Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Налетайте, ребята, – предложил довольный Митрич. – Еда простая, но сытная. В машине еще бутылка молока и бутылка кефира, если кто-то захочет.

– Ты откуда все это набрал? – принимаясь за еду, спросил Якубенко.

– В любом поселке найдется добрая женщина, которая не откажется накормить стражей порядка, – хитро щурясь, ответил Митрич. – Не мог же я оставить вас голодными?

Пока Савин и Якубенко поглощали дары Митрича, появился старшина Нырков. Он почти бежал по дороге, и вид у него при этом был возбужденный. На Митрича он не взглянул, от еды отмахнулся.

– На улице Речной в доме номер двадцать два проживает женщина, которая видела убитую, – выпалил он, не успев отдышаться. – Более того, она знает, как ее зовут!

Глава 7

Капитан Савин сидел в кабинете и задумчиво смотрел в окно. Сумерки окутывали город, отдел опустел, старлей Якубенко и тот ушел час назад, и только он никак не мог решиться покинуть здание РУВД. После заявления старшины Ныркова оперативники побросали недоеденное угощение Митрича и поспешили по названному адресу. По дороге Савин не мог отделаться от мысли, что неопытный старшина что-то перепутал и его сообщение окажется неправдой. Но нет, Александра Ивановна, так звали женщину, занимавшую дачный участок по улице Речной, действительно узнала девушку. И не просто узнала, а призналась, что та снимала у нее комнату на протяжении недели.

Это была настоящая удача, и старшина Нырков просто светился от счастья, что обход по улице Речной выпал именно ему. По дороге Нырков ввел оперативников в курс дела, но, придя на место, Савин решил провести опрос повторно. Александра Ивановна против повторения рассказа не возражала. Девушку с фото звали Инга Ярыгина. Впервые у Александры Ивановны она появилась в июле прошлого года. Адрес ей дала знакомая Александры Ивановны из приемной комиссии театрального института. Покорять театральную Москву Ярыгина приехала из Хабаровска, к тому времени ей исполнилось двадцать три года, и она уже успела пять лет отработать на судостроительном заводе. Как и многие провинциалки, Инга искала жилье на время, отведенное для поступления в институт. В городе в эту пору найти квартиру или хотя бы комнату становилось настоящей проблемой, а Александра Ивановна, будучи женщиной одинокой, была не против компании, да и дополнительный заработок карман не тер.

В театральный не поступила, но в Хабаровск не вернулась. В разговорах с Александрой Ивановной Инга упоминала, что после смерти матери в родном городе ее никто не ждет и что лучше попытать счастья в столице, чем прозябать в одиночестве на краю земли. Вещи свои Инга забрала еще до окончания вступительных экзаменов. Сказала, что нашла работу сиделки с проживанием. Александра Ивановна за девушку порадовалась, ведь не каждому так везет: приехать в Москву и сразу получить и кров, и стол, и зарплату. Еще раз Александра Ивановна встретила девушку в сентябре. Александра Ивановна шла с электрички, а Инга прогуливалась по дорожке, ведущей к поселку. Женщина радостно приветствовала Ингу, и та вроде тоже была рада ее видеть. Тогда-то она и рассказала о провале на экзаменах, но заверила женщину, что не унывает и что у нее все отлично. Еще она сказала, что скоро выйдет замуж и станет настоящей москвичкой, однако имя избранника не назвала и о том, что делает в поселке, не сказала. Но женщина особо и не настаивала. На этом встреча закончилась.

Савин, естественно, удивился, почему в прошлом году, когда на пляже нашли девушку, Александра Ивановна не рассказала оперативникам то, что сообщила сейчас. Ответ оказался до банальности прост: женщина на шесть месяцев покидала поселок и о погибшей девушке не знала. Делала она это каждый год. Первого октября она уезжала в Тверь, где работала гардеробщицей, и возвращалась в поселок только первого мая. Больше женщина ничего добавить не могла, но и того, что узнали оперативники, было достаточно.

Оставив Ныркова и Якубенко продолжать опрос жителей поселка, Савин поехал в Школу-студию им. Немировича-Данченко при МХАТе им. Чехова, благо Александра Ивановна знала точно, где сдавала вступительные экзамены Инга Ярыгина. Надежды на то, что там он получит полезную информацию, почти не было, но Савин не привык делать дело наполовину. Поездка оказалась напрасной: никто из членов комиссии Ярыгину не помнил, а опрос студентов, поступивших для обучения в прошлом году, оказался невозможным, так как до сентября все они разъехались по домам.

Из МХАТа он вернулся в отдел и отправился на доклад к майору Кошлову. Ему требовалось получить повестки на тех свидетелей, которые отказались сотрудничать на месте. Так как по правилам подобные повестки выписывал следователь, а Фарафонтова с дела уже сняли, Савину необходимо было выяснить, как поступать. Выслушав доклад, Кошлов набрал внутренний номер телефона следователя Чижова и лично попросил его выполнить просьбу Савина. Получив добро на вызов свидетелей по повестке, Савин вернулся в кабинет.

Там он связался с Главным управлением МВД города Хабаровска. Объяснив ситуацию, он попросил посодействовать в поисках сведений о девушке. К пяти часам на столе у Савина лежал отчет хабаровских коллег, который доказывал: девушка, найденная на пляже в поселке «Красный бор», является Ингой Ярыгиной. Почти в это же время в отдел подтянулись Якубенко и Нырков и доложили, что дальнейший опрос жителей поселка никаких полезных сведений не дал. Отпустив Ныркова, оперативники занялись систематизацией полученных данных.

Узнав историю Ярыгиной, они больше не удивлялись, почему никто ее не искал. Из Хабаровска девушка уехала, не оставив нового адреса, так как сама его не знала. Когда она не вернулась в сентябре, немногочисленные друзья решили, что она осуществила свою мечту, и у них не было повода для беспокойства. В учебное заведение она не поступила, поэтому не имела сокурсников и преподавателей, которые заметили бы ее исчезновение. Коллег по работе у Ярыгиной, судя по всему, тоже не появилось. Даже от Александры Ивановны она ушла, забрав свои вещи, и женщина не могла предположить, что с той случилась беда. Вот как вышло, что в многомиллионной стране человек просто исчез.

Наметив план действий на следующий день, Савин отправил Якубенко отдыхать и теперь, сидя в одиночестве, размышлял над тем, что стало с Ингой после ухода от Александры Ивановны. Женщине она сообщила, что устроилась на работу сиделкой. Правду ли она сказала? Каким образом нашла место? Не связана ли ее смерть с этой работой? И почему она оказалась в поселке, если уже не жила там? В доме Александры Ивановны девушка прожила совсем недолго. Почему? Действительно ли ей повезло подыскать более удобный вариант или была иная причина?

Ответов на вопросы у него не было, оставалось лишь гадать, но это не входило в привычки капитана, поэтому он достал из письменного стола чистый лист и карандаш и начал рисовать схему, которая помогла бы ему более четко представить картину. Этому методу научил его преподаватель в школе милиции, опер с сорокалетним стажем сыскной работы. «Когда заходишь в тупик, – поучал он будущих милиционеров, – лучшего средства, чем грифельный карандаш и девственно-чистый лист бумаги, не найти. Только так разрозненные детали встанут на места, а абстрактные версии обретут форму».