Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

— Скорее всего мне.

— Так вы мне объясните без ваших научных терминов: в чем суть?

Глюкса позвали к телефону, и мужчины остались вдвоем.

— Знаете, Отто, когда я хочу взять человека в свой коллектив, я задаю ему тестовый вопрос: «Вы представляете, как течет ток по проводам?» — Рихтер вопросительно посмотрел на Захарова.

— Я нет. Тем более что он течет то постоянно, то переменно… Что, не прошел собеседование?

— Наоборот. Тот, кто верит, что ток течет, закостенелый догматик. Он верит в то, что гласит созданная много лет назад теория. Он не сомневается. Это болезнь многих ученых — верить в чужие теории, не пытаться сомневаться.

— Так то, что сейчас было на экране, это ядерный синтез? — разведчик попытался вернуть ученого к интересовавшему его вопросу.

— Солнечный свет падает на листок растения и синтезирует органические вещества. Это тоже ядерный синтез.

— Стоп, Рональд, давай без демагогии. Мы говорим сейчас о выделении энергии. Большой энергии.

— Так и я про то же. Урановая энергетика требует колоссальных затрат, мои же исследования цепных ядерных реакций, основанных на использовании изотопов лития и бора, показали, что плазма может появляться и при более низких температурах, так называемый холодный синтез. Это прямой путь к управляемой термоядерной реакции чуть ли не в стакане воды. Главное, чтобы эта вода была тяжелой. Водород в электрической дуге, если ее бомбардировать частицами лития, вызывает взрыв такой силы, из-за которого даже пошли трещины в бетонной стене. Вам вообще важно, из-за какой реакции произойдет взрыв?

— Не очень. Главное мощность.

— Ее я вам дам. Конечно, не такую, как в урановой бомбе, но зато это компактное устройство.

— Радиация?

— Щадящая.

— Это как? Не убивает?

— Вы знаете о взрывах в Хиросиме и Нагасаки?

— Не надо меня обижать, профессор.

— Извините. Так вот, первоначально там было жесткое излучение, и люди получили лучевую болезнь, находясь в пределах нескольких километров. А сейчас, спустя почти пятнадцать лет, разрушенным стоит только одно здание в бывшем эпицентре, как символ. Все вокруг застроено современными домами, и там живут люди.

— Почему?

— Взрыв был воздушный. Ветер все унес. Взорвали бы на поверхности, жить там было бы нельзя много лет.

— То есть вы хотите сказать, что, варьируя условиями, мы можем достичь нужного нам результата?

— Вы соображаете быстрее ваших коллег по партии. Поздравляю.

Глава 11

Через два дня после отъезда руководителя операции майора Захарова неожиданно пришел вызов для Севера на экстренную встречу с местным аргентинским резидентом КГБ. В интервале между 12.00 и 12.30 на аллее направо по ходу от гостиницы на четвертом дереве на уровне полуметра от земли и с западной стороны была прикреплена металлическая кнопка. Обычная канцелярская кнопка. Север сделал вид, что поправляет шнурок на ботинке, открепил важный предмет. Уже через дерево, но теперь уже с восточной стороны, он также аккуратно прикрепил кнопку. Это означало, что сигнал о встрече он считал.

Байрес — очень зеленый город: в нем много парков, аллей, просто деревьев вдоль дорог и тротуаров. Один из самых тихих парков недалеко от центра города — это парк Колумба. На входе посетителей встречает монумент самому первооткрывателю Америки. В пять часов вечера, когда весенняя жара стала спадать, возле памятника лениво прогуливался мужчина. Уже не первой молодости, поэтому с тростью, которую держал под мышкой. Именно так, а не в руке. Фетровая шляпа, галстук в сине-красную полоску. Все это соответствовало описанию человека, с которым должен состояться контакт.

— Не подскажете, как найти памятник Магелану? — уж очень этот вопрос мучил Матвея, что он решился уточнить его у незнакомца.

— Это вам в Чили надо ехать.

