Биография нечисти 2

– Ну хорошо! Кто твой босс?

– Никифор Рубцов — известная личность в этих краях.

Макс задумчиво поворочал вилкой остатки макарон, отодвинул тарелку в сторону. Названное имя ни о чём не говорило, но ему как прирождённому физиономисту было очевидно, что этот паренёк с глазами навыкате ждёт бурной реакции. Что-то из разряда: «Ах тот самый!» или «Ох, ё! Такой чести не ожидал!».

– Теперь понимаю, - как можно серьёзнее произнёс Макс.
– Хочу сразу предупредить — я беру аванс. Причём оставлю его себе независимо от результата.

– Естественно! Рубцов готов обсудить все твои условия!

– Ну ладно!
– Макс выбрался из-за стола.

– Веди к своему боссу. Будем разговаривать.

4

Початую бутылку водки Крылов оставил на столе. Вэл импонировал своей простотой и непосредственностью. Он не казался человеком, который предпочитал брать инициативу на себя, скорее был типичным служакой, послушным и исполнительным. Насколько такая манера поведения бала ему выгодна оставалось только гадать — в этих краях, как уже успел убедиться Макс, выживали только «бульдоги» с крепкой хваткой.

– Каким боком Рубцов прилип к этому месту?
– поинтересовался Журналист.
– Если он так крут, не проще ли организовать собственную базу?

– Никифор арендует у Стремачей только ангар, - сказал Крылов.
– Отсюда до «Периметра» рукой подать, а это значит — связь с «большой землёй». Выгодно во всех отношениях, вот он и держится за это место.

Они вышли из забегаловки, пересекли двор. Краем глаза Макс заметил Захара, который стоял у стены соседнего здания и шептался с каким-то горбатым мужиком. Оба косились на Макса.

– Рядом с Захаром его старший брат Степан, - пояснил Вэл.
– Старик заправляет базой и контролирует финансы семейства. Злющий как собака...

Степан оказался под стать своему братцу: лицо словно печёное яблоко, всё в жёлто-коричневых рубцах, вместо левого глаза впадина, длинные седые волосы стянуты в конский хвост, не было у парня и левой руки, которую оторвало аккурат по локтевому суставу. Единственный глаз пылал угольком. Приснится такое чудовище и спать уже не захочется.

– Теперь понимаешь почему люди прозвали их Стремачами?
– на ухо шепнул Вэл.
– Уродцы каких поискать. Ты не видел ещё среднего брата. Тот сущий монстр! Говорят, когда братья полезли в аномалию, он двигался первым — на него вся сила удара и пришлась. Покалечила «Зона» его без жалости. Ну оно-то и понятно — уж очень Кондрат лютый мужик, скольких изуродовал, а то и вовсе на тот свет отправил.

За общежитием располагались ангары, где когда-то базировалась армейская техника. Теперь эти просторные помещения пустовали, за исключением стоявшего особняком бокса для машин связи. На его металлических воротах красовалась облезлая, местами порванная буровато-серая шкура какого-то зверя. Ворота недавно красили, а над входом висели светодиодные светильники.

– Нам сюда!
– указал Крылов.
– Не суди по обстановке — Рубцов ворочает такими барышами, что нам с тобой и не снилось.

Пучеглазый аккуратно приоткрыл створку, пропустил вперёд Воробьёва.

Макс сразу же ощутил неприятный, чуть приглушённый хлоркой, запах подгнившего мяса. Пахло какой-то отдушкой, бензином и ещё чёрт знает чем. С непривычки от такого невероятного микса «ароматов» можно было и в обморок свалиться. Он с трудом подавил рвотный рефлекс и оглянулся. Валентин невозмутимо прикрыл дверь и, подмигнув, улыбнулся.

– Вонища тут будь здоров!
– сказал он.
– Но как говорили благородные римляне — деньги не пахнут, особенно если их много.

Воробьёв уже не сомневался, что Никифор Рубцов был чучельником. Профессия для «Зоны» достаточно специфическая, но по слухам весьма доходная. Наверняка этот тип держал значительный штат работников-таксидермистов, которые творчески подходили к обработке поставляемого материала, ведь чучело мутанта можно слепить даже из каких-нибудь остатков.

У выхода, в ожидании заказчика, стояли крупногабаритные ящики. На новеньких досках, аккуратно через трафарет были нанесены адреса получателей.

«Адресочки-то всё заморские!
– усмехнулся Макс.
– Нью-Йорк, Балтимор, Кливленд!.. Видать не плохо америкашки отвалили чучельнику за муляжи выродков раз так заботливо упаковал!».

Прошли мимо. За кирпичной перегородкой, на столе из нержавейки, несколько парней в спецовках и респираторах препарировали какого-то зверя. У него на глазах они вынули из туши требуху и, грязно ругаясь, свалили отходы в металлический чан.

– Пошли, пошли!
– зашептал Валентин.
– Не люблю я этот цех... От вида парней в брезентовых фартуках у меня мурашки по коже!

Пучеглазый услужливо открыл очередную дверь, и Макс вошёл в достаточно цивильный предбанник. Здесь стояла неплохая офисная мебель, на полу лежал линолеум, стены были украшены большими фотографиями африканских саванн с местными хищниками. Под потолком сияли точечные светильники, в свете которых, приглушённо и таинственно поблескивали десятки стеклянных контейнеров. В больших и маленьких, утопая в жёлтом формалине, квасились аккуратно отрезанные головы тварей «Зоны отчуждения». Была здесь и голова «скреллинга» с четырьмя глазами.

– Что за выставка?
– не выдержал Макс.

– Образцы для покупателей!
– поморщившись, пояснил Валентин.
– Некоторые коллекционеры приезжают, чтобы выбрать и купить свежак. Босс оперативно находит ребят-зверобоев, и в течение нескольких дней заказчик получает товар. Рубцову уважуха и деньги, покупателю ценный трофей... Все довольны и счастливы

– Ой, ли!?
– оскалился Макс.
– Ты забыл упомянуть парней, которые будут за мутантами по подвалам бегать. Кто-то может и не вернуться с охоты.

Крылов улыбнулся.

– Должен же кто-то из огня каштаны таскать!
– произнёс он.
– Не обижайся. Но мы с тобой в этой иерархической цепочке занимаем самое последнее место.

Глава 5

1

Вэл тихонько постучал костяшками пальцев по лакированной поверхности. Прислушиваясь замер.

– Заходи!
– донеслось из-за двери.

Крылов нажал на ручку и аккуратно приоткрыл дверь.

– Давай, приятель!
– кивнул он Максу.
– Босс не любит ждать!

Пучеглазый явно побаивался своего хозяина, заискивал перед ним и по мере возможностей угождал. Но Максу на все эти холуйские реверансы было наплевать. Он намеренно притормозил и непринуждённо, насколько ему позволял собственный темперамент, переступил через порог.

Кабинет Рубцова представлял собой образец сурового аскетизма — ничего лишнего только минимум необходимый для ведения дел.

«Типичная времянка, - подумал Воробьёв.
– Чтобы не жалко было бросить, когда придётся драпать».