Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Глава 9

Пуляевский сидел в заброшенном сарае в десяти километрах от дачного поселка и размышлял. Как так вышло, что он, коренной москвич, сын известного адвоката и оперной певицы, директор известного во всем Советском Союзе часового завода, оказался вне закона? По плану какого высшего внеземного разума он в одночасье потерял все: жену, детей, любимую работу, уважение в обществе, и теперь пытается сохранить единственное, что у него осталось, – свободу? В голове не укладывалось! Он твердил себе раз за разом: не может быть, чтобы глупая интрижка довела его до тюрьмы.

Жену он никогда не любил, да и она его не слишком обожала. Они поженились по настоянию родителей, мечтавших объединить семьи. Родили и воспитали двоих детей, вместе вели хозяйство и как-то приспособились к совместной жизни, даже не особо докучали друг другу. Ужиться с Эммой оказалось непросто. Ее безудержная ипохондрия свела на нет его мужские желания, но, несмотря на это, он всегда был ей верен. Вернее, двадцать шесть лет их совместной жизни. Об интрижке на стороне он никогда и не помышлял, пока не появилась она.

В их дом Ингу привела жена. Просто сообщила ему как данность, что девушка будет жить в их городской квартире и помогать Эмме по хозяйству. Он не возражал, тем более больших денег девушка не просила. Эмма была счастлива, ведь у нее появилась личная скрипачка! Кому еще так повезло? А играла Инга отменно, это даже он, человек далекий от музыки, понимал. Одного Эмма не учла – своих долгих отлучек. В первую же поездку, когда жена улетела в Туапсе, они с Ингой остались в доме одни. Тут все и случилось. То ли он изголодался по женскому телу, то ли Инга оказалась девицей не промах, но в ту же ночь они уснули в одной постели. Так все и завертелось.

Жена ни о чем не догадывалась, это он знал точно. Возникни у нее хотя бы подозрение – она в ту же секунду выгнала бы Ингу из своего дома. Жаль, что этого не произошло. Теперь он об этом жалел, как ни о чем другом за всю свою жизнь. Но тогда… Тогда он радовался, потому что не знал, чем обернется ему этот обман. Сколько раз он говорил себе, что с интрижкой нужно завязывать! Сколько раз твердил, что до добра это не доведет! Но даже в страшном сне он не мог предположить, что все обернется именно так.

Инга была молода, нежна и красива. Точеная фигура просто сводила его с ума, заставляла трепетать сердце. С ней он чувствовал себя молодым, полным сил и совершенно несокрушимым. Она умела его развеселить, и это было так непривычно. С Эммой он никогда не смеялся. Как он мог отказаться от капельки радости?

Их отношения длились меньше месяца, когда Инга заговорила о замужестве. Для нее казалось очевидным, что интимная близость должна привести к браку. Почему-то наличие у него жены никак на ее представления о семейном счастье не влияло. Все чаще Инга заговаривала о том, что он должен уйти от Эммы и расписаться с ней. И он не нашел ничего лучше, как согласиться! С тех пор все разговоры Инги свелись к одному: когда он скажет жене. Скажет жене! Надо же было такое придумать! Поняв, что крепко влип, он начал избегать встреч с Ингой. Старался не ездить на городскую квартиру, ночевал в гостинице, но она его все равно нашла. Притащилась на завод и начала угрожать. Кое-как он уговорил ее подождать до вечера, пообещав прийти в городскую квартиру.

Встреча прошла из рук вон плохо. Инга была на грани истерики, грозилась все рассказать жене. «Посмотрим, как ты запоешь, когда я приду к Эмме и положу перед ней нашего ребенка», – заявила она. Ребенок! О такой возможности он даже не подумал. Старый дурак, влип по уши! Он стоял и растерянно моргал. Наверное, Инга решила, что мысль о ребенке ввела его в умиление, потому что она вдруг подобрела и заявила, что хочет дать ему время все обдумать. Он согласился. Сказал, что отправит жену в санаторий и они смогут поговорить без помех. И тут Инга заявила, что хочет встретиться в поселке, мол, ей будет интересно взглянуть на загородный дом, в котором предстоит расти их ребенку. Почему он не отказал? Он и сам не знал. Просто все сложилось так, как сложилось.

