Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993)

— Сколько же их всего?! — спросил следователь Тиунов, когда полковник объявил об этом.

— Мафия настоящая. — Лейтенант Хромов хлопнул рукой об руку.

— Не знаю, как насчет мафии, но солидная компания…

Пушных рассказал: в абонентский ящик № 1742 на имя Тандетникова поступило еще одно письмо, теперь из Казани. А вечером того же дня взломали ящик, забрали письмо. Забрал приезжий из столицы Татарии. Похоже, сам автор письма. С большим опозданием узнал, что Тандетникова нет в живых и поспешил явиться за своим посланием. Приятель из Казани, в отличие от архангельского, был краток: вложить пятьдесят — сто рублей в искусство он не против.

— Настоящая мафия, — повторил Хромов.

— Может, майору вообще не стоит принимать участие в захвате? — сказал Тиунов.

— Почему? Фотограф не прилетает, — возразил Шатохин.

— Да, но вы уверены, майор, что Игольников не видел вас вместе с Кортуновым? — Тиунов взял со стола снимок архитектора. — Или не знаком заочно, по фотографии, как вы с ним?

— Уверен. Кортунову выгодно иметь своего покупателя, не афишировать его.

— Даже если не так, — вмешался полковник, — не вижу причин выводить Шатохина из операции.

7

Роман, он же архитектор Союзкурортпроекта Ефим Игольников, и два его приятеля Мустафин и Середец, сведения о которых пока исчерпывались тем, что оба прописаны в Мытищах, прибыли в крайцентр в 20.20 по местному времени, а в 00.15 уже покинули город на пассажирском поезде, идущем на север края. Билеты до конечной станции. Семь часов езды. Там — пристань. Успевают на «Метеор», отплывающий в 8.00, проходящий через Куролино и Ореховый Мыс. На одной из этих пристаней должны высадиться. Могут проплыть до Лосиного Брода, который связан автобусом с Пышкино-Троицким. Но если и устремятся на Пышкино-Троицкое, то уже забрав все спрятанное в тайге.

Сопровождающий группу налетчиков сотрудник из Москвы передал в аэропорту снимки Середца и Мустафина. Обоим мытищинцам немногим более двадцати, лица у обоих неброские, незапоминающиеся.

Все прошло гладко, без задержки в пункте пересадки на «Метеор».

Северные жители возвращались из летних отпусков, горожане катят поглуше в тайгу с корзинами, ведрами да берестяными коробами за созревшими ягодами. Билеты на Лосинобродский рейс проданы на неделю вперед. Игольников и компания примчали к пристани на легковой машине частника, когда начиналась посадка. Штурман в рупор предупреждал не имеющих билета, но желающих уплыть, чтобы не мешали посадке: сколько мест на судне, столько человек и уедут, ни одного больше не возьмут. Инструкция предписывает. Уже итак «Ракету» заменили на более вместительный «Метеор».

Московские «гастролеры» заметались между билетной кассой на высоком берегу и дебаркадером, где швартовался «Метеор». Деньгами сверх стоимости билета северян не удивишь. Любой из толпы остающихся согласен переплатить, лишь бы не торчать здесь.

— Уехать хочешь? — небритый мужик в рабочей куртке с эмблемой монтажника на рукаве опустил на плечо Игольникова пятерню, дохнул в лицо перегаром.

— У тебя билеты есть?

— Есть.

— Бутылку и деньги гони, уедешь. До Оскобы, — назвал монтажник остановку перед Лосиным Бродом.

— Три билета нужно.

— Три бутылки и… — хмельной рабочий оглянулся. — И тридцатку за три билета.

— Спирт пойдет? Ректификат.

— Годится.

Рыскавшие по пристани спутники Игольникова уже стояли тут как тут. Один из них сунул плоскую литровую фляжку и деньги спецмонтажнику.

Прежде чем отдать билеты, он отвинтил пробку фляжки, понюхал.

— Порядок, — Фляжка скользнула в боковой карман куртки.

Билеты, наконец, были у Игольникова. Все трое заспешили к «Метеору».

После шестичасового плавания налетчики высадились на пристани Ореховый Мыс. В село не входили. Направились в лесок близ пристани. Оперативники другого и не ожидали. Они сидели в томительном ожидании на заимке около Уртамовки. Им сообщили по рации, что Игольников и его спутники высадились три часа назад. Теперь, если расчеты верны, они должны появиться на Тасеевском лугу.

