Биография нечисти 2

Последнее время он всё чаще предпочитал одиночество. Стал избегать коллег по работе, на предложения друзей кутнуть отнекивался занятостью, даже отношениям с девушкой грозил разрыв. И к этому фатальному шагу он подводил сам. Слишком часто погружался в размышления, заводил странные, в чём-то ужасные разговоры. Вместо гламурных сюжетов, выбирал такие, которые хоть и опосредованно, но всё же возвращали к «Зоне» с её тайнами и кровожадными обитателями. Разве может такое понравится девушке?

Макс поёжился и потянулся к саднящей ране на ноге. Иногда ему казалось, что укусивший его «скреллинг» по-прежнему на ней висит. Может призраком, может какой-то инфернальной сущностью, которую невозможно стряхнуть никакими силами.

Засиживаться Воробьёв не стал. Утром нужно было заскочить в поликлинику и забрать результаты медосмотра.

4

– Я бы охарактеризовал это как подозрение на лейкемию...

Заявление врача заставило вздрогнуть. Словно врезали как следует по голове.

– Это точно!
– стараясь осмыслить информацию, выдавил Воробьёв.
– Я хочу сказать это точно лейкемия?

– В лаборатории определили число тромбоцитов, сделали заключение. Но надо провести дополнительное обследование, чтобы убедиться в диагнозе и назначить лечение.

Врач подвинул несколько скреплённых листков с результатом анализов и внимательно посмотрел на визитёра.

– Неприятно! Знаю! Это психологический шок для любого человека, но паниковать не надо.

Помолчали немного, потом Макс забрал результаты и спрятал в рюкзаке.

– Я могу немного повременить с лечением?

– В таких вопросах затягивать нельзя, но если нужно срочно решить какие-то дела, то на недельку можешь отсрочить.

– Спасибо!
– поднимаясь со стула, прошептал Макс.
– Постараюсь управиться...

– Не затягивай!
– напоследок повторил доктор.
– Чем быстрее начнёшь, тем лучше.

5

Голос доктора эхом отражался в голове, хотя его кабинет Макс покинул минут пять назад.

Он спустился по лестнице, вышел на улицу. Чего-чего, а такого поворота судьбы он не ожидал. Да и как такое могло с ним случиться? Здоровый как бык, спортсмен, любитель активного образа жизни. В его семье никто никогда подобными недугами не страдал.

«Значит вот каким образом меня догнала «Зона», - подумал Воробьёв, усаживаясь на скамейку.
– Ну конечно: аномалии, радиация, постоянный стресс. А чего ты хотел?».

Он рассеянно посмотрел на резвящихся в луже голубей.

«Бредовые видения, слабость, сонливость, боли в суставах — это не что иное как следствие болезни. Но как же быстро всё закрутилось!».

И вдруг он почувствовал облегчение. Словно невидимые пальцы щёлкнули по выключателю. Внезапно, без каких-либо душевных метаний и самокопания произошло освобождение от эмоционального бремени. Как будто долгое ожидание страшной развязки завершилось, и он уже перешагнул через порог, за которым лишь сонное течение событий и покой. Ещё минуту назад его раздирали противоречивые чувства, разобраться с которыми он не мог долгие недели, а сейчас...

Тут же вспомнились чересчур реалистичные и до одури странные сны будоражившие воспалённое воображение. Сколько в них было энергии и экспрессии...

Каждую ночь снилось как в щенячьем восторге он носится на четвереньках по сумрачным туннелям. Повизгивая, подвывая, фыркая. Наверное этот восторг можно было сравнить с подлинным счастьем потому что от ощущения невероятной благодати хотелось смеяться. При этом ни страха, ни дискомфорта он не испытывал — только ощущение азарта и радости в предвкушении удачной охоты за дичью.

«А дичь-то всегда напоминает человека!
– подумал Макс.
– Хотелось бы услышать, что сказал бы по этому поводу мой знакомый психолог-недоучка?».

Вспомнив Паху, Воробьёв выдавил улыбку и встал со скамейки. Теперь он имел полное право признаться себе, что хочет вернуться в «Зону отчуждения». Несмотря на все ужасы, несмотря на смертельные опасности эта «неведомая земля» манила с невероятной силой, и объяснить эту тягу Макс не мог.

Пожалуй, следовало признать и ещё один факт: решающим доводом для возвращения была «Биография нечисти». Он совсем забросил работу над книгой, а ведь именно этим он оправдывал первый визит в «Зону». Теперь появилась мотивация её дописать, но не просто выдать посредственный текст для «плевка в вечность», а предоставить фактический материал снабжённый качественными фотографиями. С цифровой камерой не вышло, настало время попытать удачу с плёночной.

«Ну что ж, как бы там не повернулись события, я буду полным кретином если не воспользуюсь последним шансом и не побываю там ещё раз» - подумал Макс.

«Зона отчуждения» звала...

6

– Мне нужен отпуск, - поглядывая на редактора, сказал Воробьёв.

– Ты издеваешься?
– Кузнецов криво улыбнулся и постучал себя пальцем по лбу.
– В своём ли уме? Работать кто за тебя станет? Сан Саныч которому два года до пенсии? Оленька у которой по две ошибке в каждом слове, может наша сладкая парочка Илюшка и Клавка.

– У меня есть веская причина для такой просьбы...

Макс вынул из рюкзака результаты обследования и сунул Кузнецову под нос.

– Что там ещё!?

Пару секунд редактор вчитывался в текст, потом присвистнул и с неподдельным удивлением уставился на Макса.

– Ё-моё! Такой подлости от тебя не ожидал!
– проговорил он.
– Ладно я со своей язвой, а ты-то? Самый здоровый в нашей «инвалидной» команде и с таким...

Не веря врачебному заключению Кузнецов покачал головой, швырнул бумажки на стол и посмотрел на подопечного.

– Родителям сказал?

– Пока нет. Не хочу раньше времени тревожить своими проблемами. Зачем!

– Ну и дурак! Они имеют право знать, потому что нет никого ближе чем родители...

Немного помолчали. Потом Макс встал из-за стола и засобирался уходить.

– Надеюсь, ты понимаешь всю серьёзность своего положения?
– сказал Кузнецов.
– Это ведь не насморк, краткосрочным недомоганием не отделаешься.

– Более чем. Потому и прошу отпуск. Хочу съездить к морю и немного развеяться. Потом может быть не до поездок.

Глава 1

Антропоморф

Из записок Макса Воробьёва

Как любой нормальный человек раньше я нечасто размышлял о смерти. Глупо думать о дамочке с косой, когда фонтанируешь здоровьем, а дальнейшее существование видится в радужном свете от открывающихся перспектив.

И всё же, возвращаясь к тем сумбурным представлениям, я понимаю, что боялся больше всего не самого факта физической гибели, а ощущения, которое возникнет у окружающих наблюдающих эту гибель. Смерть казалась чем-то постыдным. Каким-то невероятным проявлением слабости, когда внезапный коллапс выбивает из привычного состояния и ты начинаешь агонизировать. Страх, отчаяние, разумеется боль - в моём представлении всё это должно было отражаться на лице. А ведь именно эмоции лучше всего умеют читать другие люди. И как же это неприятно когда они видят твои страдания, твою неловкость и страх...