А потом все пошло кувырком. Он сказал Инге, что не может бросить жену, что она слишком больна и не перенесет предательства. Инга взъярилась и кинулась на него. Он тоже разозлился, схватил ее, она начала вырываться. Шнурок с самодельным украшением, который она всегда носила на шее, больно ударил его по лицу. И тут, неожиданно для самого себя, он вдруг понял, что должен делать. Он ухватился за шнурок, обмотал его вокруг кисти и с силой натянул. Инга захрипела, попыталась ослабить шнурок, но у нее ничего не получилось, а через несколько минут все было кончено.

О том, что было после, он вспоминать не хотел. Осознание непоправимого придавило его, лишило возможности мыслить трезво. Все происходило как во сне. Он видел себя как бы со стороны: вот он оттаскивает бездыханное тело подальше от дорожки, вот находит ложбинку под деревьями, вот заталкивает тело между корней и забрасывает сверху листвой, а затем бежит по дорожке – прочь от проклятого места под защиту родного дома!

Вернувшись домой, он бросился в душ. Терся мочалкой до тех пор, пока кожа не стала багровой. Его мутило, голова раскалывалась, мозг отказывался верить в реальность происходящего. Чтобы унять дрожь, он налил себе полный стакан водки, опрокинул и даже не почувствовал горечи. Через две минуты его начало рвать, желудок выворачивало долгих полчаса, пока не ослабли спазмы. Он упал на пол в кухне и пролежал так до часу ночи. Без мыслей, без движения. А потом мозг заработал в новом направлении: надо перепрятать труп, иначе все пропало! Он поднялся, заставил себя одеться, взял из сарая лопату и пошел в посадки. Перетащил тело на пляж, откопал яму, сбросил туда тело и заровнял.

В дом вернулся к половине пятого, спокойный и полный решимости. Достал дорожные сумки, покидал в них вещи, перенес сумки к порогу, и тут на него снова накатило. Что он наделал! Как решился на такое? Его била дрожь, да так, что он рухнул на диван и полчаса просидел, трясясь то ли от страха, то ли от холода. Наконец ему удалось взять себя в руки. Он вышел на крыльцо, и тут случилось непредвиденное: их садовник, дед Егор, постучался в калитку. Он снова застыл как статуя. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. В голове пульсировала единственная мысль: старик догадается, что с ним что-то не так!

Но нет, не догадался. Каким-то чудом он сумел взять себя в руки и впустить старика. Дед Егор болтал без умолку, порывался помочь, и в итоге именно он загрузил сумки в багажник. Как всегда, пожурил Эмму за то, что не помогла мужу собрать вещи, пообещал приглядывать за домом и закрыл за ним ворота.

Он уехал в Москву. Там взял билет до Сочи и поехал к семье. Как он пережил ту первую неделю, он и сам не понимал. Ходил с детьми на пляж, делал комплименты жене, шутил с отдыхающими и ждал, ждал, ждал… Он ждал, когда за ним придут, но никто не приходил, и он поверил в то, что все прошло гладко. Его никто не видел, следовательно, есть шанс выкрутиться.

Тело нашли только через месяц, и его жизнь снова превратилась в ожидание. И он дождался: к нему пришли, только не из милиции. На проходной завода появился фотограф с пачкой фотографий, где он снят вместе с Ингой на той тропинке. На снимках не было видно его лица, там вообще сложно было определить, кто на фото, но одного слова фотографа было достаточно для того, чтобы под него начали копать. И тогда его жизнь будет разрушена! Фотограф хотел много, очень много. И он заплатил. А через месяц он пришел снова. И снова, и снова, и снова. Аппетиты фотографа все росли, а его финансы таяли. И вот две недели назад фотограф запросил такую сумму, которую он не мог предоставить. Он сказал фотографу, что сумма неподъемная, но тот лишь посмеялся. «Хочешь оставаться чистеньким – найдешь», – заявил он. Вот так он решился на второе убийство. А что еще ему оставалось?