Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Вопросов было много, офицер в чёрной форме неплохо говорил по-русски и, по видимому, служил в контрразведке или в какой-то иной службе безопасности, поэтому говорил в основном он. На столе, перед ним, лежали Мишкины вещи, среди которых он с превеликой радостью заметил тусклый бронзовый отблеск спичечницы. Назвав фамилию и имя, а также звание и номер воинской части, Мишка понадеялся на то, что отделается пятнадцатиминутной беседой, но он ошибся - допрос длился более часа.

Немцев интересовало буквально всё - даже злой легавый из Московской тюрьмы не был таким любопытным и въедливым задавая вопросы, касавшиеся нападения на инкассатора.

Здесь всё обстояло по-другому. Штабной офицер выспрашивал детали, связанные с наступательной операцией Красной армии: номера частей и соединений, численный состав, наличие тяжёлый и средней техники, количество артиллерийских орудий и грузовиков, звания и фамилии комсостава.

Офицер службы безопасности больше интересовался личностью самого Протасова: где родился, проживал, где учился, кто отец с матерью и где они работали, круг знакомых, как Мишка попал в армию, где проходил военную подготовку, когда подразделение перебросили на фронт.

Протасов отвечал на вопросы старательно и подробно, если не знал ответа, то ничего не выдумывал, а прямо в этом признавался. Похоже немцам понравилось его спокойное поведение, желание поделиться сведениями, а также то, что он рискнул перейти линию фронта для добровольной сдачи в плен. Возможно поэтому обращались они с ним неплохо, заметив что пленный устал стоять на неокрепших ногах, предложили присесть. Чуть погодя, один из офицеров кликнул денщика и приказал принести перебежчику горячего кофе. Мишка мало смыслил в кофе- в его семье предпочитали чай. Но когда он взял в руки кружку и вдохнул аромат тёмно-коричневого напитка, голова закружилась от восторга. После трёх месяцев лишений и жутких непривычных нагрузок он наконец расслабился, ощутил блаженство.

– Ну что ж, господин Протасов, - подвёл итог офицер в чёрном.
– Нам понадобится некоторое время, чтобы проверить рассказанное вами.

С этими словами он забрал у нижнего чина несколько исписанных листов, пробежав взглядом последние строчки, положил листы в папку и поднялся:

– Пока идёт проверка вы будете находиться под строгой охраной, - сказал он, и, собирая разложенные на столе вещи перебежчика, добавил.
– Мне очень хотелось бы, чтобы всё это имущество вернулась к своему хозяину, то есть к вам.

Поднявшись из-за стола, офицер водрузил на голову фуражку, пожал руку коллеге из вермахта и направился к выходу из палатки. Отдёрнув полу, огляделся на застывшего Протасова:

– Что же вы стоите? Следуйте за мной.

После допроса мишку покормили, посадили в крытый тентом кузов грузовика и под охраной двух солдат куда-то повезли. Солнце поднималось над горизонтом позади автомобиля. «Значит едем на Запад» - догадался он. И вновь порадовался тому, что с каждой минутой он всё дальше уезжал от линии фронта.

***

Ехали долго, дорога была разбитая - машина то и дело подпрыгивала и петляла, объезжая воронки и перепаханный танками грунт. Мимо проплывали остывавшие от боёв города, сёла, крохотные деревушки. Многие постройки были разрушены, выгоревшие пепелища продолжали дымить. Отступая, наши войска взрывали мосты через небольшие реки, немцы не занимались их ремонтом, а просто налаживали свои временные переправы. По двум таким грузовик осторожно проехал, разгоняя в стороны тонкие полупрозрачные льдины. Они остановились в лесной глуши, на краю деревни. Мишку заставили спрыгнуть на утрамбованный снег, поправляя слетевшую с головы суконную пилотку, он увидел того же офицера в чёрной шинели. Поговорив с кем-то, тот махнул ему рукой, Протасов послушно подбежал.

– Унтер-офицер проводит вас до гауптвахты, вам придётся пожить там некоторое время, - сказал немец и ободряюще похлопал Мишку по плечу.

– Не беспокойтесь, мы работаем быстро, так что скоро увидимся.

Немецкая гауптвахта представляла собой старую деревянную баню, во дворе одного из деревенских домов. Сам дом занимал штаб какого-то подразделения, в соседних домах квартировали солдаты и унтер-офицеры, на заснеженных улицах стояло несколько автомобилей и мотоциклов. Оба маленьких помещения бани были выстужены. Пригнув голову, Мишка осмотрел гауптвахту и вопросительно глянул на сопровождавшего его унтера. Изо рта у обоих валил густой пар, тот понял чем взволнован русский и показал в угол, где стояла аккуратно сложенная стопка дров, затем что-то сказал по-немецкий и двинул сапогом по краю печной пасти, потом, тряхнув коробком спичек, протянул его Мишке. На том и распрощались - унтер вышел из бани, захлопнул дверь и надёжно её подпёр.

Протасов остался один. Чтобы быстрее привести жилище в божеский вид он принялся разжигать печь. Перед войной родители дважды отправляли его в подмосковный пионерский лагерь «Коммуна», где ему пришлось научиться делать многое: ставить палатки, определять стороны света, чистить картошку, разводить костры. Поэтому Мишка знал, что делать - он притащил несколько рыхлых полешек, набрал с пола для розжига соломы и прочего мусора, надрал от одного из поленьев щепы.

Через полчаса, когда прогрелся дымоход и появилась тяга, в печи весело затрещали дрова и загудело пламя. Баня прогревалась быстро, Мишка лежал на полке, расстелив под собой свою новую немецкую шинель. В общей сложности в бане ему пришлось прожить четверо суток, его регулярно и довольно сносно кормили, трижды в день вы вводили во двор до деревянного туалета, а во второй половине четвертого дня за ним пришёл унтер и жестом приказал следовать за ним.

***

В штабной избе было тепло, горела электрическая лампа, питавшаяся от урчащего в сарае генератора, в горнице его ждал знакомый офицер в чёрном мундире и светловолосый мужчина лет тридцати в штатском костюме.

Офицер кивнул, предложил сесть:

– Мы проверили сведения, полученные четыре дня назад, - сказал он, угощая перебежчика сигаретой.
– Подтвердилась практически всё, за исключением некоторых деталей, но это объяснимо - вы были в Красной армии рядовым и вы многого не знали. Вам не полагалось много знать. Не так ли?

Мишка с удовольствием затянулся хорошим табачком:

– Я рассказал вам всё, что знал, господин офицер.

– Вы плохо разбираетесь наших званиях?

– Совсем не разбираюсь.

– Плохо, господин Протасов, моё звание штурмбанфюрер СД, соответствует майору вермахта. Запоминайте, это вам пригодится. Знаете почему?

– Нет.

– Потому что мы хотим, чтобы вы поступили к нам на службу и не в простое армейское подразделение, а в Абвер. Вы что-нибудь слышали об Абвере?

– Никогда не слышал.

Офицер в чёрной форме переглянулся с мужчиной в штатском костюме и засмеялся:

– Неудивительно, это засекреченная структура, занимающаяся сбором информации о противнике, о них знают далеко не все даже в рейхе. И так, согласны ли вы послужить интересам Великой Германии?

Вопрос был с подвохом, ответ «нет» был равносилен смертельному приговору.

– Я согласен служить Германии, господин офицер, иначе не решился бы пересечь линию фронта, - ответил Михаил.
– Но хотелось бы подробнее узнать о службе в этом, Абвере.