Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Круглова направилась прямо к архиву, погремев связкой ключей отперла замок и несколько минут перебирала корешки однотипных журналов на полках высокого стеллажа. Васильков со Старцевым терпеливо ждали, переминаясь у двери.

– Держите, - наконец нашла она нужный журнал.

Иван бережно принял его, нашёл место, где была вырвана страница и, включив электрический фонарь, направил луч на предыдущий исписанный, сверху донизу, лист. Его товарищь, вооружившись лупой, принялся этот лист изучать.

– Есть!
– воскликнул он. – Есть, Ваня! Несколько фамилий одним столбцом, - оба с облегчением выдохнули.

Внезапно осенившая Василькова догадка сработала.

– Вы здесь по работаете с журналом или заберёте его с собой?
– вернул их в реальность усталый голос Кругловой.

– Заберём Екатерина Фёдоровна, но потом обязуемся вернуть в полной сохранности.

– Не возражаю, только напишите, пожалуйста, расписку - это документ и я за него отвечаю.

Глава четырнадцатая

Москва; июль 1942 – декабрь 1943 года

Пробыв в спецлагере всего пять дней команда Протасова ознакомилась со свежими данными, по обстановке на фронте и внутри Советского Союза, получила фиктивные документы, простую, неброскую, гражданскую одежду, радиостанцию и шифры, советские деньги, оружие, снаряжение.

По новым документам Мишка стал Михаилом Петровым, новые фамилии получили и девять членов его команды. Из лагеря их перебросили в одно из прифронтовых подразделений Абвера, сотрудники которого, выбрав удобное время, переправили диверсантов на Советскую территорию в районе Ржева.

Проделав двестикилометровый пеший марш лесами Калининской и северо-московской области, команда добралась до окрестностей населённого пункта Лобня. Здесь предстояло разделиться и по одному - два человека, в разное время, проникнуть в Москву.

С этой задачей они также справились - обошлось без потерь но нервишки патрули им всё таки пощекотали, задержав для проверки документов Мишкиного заместителя Абрамова и долговязого подрывника Величко. Но документы были сработаны на совесть и обоих вскоре отпустили.

Родная Москва, после долгой разлуки показалось Мишке другой - она по-прежнему была военной, но уже не такой ощетинившийся и мрачный, людей в форме стало меньше, почти все гражданские ходили с противогазами на плече, во многих местах велись работы по восстановлению домов, улиц и предприятий после бомбёжек. Горожане стали спокойнее - в их лицах появилась уверенность.

В середине июля команда обосновалась в трех квартирах, адреса которых перед заброской им сообщили сотрудники Абвера. Квартиры находились в разных районах Москвы, на приличном удалении от центра. Пару недель спокойно обживались, присматривались к соседям, изучали прилегающие районы, наблюдали за транспортом и общей обстановкой.

Прошло несколько месяцев, выданные перед заброской деньги понемногу таяли, пятеро из десяти устроились на работу, пятеро имели эффективные или фактически инвалидности и встали на учёт для получения небольших пенсий. В числе фиктивных инвалидов были Мишка, его заместитель Абрамов по кличке Абитуриент и радист Зайцев по кличке Задор.

Согласно инструкциям Абвера они не должны были отвлекаться на работу, им предстояло заниматься разведкой объектов, планированием диверсий и поддержкой связи со штабом Валли. И они занимались, но в основном не тем, чему учили их в Варшавской школе, а тем, что было по душе и чем промышляли в довоенное время - грабили по ночам запоздалых прохожих. Несколько раз вскрывали склады: продовольственные, скобяные, промтоварные. Организовали налёт на кассу обувной артели, где работали инвалиды и старики.

Мишка купил на рынке почти новый патефон и дюжину пластинок ногинского завода. Прослушав вечернюю сводку совинформбюро, о положении на фронтах, работе тыла и о партизанском движении, он выключил радио, вставил пластинку Петра Лещенко или Александра Вертинского, заводил пружину и наслаждался.

Раз в неделю, во вторник или в пятницу, радист принимал зашифрованное послание от майора Марвеца. Как правило, тот указывал на определённый объект в Москве или ближнем Подмосковье, приказывая его уточнить.

***

Обстановка на фронте в конце 1942 года и вначале 1943 было неопределённой - линия фронта двигалась то в одну сторону, то ползла в другую, не позволяя Протасову и его команде сделать окончательный выбор между Рейхом и Советами. Приходилось вертеться подобно ужу на сковородке.

Задания Марвеца, связанные с добычей разведданных, больших хлопот не доставляли. Мишка отправлял к указанному в шифровке объекту одного из инвалидов и тот за три – четыре дня вынюхивал нужную информацию.

Через некоторое время Марвец присылал благодарность за качественно выполненную работу. Больше всего Мишка опасался, что его команде прикажут провести громкую диверсию. Во-первых, организация и подготовка такого задания сложна и очень рискованна. Во-вторых, последствия не заставят себя ждать, ибо любой диверсией занимались ни какие-нибудь легаши из РОМа, а сотрудники контрразведки или СМЕРШ - эти товарищи умели распутывать самые сложные клубочки. Об этом курсантов не раз предупреждали инструкторы Варшавской школы. Но и с диверсией фартовому Протасову повезло, да так, что он почти поверил в Бога.

В апреле 1943 от Марвеца пришёл приказ - подорвать пути на восточном участке Московской кольцевой железной дороге - от станции Черкизово до Угрежской. Там, по днесениям других команд, ежедневно скапливалось на комплектовании до полусотни воинских эшелонов. Михаил отправил туда двух «инвалидов» и приступил к подготовке операции. Когда всё было готово и команда вышла к выбранному месту закладки взрывчатки, в паре километров от него вдруг загорелись и начали взрываться цистерны с бензином. Мишка мгновенно отменил операцию и приказал отходить, а следующим утром отправил инвалидов в тот район понюхать воздух. Вернувшись они рассказали, что товарняк на повороте сошёл с рельсов, перевернулось и полностью сгорело двадцать две цистерны, среди работников железки и жителей ближайших кварталов ходят упорные слухи о диверсии. Посовещавшись с подчинёнными, Мишка отправил Марвецу шифровку о выполнение его приказа с указанием участка путей и характера диверсии. Через девять дней, вероятно проверив информацию, Марвец прислал ответ: «Поздравляю с отличной работой, все участники операции представлены к наградам. Пичуге, Абитуриенту и Задору присвоены очередные воинские звания.»

***

Как то летом, 1943 года, Мишка возвращался со станции Лефортово, где, по заданию Марвеца, следил за крупным железнодорожным узлом, и вдруг на улице соколиной горы заметил, как навстречу ему, по другой стороне дороге, куда-то спешит сестра Анна – в простенькой, лёгкой одежде, с небольшой сумкой и белым халатом в руке. Она почти не изменилась, разве что сделала другую причёску – покороче. Ни одна клеточка его тело не возрадовалась встрече с родной сестрой, ничего нигде не ёкнуло, не защемило. По матери и отцу он действительно, иной раз, скучал, а по Аньке нет.