Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Она хорошая женщина, – заметил Симак, как бы извиняясь и обращаясь почему-то исключительно к Сорокину. Как будто Катерины тут в помине не было.

– Обточить ее – и вполне себе выйдет…

Он не договорил, Введенская вспыхнула и даже начала было: «Да как вы…» Волин, прыснув, опомнился и принял серьезный вид. Сорокин решил, что довольно веселья.

– Посмеялись – и хватит. Поехали, товарищ лейтенант, мне еще из твоего кабинета переезжать. Пожалуй что и Акимова пора выселять. Дел по горло.

Глава 10

И снова безмятежное субботнее утро, только на этот раз без девчат. Они усвистали на какой-то концерт в Сокольники.

Окно открыто настежь, солнце бьет в глаза, курится по общажной комнате легкий канифольный чад.

– Хорош уже воздух портить, – брюзжал Яшка. Он дотронулся до одной шашки, передумал, двинул было вторую, но убрал руку.

– Что ты мнешься, как у загса, – зубоскалил Колька, – все равно хана, моя партия.

– Рано радуешься, – огрызнулся Анчутка, сделал ход и немедленно потерял три шашки, – ну ты… не видел я!

– А надо было видеть.

– У него все всегда не тик-так, – подал голос Пельмень, сосредоточенно выводя шов, – он и на Петровке умудрился бока отлежать.

Колька хмыкнул. Не иначе как приятели родились в рубашках и потому в очередной раз проскочили мимо отсидки. Когда их, готовых ко всему, выгрузили в муровском дворе, встретил парней капитан Волин, запер в своем кабинете и строго-настрого запретил его покидать – только в уборную, и то под конвоем. Выделил диван и стулья для ночевки, а чаю, сахару, варенья, хлеба и тушенки было столько, что Яшка отрастил себе пару отменных щек.

– Хорошо посидели, – с ностальгией заметил Анчутка, – и кормят, и на работу не надо. И что МУРа все так боятся – совершенно не понимаю. Я бы так мог всю свою биографию…

– Еще успеешь, – флегматично проклял его Пельмень, – если не перестанешь дурью маяться. Мало ему, – объяснил он Кольке, – так он вчера снова к какой-то крале в окно лазил.

Яшка хохотнул:

– Дама ключ забыла, я ей дверь отворял.

– Знаем мы, что ты там отворял.

– А знаешь – так и сиди себе, душа канифольная.

Колька прошел в дамки и «доел» Яшкины шашки:

– Партия. Исполняй.

Анчутка без никакой печали и тени расстройства подошел к окну, высунулся и заорал петухом. Со двора и из соседних комнат принялись ругаться, кто-то запустил огрызком яблока. Яшка, довольный эффектом, вернулся за стол.

– Вот если бы в картишки – мы бы посмотрели, кто б кукарекал.

– Так потому и в шашки играем, – охотно пояснил Колька. Он довольно потянулся, но неловко дернул шеей и охнул.

– О, так тебе и надо, – мстительно заявил Яшка.

– Что, опять? – не отрываясь от дела, спросил Пельмень. – Скипидар в тумбочке.

Колька влез в указанное хранилище, стараясь не потревожить аккуратно сложенное белье. У Пельменя, после того как он помирился с Тоськой, благосостояние заметно улучшилось. Вместо того чтобы ругать за грязные и рваные одежды, она теперь смирно штопала и стирала сама. Правда, на чтении романа Толстого по-прежнему настаивала.

Растирая Кольке шею, Яшка с благодушным недоумением вопрошал:

– Не понял я, зачем ты вступился за эту богомерзкую бабу.

– Я и не вступался, – пояснил Колька, с наслаждением ощущая жжение и то, что шея снова начинает шевелиться, – я за ней следил, чтобы в сторону не вильнула.

Яшка заржал:

– Ты за ней следил, Алька за ней следил, Сергеевна – за вами, а муровский капитан этот вообще за всеми – развеселая у нас жизнь!

– Куда уж веселее. Так ведь сработало, – прохладно заметил Пельмень, откладывая паяльник и распрямляясь, – ох, погодка. Не сплавать ли нам на остров?

Послышалось негромкое овечье подкашливание, в комнату проникла Тося Латышева с большим потрепанным томом под мышкой.

– Ну, мы пошли, – заторопился Колька, – мы за тебя сплаваем.

– Мысленно вместе, – заверил Яшка, поспешно собираясь.

– Куда это вы, граждане? – хладнокровно спросил Пельмень. – Брезент-то для палатки у меня. Так что садитесь, заслушаем про свидание князя с дубом.

Тося, ужасно смутившись, тем не менее села и с умным видом открыла книгу. На пол выпал засушенный, плоский синий цветок. Пельмень, скривившись, выкинул его в окно.

– Мой василек, – только и пискнула Тося.

– Цикорий, – поправил Андрей, – не хнычь, я тебе ромашек нарву.

Валерий Шарапов Ночь трех смертей

Советская милиция. Эпоха порядка

Художник Павел Магась

Глава 1

Тихий июньский вечер мягко опускался на землю: затихала перекличка птичьих голосов, солнечный диск спешил найти себе укромное место, даже ветер ленился дуть в полную силу – природа, разомлев от тепла, готовилась ко сну. Город районного значения Ковылкино накрывали сумерки, его жители вслед за солнышком, как послушные утята вслед за мамой-уткой, спешили укрыться в своих жилищах. Не любили горожане разгуливать по городским улицам после заката. Не любили, и все тут.

Это в Саранске, с его почти двумя сотнями тысяч жителей, развитой промышленностью, городским центром и четырехэтажными зданиями, системой газоснабжения и первым в Мордовской Республике троллейбусом, люди обожали выставлять себя напоказ, дефилируя по центральным улицам республиканской столицы. Ковылкинцы же предпочитали проводить вечерние часы скромно, без лишней суеты и шума, в кругу семьи, в кругу друзей, ну или, на худой конец, в приятном одиночестве. Городок их хоть и занимал почетное третье место по численности населения Мордовии, но городских «замашек» к 1970 году еще не нажил, выгодно отличаясь скромностью от подобных ему собратьев. К двадцати одному часу все горожане, за исключением тех, кто работал на круглосуточных предприятиях, закрывались на все замки, устраивались у телевизоров и смотрели телепередачи.

На улицах можно было встретить случайных прохожих, припозднившихся, задержавшихся на работе или в гостях. Одной из таких прохожих была Наталья Рогозина, симпатичная русоволосая девушка семнадцати лет. В столь поздний для ковылкинцев час Наталья возвращалась из Дома культуры, особой гордости горожан.

Дом культуры на шестьсот пятьдесят мест построили четыре года назад, с тех пор он стал излюбленным местом сбора подростков и молодежи постарше. Кружки лепки из глины, резьбы по дереву, вышивки, студия изобразительных искусств, театральный кружок – в Доме культуры каждый мог найти применение своим талантам. И это в обычные дни, а сейчас, в первой декаде июня, работы в кружках было невпроворот: национальный праздник мордвы-мокши, что называется, «висел на носу». До празднования дня «Акша келу», в переводе с мордовского «Белая береза», оставалось четыре дня, а работы по подготовке главного национального праздника все не заканчивались.