— Спасибо. Хотя меня больше бы устроил памятник Америго Веспуччи.

— Согласен, ведь этот континент был назван Америкой в честь латинской версии его имени.

Это были слова пароля и отзыва для опознавания резидента и нелегала. Мужчины пожали друг другу руки и не спеша двинулись по ближайшей аллее.

— Давайте сразу к делу, — задал тон легальный разведчик. — Для вас пришла шифровка из Москвы. — Мужчина процитировал по памяти: — «Северу. Вам необходимо срочно выехать в Чили для прояснения ситуации с нашим сотрудником, позывной Барсук. Следует принять все меры по недопущению попадания его к противнику. Подробности на месте. Центр 32». Повторить?

— Не надо, я запомнил.

«Центр 32» был полковник Таранов Дмитрий Петрович, начальник пятого отдела управления «С» Первого Главного управления КГБ. Это внутренняя безопасность, по сути, это контрразведка среди нелегалов. Кто из разведчиков работает на этот отдел, была большая тайна. Этого не знал даже резидент, царь и бог в своем регионе. Матвей как раз и был представителем этого отдела.

— У вас есть дополнительные сведения о Барсуке? — сразу уточнил Север.

— Мне известно только то, что он не выходит на связь уже вторую неделю.

— Понятно. У кого я могу получить больше информации? У нас есть сеть в Чили?

— Боюсь, что сейчас это навряд ли. Как вы наверняка знаете, у СССР и Чили разорваны дипломатические отношения с тысяча девятьсот сорок седьмого года, поэтому наших легальных коллег там нет, — вздохнул аргентинец. — К тому же не так давно в стране в очередной раз была предпринята попытка военного переворота, и местная контрразведка, Direccion de Inteligencia Nacional, сокращенно ДИНА, как говорят у нас в Аргентине…

— Стоит на ушах?

— Скажем так, настороже. А Управление национальной разведки, скажу я вам, очень серьезная организация. Поэтому вся агентурная сеть временно заморожена. Надежды на их помощь в таком деле, прямо скажу, никакой.

— Получается, по сути дела, автономка.

— Получается. Рассчитывать вы сможете только на себя. Правда, учитывая важность вашей миссии, из Атлантики в Тихий океан отправлены два корабля из китобойной флотилии «Слава». У них база в Монтевидео, но якобы для разведки промысла и в целях изучения морской фауны отправлена научная экспедиция к берегам Чили. У них случится поломка, и они зайдут в порт Сан-Антонио. Пробудут столько времени, сколько вам потребуется. На борту есть наши товарищи для силовой поддержки. Если она вам понадобится. Может, все обойдется и Барсук просто попал в больницу. У моряков есть на борту мощная радиоаппаратура для связи с Москвой.

— Понятно. Китобои — мужики серьезные, а связь с Москвой вообще замечательно, — невесело подытожил ситуацию Матвей. — Как я могу с ними связаться?

— Каждый четный день в баре «У боцмана и каракатицы», это рядом с портом, с двенадцати до четырнадцати часов вас будут ждать. Опознавательный знак — блокнот с логотипом «Китобойная флотилия “Слава”». Пароль «Кустанай», отзыв «Воркута».

— Судя по примитивности условий контакта, ребята не оперативники, — заметил Север.

— Откуда в море оперативники? Только бойцы для вынужденных активных операций. Это все, что есть в наших условиях. Кроме того, товарищ, я надеюсь, вы понимаете, что нужно принять все меры по недопущению попадания Барсука в руки врага?

— Все — значит, включая крайние меры, — полувопросительно, полуутвердительно ответил Север. — Так?

— Получается, — согласился резидент. — Сколько служу, первый раз с таким условием сталкиваюсь.

— Понятно. Руководство не хочет брать ответственность на себя, поэтому формулирует так расплывчато.

— Думаю, что Центр 32 цитирует самое высокое начальство.

— Мне от этого не легче.

Они немного помолчали. Ситуация была непростой.

— Вы были в Монтевидео? — спросил аргентинец.