Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Глава шестая
До Великой Отечественной войны лаборатория по испытанию биохимического оружия находилась у города Осташкова Калининской области – остров Городомля на озере Селигер. С началом войны объект эвакуировали в Киров, затем в Саратов, а в 42-м году – на остров Возрождения в Аральском море. Остров занимал приличную территорию. Море мелело, остров становился крупнее. Специалисты предрекали, что в недалеком будущем Аральское море настолько обмелеет, что южная часть острова сомкнется с сушей, и получится полуостров. Но до этого природного катаклизма оставались еще многие годы. Остров Возрождения со всех сторон охраняли сторожевые катера. Территориально полигон «Бархан» находился на узбекской земле – Муйнакский район Каракалпакской АССР, однако фактически эксплуатацией острова занималась казахская сторона – на севере воды моря омывали берега Кызыл-Ордынской области. На острове располагался самый крупный испытательный полигон – где методом подрыва и распыления тестировалось бактериологическое оружие. Смертельные вещества разрабатывали в НИИ, разбросанных
– Действительно, подумаешь, загубишь тысячу-другую собак или лошадок… – бормотала Зинаида и как-то подозрительно сглатывала. – В конце концов, и палачи привыкают к своей работе и не видят в ней ничего необычного… Скажи, Никита Васильевич… кстати, ничего, что я на «ты»?.. То, что ты взял меня в эту замечательную командировку – большая честь или разновидность наказания? Но за что? За то, что я не смогла выстрелить в Лациса? Господи, знать бы заранее, я бы его всего изрешетила…
– Это честь, Зинаида, высокая честь и оказанное доверие, – ухмыльнулся Платов. – Это значит, что из всего коллектива я доверяю только тебе – и ничего другого, что бы ты там ни подумала.
Звучало двусмысленно, Зинаида задумалась. Самолет снижался, закладывало уши, подташнивало. В этом суровом краю даже леденцы в самолетах не раздавали. И смотреть на стюардесс совсем не хотелось. Борт перевозил пару десятков пассажиров. Командированные из разных уголков Советского Союза, сотрудники полигона, возвращающиеся из отпусков или служебных поездок. Дворский сидел в начале салона – по обыкновению хмурый, клевал носом. Несколько часов назад за ним приехал водитель, сунул на заднее сиденье объемистую сумку – супруга постаралась. Был поздний вечер, и у сотрудников возникло ощущение, что из гущи кленов за Дворским наблюдают. Там точно кто-то был, но стеснялся выйти. И снова стояли перед дилеммой. Но обошлось, «Волга» уехала. Пассажиры в «Жигулях» работали не первый день, выждали несколько минут, развернулись и подались в обратную сторону. Парни знали, куда движется объект, нагнали через двадцать минут и без происшествий проводили в аэропорт. Дворский был не один, его сопровождала коллега женского пола. Шли на пионерском расстоянии, каждый нес свой багаж. Видимо, просто коллега. Высокая, статная, с пренебрежительно поджатыми губами и стянутыми волосами на затылке. Первой красавицей она точно не была, и возраст подкрался критический. «Медянская Инга Валерьевна, – сообщили по рации. – Кандидат биологических наук, заведующая опытной лабораторией и почтенная мать семейства. Сыну – 18 лет, дочери – 20». В полете эти двое почти не разговаривали. Инга Валерьевна безотрывно смотрела в иллюминатор. Виды открывались впечатляющие, хотя и не радовали глаз. В сентябре на Аральском море начинались штормы, погода портилась. Серое море бурлило, белели «барашки». Появилась суша – однообразная, безлесная, с редкими кустарниками. Произрастали лишь травы и саксаулы – иногда достигающие размера деревьев, но в большинстве – чахлые, иссушенные зноем кустарники. Трещины в сухой земле, солончаки, глинистые проплешины.
