, что я не позволил твоему отцу причинить тебе боль. Это не так.

Я дрожу, когда его взгляд впивается в меня. Он говорит мне то, что я должна знать, но в основном он говорит, что у меня нет надежды.

— У тебя что, нет сердца? — Мой голос вернулся к тому слабому тону, с которым я впервые заговорила, когда я предпринимаю последнюю попытку достучаться до того, что я вижу в нем, что могло бы напоминать что-то человеческое.

— Нет, — отвечает он. — У меня нет сердца, Princesca.

— Это не имеет ко мне никакого отношения. Я тебя не знаю.

— Массимо Д'Агостино, двадцать девять лет, будущий владелец D'Agostino Inc. — Он ухмыляется, и моя душа трепещет. — Мы поженимся через месяц. Ты будешь жить здесь, и это все, что тебе нужно знать.

— Ты думаешь, этого достаточно? — резко отвечаю я.

— Достаточно, потому что я так сказал. Хватит разговоров. Думаю, я дал тебе достаточно ответов на твои вопросы. Теперь раздевайся.

Глава четвертая

Эмелия

Я не могу сдержать стон потрясения, который срывается с моих губ.

— Нет… — выдавливаю я из себя, качая головой.

— Да. Я хочу взглянуть на то, что принадлежит мне.

О Боже. Вот оно. Он собирается меня изнасиловать, и я ничего не могу с этим поделать.

Во мне срабатывает инстинкт самосохранения, и я пытаюсь проскочить мимо него, но одна большая рука сжимает мое запястье и возвращает меня обратно.

— Пожалуйста, нет… — умоляю я.

— Эмелия, если ты хочешь здесь жить, ты будешь меня слушаться, иначе тебе будет очень трудно.

— Повиноваться тебе? Кем ты себя возомнил? — Должно быть, у меня есть какое-то предсмертное желание задать ему такой вопрос. Я не могу ясно мыслить. Кто может в этом кошмаре?

— Не заставляй меня отвечать на это или повторяться, — шипит он. — Снимай одежду.

Боже мой… он серьезно. Мне придется это сделать. Подчиниться. Что будет со мной, если я этого не сделаю? Что хуже? Быть готовой и позволить ему взять меня и сделать со мной все, что он захочет, или чтобы он взял меня силой?

Он отпускает меня, и суровый взгляд, который он мне сейчас бросает, говорит мне не давить на него. Если я это сделаю… Я не знаю, что он со мной сделает.

Я не могу поверить, что у меня вообще есть такие мысли. Его глаза становятся бурными, как бушующее море, когда его взгляд смело скользит по мне невидимыми пальцами, полными похоти.

С трудом сглотнув, я заставляю себя снять одежду.

Дрожащими руками я спускаю крошечную бретельку своего летнего платья с левого плеча, затем с правого. Я проклинаю себя за то, что решила надеть это дурацкое платье, потому что оно делает меня милой. К тому же его очень легко снять. Платье скользит к моим ногам в тот момент, когда я снимаю вторую бретельку.

Я сейчас в лифчике и трусиках. Они и мои маленькие балетки. Это все, что на мне надето.

Он кивает мне, давая знак снять и их.

— Все, — говорит он, и его челюсти напрягаются.

С чего мне начать? С бюстгальтера или трусиков? Пока я решаю, я наклоняюсь и снимаю туфли… медленно. Сначала одну, потом другую.

Никто никогда не видел меня голой. Даже так. Никто, даже мои врачи.

Я выпрямляюсь и замечаю удивленный взгляд на его красивом лице. Удивлен тем, что я сняла обувь и как медленно я это сделала. Мои руки дрожат, когда я тянусь к маленькой застежке-бабочке, удерживающей мой бюстгальтер, и я пытаюсь расстегнуть ее. На самом деле, ее не так уж и сложно расстегнуть. Я просто не могу заставить свои руки работать. У меня перехватывает дыхание, когда застежка открывается, и я вздрагиваю, когда тяжесть моих грудей вываливается наружу.

Я не могу смотреть на него. Горячая краска унижения, которая охватывает меня, заставляет меня задыхаться и кружиться. Я напугана и мне стыдно. Я в ужасе и зла от того, что меня заставляют делать.

Я снимаю лифчик, и он падает на пол, присоединяясь к моему платью. Моя грудь качается, когда я наклоняюсь, чтобы стянуть трусики с ног. Как только они спущены, я выхожу из них и укрепляю свой позвоночник, желая быть сильной.

Я смотрю вперед, на белизну его рубашки, избегая его взгляда.

Он протягивает руку и поднимает мой подбородок, возвращая мой взгляд к его. Прикосновение его пальцев к моей коже вызывает дрожь. Дрожь сексуального жара, которую я ненавижу. Я не должна ничего чувствовать к этому мужчине. Определенно ничего сексуального. Ни одна часть того, что он сделает дальше, не будет с моего разрешения. Ничего. Вообще ничего.

Он удерживает мой взгляд и отпускает меня, но не раньше, чем проводит пальцами по моей шее. Затем медленно, очень медленно он обходит меня, кружа вокруг меня, как хищник кружит вокруг своей добычи. В его глазах сырой, голодный взгляд, который становится все голоднее, жаднее с каждой секундой.