Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
– И где сейчас этот Януш? – поинтересовался Апухтин.
Ломов пододвинул следователю телетайп и полученное по фототелеграфу изображение Януша Деменчонка – мордатый, с курчавыми волосами и злым взглядом, типичный цыган.
– Получил в 1952 году семь лет за разбои и угоны лошадей, – доложил Ломов. – Сейчас отбывает наказание в ИТУ Пензенской области. И на условно-досрочное не рассчитывает.
– Януш, – задумчиво произнес Апухтин. – А ведь это новая карта в нашей колоде. Может, даже козырная.
– Это как сыграем, – прищурился Ломов.
Они переглянулись. Похоже, эти
– Предлагаешь, как тогда, в Белоруссии в 1946-м? – спросил следователь.
– Ну а что? Тогда же у нас получилось выманить из схрона командира «черных кошек».
«Черные кошки», как был наслышан Васин, это была подпольная профашистская «национально-освободительная» армия Белоруссии, типа украинской УПА. Звери, нещадно расправлявшиеся с партработниками, сотрудниками правоохранительных органов и просто преданными советской власти людьми, запугивавшие мирное население.
– Одно плохо, – сказал Ломов. – Времена все же изменились. Война закончена.
– Времена изменились. Только мы не изменились. И бандиты все те же. И кровь, которую они льют, такая же красная. Так что работаем, – в глазах Апухтина вспыхнул злой азарт.
Васин из всего этого разговора мало что понял. При чем тут «черные кошки»? Какая козырная карта в колоде? Но в неведении он находился недолго. Старшие товарищи ему все популярно объяснили. Он сперва с трудом поверил своим ушам.
– Ну что ты, как барышня, глазами невинно хлопаешь, студент? – хмыкнул Ломов. – Это большая охота. Тут не до сантиментов.
– Слышите стон? – поинтересовался Васин.
– Ты перегрелся, студент? – озадаченно посмотрел на него Ломов. – Какой стон?
– Жалобный. Это стонет социалистическая законность от издевательства над собой.
– Только что из детсада, а уже законник, – хмыкнул Ломов. – Тебе начать с азов объяснять, на грани какого фола проходят оперативные комбинации?
– Шеф, ну вы чего? Я же на все согласный, – воскликнул Васин.
– Вот и отлично, – кивнул Апухтин. – «Добро», понятное дело, нам наверху не дадут. Но глаза на наши фокусы закроют.
– А больше ничего и не надо, – хищно ощерился Ломов.
– У тебя, дружок, ключевая задача, – следователь повернулся к Васину, – найти общий язык с лучшим врагом нашего Михая. В помощи нуждаешься?
– Справлюсь.
– Вот и отлично. Тогда получи, – следователь открыл портфель и извлек оттуда роскошную коробку конфет «Ассорти». – Это моей доброй знакомой и будущей коллеге Ксении Порфирьевне. За то, что хорошего папу воспитала.
Васин начал было отнекиваться, но Апухтин безапелляционно произнес:
– Слушай приказ: передать конфеты.
– Она за те «большое спасибо» вам все шлет.
– Как-нибудь надо заглянуть, лично пожать руку. Наш человек растет.
Конфеты Васин передал тем же вечером. Но не лично, а через жену. Ксюша, когда он пришел домой, давно спала.
Чтобы не беспокоить дочку, Васины расположились на коммунальной кухне. Соседка, вышедшая, шаркая, по своим надобностям посреди ночи из комнаты, зло пробормотала:
– Полуночники. Не спится им.
– Ну, где наши годы, Лира Семеновна, – улыбнулся Васин.
Инна разогрела
ужин и уселась напротив Васина. Протянула ему письмо от дяди Васи. Два года назад тот с теткой переехал из Светогорска в Ставрополье – у него было плохо с легкими, им был необходим теплый южный климат. Звали племянника, которого любили как сына, с собой. Но, понятное дело, тот не мог.Васин с теплотой пробежал глазами текст письма. Главное, у них все в порядке, и семью Васиных они любят и хотят видеть. Отложил письмо и принялся за еду.
– А знаешь, через полгода новый дом сдадут на Верхней Запруде, – глядя куда-то вдаль, задумчиво произнесла жена. – Одну из этих новых, пятиэтажек. Со всеми удобствами. С отоплением, с горячей водой. Помнишь, нам там квартиру обещали?
– Посмотрим, – мысли Васина сейчас были далеко.
– Хорошо бы, – мечтательно протянула Инна. – Вот жилье получим. Заживем. На холодильник накопим. А потом и на телевизор.
– Ну да, накопишь с нашей зарплатой, – хмыкнул Васин.
– Так учиться будем. А там… – Глаза у Инны затуманились, она погрузилась в счастливые грезы.
Васин вздохнул. Его личные планы не простирались дальше того, как взять шайку Копача.
– Я же не меркантильная, – будто очнувшись, произнесла Инна. – ты же знаешь, как здесь зимой сыро и холодно. И печкой не протопишь. И Ксюша кашляет.
– Это да. – Васин поморщился, как от зубной боли, проклиная себя за беззубость.
Просить за себя он просто не умел. И это было стыдно, потому что здесь и правда сыро, и Ксюша правда кашляет. Надо ее на лето все же в деревню. И на заводе, наверное, ему было бы куда легче получить эту квартиру. И не возился бы он со всякой человеческой мразью. Был бы рабочим человеком, а потом и инженером. Опорой этой страны. И такая тоска его тут взяла.
– Не знаю, Инна, – угрюмо произнес он. – Трудно со мной в семейной жизни: ни денег, ни квартиры, вечно в отлучках… Хочешь, брошу все. Обратно на завод пойду. В институт… Ну как мне быть?
– Да не бросишь ты ничего, – вздохнула она.
– Не знаю. Знаю одно. Я должен стереть с лица земли цыганскую банду. Иначе мне покоя не будет. А потом поговорим.
– О чем говорить? Ты мужчина. Сам выбираешь свою дорогу. Я не могу от тебя требовать вильнуть в сторону и пробираться огородами. Ты же знаешь.
– Знаю. – Он встал и обнял ее за плечи. – Вот никогда я не был в Пензе.
– И что? – подозрительно посмотрела на него жена.
– Завтра уезжаю…
Глава 47
Васин стоял, опершись о поручни, на шатком железном балкончике, откуда просматривался весь цех. Здесь он испытывал щемящую ностальгию. Стук пресса, блеск горячего металла. Уханье, лязг. Все же есть в этом истинное колдовство, когда из бесформенных заготовок появляется что-то полезное и совершенное. Когда человек своими руками создает нечто доселе невиданное, грандиозное, меняющее его жизнь и саму Землю.
В очередной раз он подумал, что все же завод – вот его настоящее призвание. А милиция – его долг и крест. И их просто так не скинешь, и не пойдешь дальше по жизни легким шагом.