– Не смотри на них, – бросил Никита. – Взгляд чувствуется, если на тебя долго смотрят…
Как вовремя предупредил. Дворский обернулся, пробежал глазами по лицам пассажиров – мазнул взглядом по майору. Никита что-то увлеченно шептал на ухо коллеге, а та загадочно улыбалась. Зинаида вообще в этот день выглядела привлекательно, короткие волосы обрамляли лицо, курточка идеально гармонировала с брючным костюмом. Зинаиде Дворский тоже уделил внимание, взглянул заинтересованно, как посмотрел бы любой нормальный мужчина. Зинаида прыснула, слушая анекдот, который рассказывал Платов.
– Никита Васильевич, почему я должна смеяться над анекдотами сомнительного содержания? – прошептала Зинаида. – Мы все до глубины души любим нашу партию, правительство и генерального секретаря…
– Я тоже люблю, – кивнул Никита. – Но есть такое понятие – служебная необходимость. Просто рассказал первый, что в голову пришел… На нашу парочку больше не смотрим, уяснила?
Где-то далеко под крылом самолета показались дома – собранные кучками, отдельно стоящие. Потом поселок пропал, сменился ослепительно-голубым небом – самолет лег на крыло. Местное время – половина девятого утра… Аэродром на острове Возрождения был устроен хитро, взлетно-посадочные полосы в плане напоминали знак розы ветров. Шасси коснулись земли, самолет вздрогнул, побежал мимо иллюминатора степной ковыль. Замелькали ангары, резервуары с ГСМ, показалась диспетчерская башня. Пассажиры оживились, стали разговаривать. Долетели, слава богу и доблестной отечественной авиации… Самолет остановился, народ потянулся к выходу…
Обещанной жары в Средней Азии уже не было. Погода менялась, усиливались ветра. Волнами гулял жухлый ковыль. По словам командира воздушного судна, на острове 13 градусов
тепла, но это уже не то тепло, что было две недели назад. Вереница прибывших потянулась к дощатому зданию аэровокзала. Дворского и его спутницу забрал внедорожник «УАЗ-469» со сверкающими боками. Он выкатил на поле, подъехал. Видимо, ученого знали в лицо. Первые «УАЗы» этой серии сошли с конвейера Ульяновского автозавода два года назад и уже обрели бешеную популярность. Плотный мужчина спустился с сиденья, приветливо помахал, забрал у дамы сумку. Коллеги обменялись рукопожатием. Инга Валерьевна не была в восторге от поездки, вяло улыбнулась. Дворский распахнул заднюю дверь, пропустил даму в салон. Прежде чем сесть, посмотрел по сторонам. «Чувствительно прихватило Бориса Лаврентьевича», – подумал Никита. «Уазик» развернулся и растаял в дрожащей дымке.– Не потеряем? – забеспокоилась Зинаида.
– Не должны. Надеюсь, в этом райском местечке не так уж много гостиниц…
Борис Лаврентьевич был явно важной персоной – за другими машин не присылали.
– Гарантируешь, что мы можем здесь нормально дышать? – продолжала нервничать спутница. – Почва отравлена, воздух отравлен…
– Прекрати, Зинаида, – рассердился Никита. – Тебе никто не предлагает лезть в могильник без противогаза. Люди здесь годами работают, и ничего.
Если честно, самому было неприятно. Воздух был какой-то солоноватый, с примесями. Только этой паранойи не хватало. Оспаривать приказы он не мог, но кто отменит критическое мышление? Что случится с Дворским здесь – на охраняемой территории? Зачем ему няньки? И вряд ли Борис Лаврентьевич займется на этой богоспасаемой земле чем-то незаконным… Он замедлил шаг, пропуская пассажиров. Люди спешили в здание аэровокзала. Никто не оборачивался. Некоторые были в форме. Спешили две молодые женщины в болоньевых куртках, одна обернулась, смерила майора заинтересованным взглядом. Тащил тяжелую сумку невысокий толстяк с залысинами. Проверка документов и багажа въедливостью не отличалась: раз прибыл сюда, значит, уже проверяли. Но формальности никто не отменял. На улице стояли несколько машин – пыльная «буханка», армейский «ГАЗ-69», вездесущие «Жигули». Народ тянулся к старенькому пассажирскому автобусу «КАвЗ-651». Подобные изделия в стране уже не производились. Но советское – значит, отличное, техника работала десятилетиями до полного износа.
