Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– С какой Ингой? Среди моих знакомых нет девушки с таким именем! – воскликнул Пуляевский, но Савин заметил, как у него дернулось веко. – Вы обвиняете меня в том, чего не было. Все ваши обвинения голословны, у вас нет и не может быть никаких доказательств.

– Вам нужны доказательства? – Немного подумав, Савин поставил сумку на землю и достал из кармана фотографию. На этот раз он собирался предъявить Пуляевскому тот снимок, на котором Инга ссорилась с неизвестным. – Взгляните, быть может, после этого вы обретете здравый смысл и прекратите лгать.

Пуляевский взял фото, некоторое время рассматривал его, а потом вернул Савину.

– Повторяю, эта девушка мне не знакома, – ледяным тоном произнес он. – И если вы намекаете на то, что на снимке изображен я, то глубоко ошибаетесь. Что касается моей поездки в Сочи: любой мог ошибиться в датах. Прошел почти год, и вы хотите, чтобы я помнил все до мелочей? Вы сами помните, чем занимались в сентябре прошлого года?

– Речь сейчас не обо мне. – Савин понял, что снимок не возымел должного эффекта, но не слишком расстроился. – Допустим, вы позабыли, в какой именно день вылетели в Сочи, но то, что делали в прошлое воскресенье, вы же должны помнить?

– Об этом я уже вам рассказал, и незачем повторять вопросы дважды. – Пуляевский обретал все большую уверенность. – А сейчас я вынужден просить вас уйти. Меня ждет работа, так что нам придется проститься.

Он отстранил Савина, поднял сумку и положил ее в багажник. Савин пытался придумать повод, чтобы задержать его. В тот момент, когда Пуляевский захлопнул крышку багажника, капитана осенило.

– Что ж, возможно, я погорячился, – примиряющим тоном произнес он. – Возможно, вы не причастны к трагическим событиям прошлого года и невиновны ни в каких других преступлениях.

– Первая здравая мысль, – облегченно вздохнув, Пуляевский повернулся лицом к Савину. – Теперь я могу ехать?

– Значит, вы не будете возражать, если наши криминалисты осмотрят вашу машину? – все тем же мирным тоном спросил Савин и восторжествовал, увидев, как побледнел Пуляевский. – Это несложная процедура и не отнимет много времени. Мы можем вместе поехать в Москву, и, пока вы будете заниматься делами завода, специалисты осмотрят автомобиль.

– Право, я бы рад вам помочь, но не могу. – Пуляевский лихорадочно искал выход из создавшегося положения. – Поймите, машина мне нужна постоянно. В любой момент могут позвонить поставщики и потребовать моего присутствия.

– Это не страшно. Я вызову дежурную машину, и в случае необходимости водитель отвезет вас в любое место.

– И все же я вынужден отказать. – Пуляевский виновато улыбнулся. – Вы сможете взять машину завтра, но сегодня она мне нужна.

Савин открыл было рот, чтобы продолжить диалог, и тут услышал за спиной торопливые шаги. Он проследил за взглядом Пуляевского и оглянулся. На пороге стояла Эмма. В руках она держала брюки коричневого цвета. Вид у нее при этом был сердитый.

– Дорогой, сколько можно? Когда ты успел порвать брюки? Костюму всего два месяца, и уже на выброс? Это же чистая английская шерсть! Стоило мне умолять Анатоля, чтобы он привез тебе из Англии костюм, в котором не стыдно показаться на людях? Если так будет продолжаться, я не стану о тебе заботиться! – И тут она увидела Савина. – Ах, это вы? Простите, я вас не заметила, иначе не стала бы отчитывать мужа при посторонних. Просто он такой неаккуратный!

Савин замер. Английская шерсть, костюм из Англии, коричневый цвет – все сходилось! «Понимают ли они, что Эмма держит в своих руках улику, которая на долгие годы упрячет ее мужа за решетку?» – пронеслась в голове капитана мысль. Савин перевел взгляд на Пуляевского и понял, что до того дошло: его жена невольно предоставила милиции неопровержимую улику его причастности к убийству Ильи Манюхова. Савин успел сделать только один шаг к Эмме, когда Пуляевский резко метнулся в сторону, схватил складной садовый стул и обрушил его на голову оперативника.

