Библейские мотивы в русской поэзии (Сборник)

К. Р 1858–1915

Надпись в Евангелие

Пусть эта книга священная Спутница вам неизменная Будет везде и всегда. Пусть эта книга спасения Вам подает утешение В годы борьбы и труда. Эти глаголы чудесные, Как отголоски небесные В грустной юдоли земной, Пусть в ваше сердце вливаются — И небеса сочетаются С чистою вашей душой.

Молитва

Научи меня, Боже, любить Всем умом Тебя, всем помышленьем, Чтоб и душу Тебе посвятить, И всю жизнь с каждым сердца биеньем. Научи Ты меня соблюдать Лишь Твою милосердную волю, Научи никогда не роптать На свою многотрудную долю. Всех, которых пришел искупить Ты Своею Пречистою Кровью, Бескорыстной, глубокой любовью Научи меня, Боже, любить!

«Когда креста нести нет мочи…»

Когда креста нести нет мочи, Когда тоски не побороть, Мы к небесам возводим очи, Творя молитву дни и ночи, Чтобы помиловал Господь. Но если вслед за огорченьем Нам улыбнется счастье вновь, Благодарим ли с умиленьем От всей души, всем помышленьем Мы Божью милость и любовь?

«Блаженны мы, когда идем…»

Блаженны мы, когда идем Отважно, твердою стопою С неунывающей душою Тернистым жизненным путем; Когда лукавые сомненья Не подрывают веры в нас, Когда соблазна горький час И неизбежные паденья Нам не преграда на пути, И мы, восстав, прах отряхая, К вратам неведомого края Готовы бодро вновь идти; Когда не только дел и слова, Но даже мыслей чистоту Мы возведем на высоту, Все отрешаясь от земного; Когда к Создателю, как дым Кадильный, возносясь душою, Неутомимою борьбою Себя самих мы победим.

Надпись на картине

С какою кротостью и скорбью нежной Пречистая взирает с полотна! Грядущий час печали неизбежной Как бы предчувствует Она! К груди Она Младенца прижимает И Им любуется, о Нем грустя… Как Бог, Он взором вечность проницает И беззаботен, как дитя!

На Страстной неделе

Жених в полуночи грядет! Но где же раб Его блаженный, Кого Он бдящего найдет, И кто с лампадою возжженной На брачный пир войдет за Ним? В ком света тьма не поглотила? О, да исправится, как дым Благоуханного кадила, Моя молитва пред Тобой! Я с безутешною тоскою В слезах взираю издалека И своего не смею ока Вознесть к чертогу Твоему. Где одеяние возьму? О, Боже, просвети одежду Души истерзанной моей, Дай на спасенье мне надежду Во дни святых Твоих Страстей! Услышь, Господь, мои моленья И тайной вечери Твоей, И всечестного омовенья Прими причастника меня! Врагам не выдам тайны я, Воспомянуть не дам Иуду Тебе в лобзании моем, Но за разбойником я буду Перед Святым Твоим крестом Взывать коленопреклоненный: О, помяни, Творец вселенной, Меня во царствии Твоем!

Из Апокалипсиса (Глава 3, стих 20)

Стучася, у двери твоей Я стою: Впусти меня в келью свою! Я немощен, наг, утомлен и убог, И труден Мой путь, и далек. Скитаюсь Я по миру беден и нищ, Стучася у многих жилищ; Кто глас Мой услышит, кто дверь отопрет, К себе кто Меня призовет, К тому Я войду и того возлюблю, И вечерю с ним разделю. Ты слаб, изнемог ты в труде и борьбе, Я силы прибавлю тебе; Ты плачешь – последние слезы с очей Сотру Я рукою Моей. И буду в печали тебя утешать, И сяду с Тобой вечерять… Стучася, у двери твоей Я стою: Впусти Меня в келью свою!

Из Апокалипсиса

Я новое небо и новую землю увидел… Пространство далекое прежних небес миновало, И прежней земли преходящей и тленной не стало, И моря уж нет… Новый город священный я видел, От Бога сходящий в великом, безбрежном просторе, Подобный невесте младой в подвенечном уборе, Невесте прекрасной, готовой супруга принять. «Се скиния Бога с людьми. Обитать Здесь с ними Он будет», – я слышал слова громовые, «Сам Бог будет Богом в народе Своем, — И всякую с глаз их слезу Он отрет. И земные Печали исчезнут. В том граде святом Не будет ни плача, ни вопля, ни горьких стенаний, Не будет болезни, ни скорби, ни тяжких страданий, И смерти не будет. Таков Мой обет; Прошло все, что было, и прежнего нет!»…

Семен Яковлевич Надсон 1862–1887

Желание

О, если там, за тайной гроба, Есть мир прекрасный и святой, Где спит завистливая злоба, Где вечно царствует покой, Где ум не возмутят сомненья, Где не изноет грудь в борьбе, — Творец, услышь мои моленья И призови меня к Себе! Мне душен этот мир разврата С его блестящей мишурой! Здесь брат рыдающего брата Готов убить своей рукой, Здесь спят высокие порывы Свободы, правды и любви, Здесь ненасытный бог наживы Свои воздвигнул алтари. Душа полна иных стремлений, Она любви и мира ждет… Борьба и тайный яд сомнений Ее терзает и гнетет. Она напрасно молит света С немой и жгучею тоской, Глухая полночь без рассвета Царит всесильно над землей. Твое высокое ученье Не понял мир… Он осмеял Святую заповедь прощенья, Забыв Твой светлый идеал, Он стал служить кумирам века; Отвергнув свет, стал жить во мгле, — И с той поры для человека Уж нет святыни на земле. В крови и мраке утопая, Ничтожный сын толпы людской На дверь утраченного рая Глядит с насмешкой и хулой; И тех, кого зовут стремленья К святой, духовной красоте, — Клеймит печатью отверженья И распинает на кресте.

«Я не Тому молюсь…»

Я не Тому молюсь, Кого едва дерзает Назвать душа моя, смущаясь и дивясь, И перед Кем мой ум бессильно замолкает, В безумной гордости постичь Его стремясь; Я не Тому молюсь, пред Чьими алтарями Народ, простертый ниц, в смирении лежит, И льется фимиам душистыми волнами, И зыблются огни, и пение звучит; Я не Тому молюсь, Кто окружен толпами Священным трепетом исполненных духо5в И Чей незримый трон за яркими звездами Царит над безднами разбросанных миров, — Нет, перед Ним я нем!.. Глубокое сознанье Моей ничтожности смыкает мне уста, — Меня влечет к себе иное обаянье — Не власти царственной, но пытки и креста. Мой Бог – Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог-человек и брат с небесною душой, — И пред страданием и чистою любовью Склоняюсь я с моей горячею мольбой!..

Федор Сологуб 1863–1927

Пилигрим

В одежде пыльной пилигрима, Обет свершая, он идет, Босой, больной, неутомимо, То шаг назад, то два вперед. И, чередуясь мерно, дали Встают всё новые пред ним, Неистощимы, как печали, — И всё далек Ерусалим… В путях томительной печали Стремится вечно род людской В недосягаемые дали К какой-то цели роковой. И создает неутомимо Судьба преграды перед ним, И всё далек от пилигрима Его святой Ерусалим.