– Вы из Ленинграда? – Хлопнула дверца «Жигулей», и наперерез отправился круглолицый розовощекий малый со сверкающей улыбкой и раскосыми, но все же большими глазами. – Опытный институт «Биоприбор»? – У него была плавная русская речь, практически без акцента.
– Они самые, – согласился Никита.
– Вас-то я и жду, – обрадовался молодой человек. – Нурислам Бейсембаев, младший научный сотрудник опытной лаборатории. – Он сунул широкую ладонь Платову, улыбнулся Зинаиде. – Давайте ваши сумки, рассаживайтесь. Домчу с ветерком.
Он обежал капот, пристроил не такие уж объемистые баулы, сел за руль. Дверь пришлось захлопывать дважды – видимо, такие конструктивные особенности. Мужчины, курящие у автобуса, уставились с завистью. Они тоже научные сотрудники, однако ездят, как все. Нурислам вел машину ровно, подавшись к лобовому стеклу. Остались позади неказистые постройки. Асфальтированная дорога убегала на юг. Нурислам обогнал дребезжащий грузовик, начал плавно наращивать скорость. Пейзажи оригинальностью не блистали. Засушливая степь с проплешинами глинозема убегала в бесконечность.
– Прошу прощения за спектакль. – Водитель покосился на пассажира, глянул в зеркало на сидевшую сзади Зинаиду. – Старший лейтенант госбезопасности Нурислам Бейсембаев, служу в первом отделе научно-полевой лаборатории. Можно по имени и на «ты». Вас описали, примерный характер работы – тоже. Кратко о себе: мама русская, папа казах, в органах четвертый год, сам из Целинограда. Там казахов мало, в основном русские, так что и я… русский. – Сопровождающий добродушно рассмеялся. – Женат, детей нет, проживаем с супругой Айлин в Кантубеке, он же Аральск-7. Есть еще теща – обитает в Аральске… ну, том, что без номеров, надо только море переплыть. И это для нашей семейной жизни очень неприятный и неспокойный аспект… Из Аральска, кстати, на баржах доставляют необходимые грузы. Что-то морем, что-то по воздуху, часть поставок осуществляется из Каракалпакии, так что не пропадаем. Осталось лишь железную дорогу проложить по усыхающему морю, но это не сейчас. – Нурислам продолжал скалиться. – Море лет через двадцать точно пропадет, помяните мое слово, будем на суше проживать. Это природный катаклизм, сделать ничего нельзя, разве что канал до Каспия прорыть… Впервые в наших краях?
– Впервые, – подтвердил Никита.
– Так приезжайте еще. – Нурислам прыснул. – Это шутка, товарищи. Местечко страшноватое во всех смыслах, язык не повернется звать сюда в гости. Это не Крым, не Саяны, не Камчатка с гейзерами… Но работаем, ведь кто-то должен? До сентября невыносимо жарко, за тридцать, дождей почти нет. Осенью ветра, осадки, температура падает. Зимой – опять за тридцать, но с другим знаком. Снега почти нет, поземка метет, стужа адская – лучше бы снег, мечтаешь о сугробах… Там, на севере, за аэропортом, – Нурислам указал отогнутым большим пальцем, – непосредственно полигон. Без пропусков не сунешься. Да и надо оно – если ты не шпион и не любопытная Варвара? Кантубек на юге, минут через десять приедем. В сущности, нормальный городок, строили для персонала и военных. Школа, детский сад, клуб, где кино крутят. Даже светофор в центре имеется, хотя никто не понимает, зачем он… Но все же город, Аральск-7. К югу от поселка – бухта Удобная, она реально удобная, в ней гавань, склады, постоянно суда приходят, сторожевые катера заправляются. До Каракалпакии – небольшой пролив… Я должен что-то знать? – Нурислам сменил тему. – Или секретность важнее всего?