– О боже, дорогой! Что ты творишь? – выкрикнула Эмма, наблюдая за тем, как оперативник опускается на землю.

Савин упал, но успел выставить руки, чтобы защитить голову от удара о землю. Пуляевский запрыгнул в машину, завел двигатель и резко нажал на газ. Машина рванула к полуоткрытым воротам.

– Нырков, закрой ворота! – превозмогая боль, выкрикнул Савин.

И тут Нырков сделал все наоборот: он распахнул закрытую створку ворот и влетел во двор. Он едва успел увернуться от мчащейся на него машины. Пуляевский даже не притормозил перед воротами, бампером протаранил второй створ ворот и вылетел на дорогу. Савин услышал, как засвистели колеса, когда Пуляевский выруливал из проулка, затем все стихло. Поднявшись с земли, капитан бросился к Эмме, выхватил у нее из рук брюки и побежал к воротам.

– Будь здесь и не спускай с нее глаз! – бросил он на ходу Ныркову и выбежал на улицу.

Машины Пуляевского уже видно не было, но Савин и не рассчитывал догнать его пешком. Он бежал к почтовому отделению. Для приезда опергруппы было слишком рано, зато там был телефон. Забежав на почту, Савин перемахнул через ограждение, отделяющее общий зал от подсобных помещений, и, добравшись до телефона, сорвал трубку. Почтальонша смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

– Все в порядке, служебная необходимость, – произнес он, набирая номер телефона РУВД. Дождавшись, когда дежурный снимет трубку, он быстро продиктовал: – Срочно перехват: автомобиль «Волга» ГАЗ-21. Номерной знак: двадцать девять – семьдесят три, Михаил, Олег, Дмитрий. Владелец: Пуляевский Вениамин Семенович. Разыскивается по подозрению в убийстве двух человек. Пять минут назад выехал из поселка «Красный бор», направление неизвестно, но, думаю, он постарается уехать как можно дальше от Москвы. Габиулин, доложи майору, если потребуется, со мной можно связаться по номеру телефона почтового отделения. Найди чем записать.

Пока Габиулин отправлял данные на перехват, Савин повернулся к почтальонше и спросил:

– Какой здесь номер телефона? – Почтальонша продиктовала, и он снова обратился к дежурному: – Записывай, Габиулин. Здесь меня не будет, я возвращаюсь в дом подозреваемого, но пришлю сюда участкового, он будет дежурить у телефона.

Закончив разговор, Савин положил трубку и обратился к почтальонше.

– Простите, что напугал вас, – извинился он. – Мне какое-то время придется пользоваться вашим телефоном. Пришлю сюда моего помощника, старшину Ныркова, прошу вас, если потребуется, оказать ему помощь.

– А что, Пуляевского арестуют? – В почтальонше проснулось любопытство. – Я слышала, вы диктовали его фамилию.

– Это закрытая информация. В интересах следствия прошу не распространяться на эту тему, – строго произнес Савин.

Он вышел из здания почты и зашагал по направлению к дому Пуляевского. В руках он все еще держал брюки беглеца. «Вот остолоп, – мысленно ругал он себя. – Почему не прислушался к мнению Якубенко? Зачем отправил его в город? Ведь понимал: есть риск, что Пуляевский пустится в бега. Будь здесь Митрич, мы бы Пуляевского не упустили, а теперь ищи-свищи его». Задним числом рассуждать о том, что было бы, не имело особого смысла, но Савин не мог себе простить, что не уступил Якубенко.

Подходя к дачному участку Пуляевских, он еще издали услышал взволнованный, срывающийся голос старшины Ныркова. «Похоже, парню приходится нелегко», – догадался Савин и прибавил шаг. Ворота стояли нараспашку, и возле них уже начали собираться любопытные соседи. Завидев капитана Савина, они начали перешептываться. Когда оперативник подошел ближе, от толпы отделился мужчина и двинулся навстречу. Савин признал в нем Николая Головина. Николай жестом остановил Савина.

– Здравствуйте, товарищ капитан, – поздоровался он. – Не объясните, что здесь происходит? Соседка Пуляевских, Тамара, сказала, что тут гонки на машинах устраивали, ворота Пуляевским снесли. Это правда?