Появились! Прошли по лугу, и в середине его устроились на отдых. При них ли автомат? Ружье охотничье есть — точно. А про автомат неизвестно. Может, в рюкзаке спрятан. А может, просто не углядели. Луг слишком велик. И стожков много поставлено, мешают обзору.

— Шустро ноги переставляют, — заметил Поплавский.

— Спешат до темноты попасть к тайнику, — согласился Хромов.

— Не успеют. Дальше болото, труднее топать.

— Тренированные, успеют. Если тайник в том районе, где Красников щепку нашел. Треть, даже больше, прошли уже.

Шатохин слушал разговор лейтенантов рассеянно. Мысли были заняты предстоящей операцией. Пока развитием событий он был доволен, ждал продолжения.

А уходить с Тасеевского луга «десантники» не спешили. Минул час, другой, третий — все оставались на месте.

— Чего торчат? — первым не выдержал Поплавский.

Шатохин сам давно недоумевал: что-то замыслил Игольников. Что? Важно было разгадать, пока архитектор с подручными на лугу. Снимутся с места, проследить за их дальнейшим передвижением будет сложнее.

Шатохин смотрел на карту, где карандашом было очерчено и заштриховано предполагаемое местонахождение тайника. От луга приблизительно двадцать пять — тридцать километров. Теперь не успеют, а могли бы при желании засветло быть там. Что же задерживает? Если предположить, что первая цель Игольникова — не тайник? Что же? Скит Великониды? Вполне возможно. У Тандетниковой самые лучшие иконы в здешней округе. Взять — никакого риска. Защиты у Елены Викентьевны теперь, после смерти сына, нет. Все так, но жилище Великониды и Флоры почти за сто пятьдесят километров от Тасеевского луга, и если туда стремление попасть, то не отлеживались бы в молодом сене на солнышке, а шагали бы да шагали. А может, причина задержки самая что ни на есть прозаическая: кто-то из троих натер ногу, не может пока идти? Нет. С ними такого не случится. Мустафин и Середец профессионалы. Несомненно. Как фотоиндивидуал и торговец с кладбища, как сам архитектор. Почему все-таки Игольников не приехал с прежними своими партнерами? Объяснение было простое, как бы убедительное: архитектор опасался, как бы Кортунов и Магнолин не примелькались. А если что-то другое?

Шатохин сидел прямо на земле около вездехода, на котором приехали на заимку, напряженно вглядывался в карту. Нервничал. Стоило усилий подавить нетерпеливое желание справиться по рации, не произошло ли каких перемен на лугу?

Уже перед закатом, когда уже не ждал новостей, вдруг сообщили: Игольников и его спутники покидают луг, держат путь к болоту.

— Именно к болоту? — переспросил Шатохин.

— Именно к болоту! В бинокль хорошо видно. Быстро, без остановки, без оглядки идут. Вот-вот исчезнут из поля зрения в кустарнике. Уже исчезли, — доложил участковый инспектор Красников.

Еще раз Шатохин посмотрел на карту, где в центре заштрихованной площади краснел крупный овал — место, на котором Сергей Красников нашел отщепок иконы. Мысленно, в который раз, прикинул расстояние между Тасеевским лугом и строениями на островках среди болота. Кажется, он разгадал замысел Игольникова. Скиты в Нетесовском районе — первое, единственное место, где преступная группа получила слабое, но сопротивление староверов. Тайник где-то поблизости от домиков. Доброго новая встреча не сулит. В пору сбора ягод на болоте встреча особенно вероятна. Игольников хочет избежать ее, приблизиться к тайнику ночью, забрать спрятанные иконы и тотчас же уйти, чтобы на рассвете быть уже далеко от скитов. И уходить от тайника будут тем же путем, каким пришли. То есть, вернутся на Тасеевский луг. Не могут же они, черт побери, знать всех болотных троп, свободно разгуливать по ним в темноте! Бросок в пятьдесят-шестьдесят километров по зыбкой почве. За полсуток, ну, за четырнадцать-пятнадцать часов. Половина пути — с грузом. Солидно.