Бироновщина. Два регентства

«Неужели вс мы тутъ поголовно рхнулись? — подумалъ Шуваловъ. — Все, кажется, люди неглупые, а безсмысленне занятія, право, не выдумаешь. Можетъ–быть, есть еще здравомыслящіе въ кабинет?»

Онъ заглянулъ въ сосдній хозяйскій кабинетъ. Здсь, дйствительно, оказались трое неиграющихъ: австрійскій посланникъ маркизъ Ботта, Волынскій и Лестокъ, мирно бесдовавшіе о текущихъ политическихъ и общественныхъ длахъ.

Кстати скажемъ тутъ нсколько словъ о Лесток. Происходя изъ семьи французовъ–реформатовъ, съ отмной нантскаго эдикта эмигрировавшихъ изъ родной своей Шампаньи въ Германію, Іоганнъ–Германъ Лестокъ родился въ 1692 г. въ небольшомъ люнебургскомъ городк Целле (въ 35–ти верстахъ отъ Ганновера). Перенявъ первые пріемы хирургіи отъ своего отца, не то бородобрея и мозольнаго оператора герцога люнебургскаго, не то его лейбъ–хирурга, онъ собрался окончить свое образованіе въ Париж, но за что–то угодилъ тамъ въ тюрьму, а когда отсидлъ свой срокъ, то поступилъ лкаремъ во французскую армію. Слухи о карьер, которую длали иностранцы при русскомъ Двор, соблазнили его вскор попытать также счастія въ Россіи. Сумвъ понравиться царю Петру, онъ сдлался его лейбъ–хирургомъ, а по смерти Петра — лейбъ–хирургомъ же его любимой дочери, цесаревны Елисаветы. Въ данное время y него за плечами было уже 47 лтъ; тмъ не мене, онъ одвался по послдней парижской мод, носилъ парикъ съ самоновйшимъ «тупеемъ» — «en aile de pigeon», и врожденныя французамъ живость и невозмутимая веселость длали его везд желаннымъ гостемъ.

— Ah, m–r Shouwaloff! — обратился онъ къ входящему камеръ–юнкеру цесаревны на родномъ своемъ язык (русской рчи онъ за вс 25 лтъ своего пребыванія въ Россіи не далъ себ труда научиться). — Колесо фортуны вамъ, видно, измнило?

Петръ Ивановичъ, вмсто отвта, забрянчалъ звонкой монетой, наполнявшей его карманы.

— О! Кого жъ вы это ограбили?

— Прежде всего, кажется, васъ самихъ, любезный докторъ, Вы что–то очень уже скоро исчезли отъ нашего стола.

— Исчезъ, потому что отдалъ вамъ свою дань: пять золотыхъ.

— Не больше?

— Нтъ, y меня ассигнуется всегда одна и та же цифра, ни больше, ни меньше. Проиграю — и забастую; а улыбнется разъ мадамъ Фортуна, такъ я обезпечу себя уже на нсколько вечеровъ.

— Да, вы, докторъ, выдерживаете характеръ, какъ настоящій европеецъ, — замтилъ маркизъ Ботта. — Русскій человкъ отъ природы уже азартный игрокъ и во–время никогда не остановится. Карманъ азартнаго игрока — ршето, бочка Данаидъ: сколько туда не наливай — все утечетъ до капли.

— Вашъ покорный слуга, г–нъ маркизъ, какъ видите, составляетъ блестящее исключеніе, улыбнулся Шуваловъ. — А y васъ въ Вн, скажите, разв играютъ меньше, чмъ y насъ въ Петербург?

— Въ азартныя игры — куда рже. Мы предпочитаемъ игры коммерческія, боле разумныя и спокойныя.

— Что бостонъ и вистъ боле разумны — я не спорю. Но чтобы они были и боле спокойны, — простите, маркизъ, я не согласенъ: вдь какъ бы хорошо вы сами ни играли, плохой партнеръ безпрестанно портитъ вамъ кровь, особенно, если онъ воображаетъ себя еще хорошимъ игрокомъ. Какъ бы вы ни сыграли, — вы всегда виноваты. А попробуйте–ка оправдываться, что сыграли по правиламъ, «По правиламъ! Точно не бываетъ и исключеній! Лучше бы, право, и за столъ не садиться, если играешь какъ сапожникъ».

— Да, русскіе вообще очень экспансивны, — тонко усмхнулся Лестокъ. — Вы отнюдь не дипломаты.

— Есть между нами и дипломаты, которые ведутъ себя дипломатами и за картами. Но такой дипломатъ, если и не станетъ бранить васъ въ лицо, зато взглянетъ на васъ съ такимъ изумленіемъ, такъ снисходительно пожметъ плечами, испуститъ такой выразительный вздохъ, — что васъ въ жаръ броситъ, вы растеряетесь и невольно уже сдлаете явную ошибку, которая зачтется вамъ потомъ, конечно, на весь вечеръ. Нтъ, ужъ Господь съ ними, съ этими коммерческими играми! То ли дло банкъ, гд бой на жизнь и смерть.

— La bourse ou la vie? Грабежъ среди благо дня, — виноватъ: среди блой ночи.

— Нтъ, докторъ, это не простой грабежъ, а благородный бой съ равнымъ противникомъ, въ своемъ род турниръ.

— Такъ что же вы не побьете главнаго борца?

— Кого, герцога? То–то, что онъ не равный борецъ: самъ онъ терпть не можетъ проигрывать и какъ бы требуетъ, чтобы вс слагали передъ нимъ оружіе.

— А было бы вовсе не вредно хоть разъ пустить ему кровь, — замтилъ молчавшій до сихъ поръ Волынскій. — Вы, Петръ Иванычъ, нынче вдь въ изрядномъ, кажется, выигрыш? Что бы вамъ сорвать y него банкъ?

— А ваше высокопревосходительство меня благословляете?

— Благословляю отъ всей души. На всякій случай, впрочемъ, докторъ, не возьметесь ли вы быть секундантомъ молодого человка. Почемъ знать? Можетъ–быть, ему понадобится и хирургическая помощь.

— Будемъ надяться, что не понадобится, — улыбнулся въ отвтъ Лестокъ и своей легкой, эластичной походкой послдовалъ за Шуваловымъ во вторую гостиную, гд игралъ герцогъ съ избранными партнерами.

IX. Человкъ на карт

Сорвать тотчасъ банкъ y Бирона Шувалову не представилось, однако, физической возможности: металъ банкъ не самъ хозяинъ, а одинъ изъ гостей — генералъ–полицеймейстеръ Салтыковъ.

— Diable! — выбранился съ досады Петръ Ивановичъ и сталъ перебирать лежавшую на боковомъ столик къ услугамъ понтеровъ колоду.

— А вы разв не выждете тальи герцога? — спросилъ его шопотомъ Лестокъ.

— Да скучно, знаете, ждать! Притомъ надо пользоваться счастьемъ, пока везетъ. На какую бы карту врне поставить?

— А y васъ нтъ своей врной дамы сердца, червонной дамы?

— Дама–то есть, — отвчалъ Шуваловъ, вспомнивъ объ Юліан Менгденъ, — но червонная ли она и врна ли, — еще вопросъ. Сдлать разв пробу?

Отыскавъ въ колод червонную даму, онъ подошелъ къ играющимъ и попросилъ y банкомета разршенія поставить также карту.

— Сдлайте одолженіе, — съ холодною вжливостью отвчалъ Салтыковъ. — Но наименьшая ставка y насъ — золотой.

Петръ Ивановичъ вспыхнулъ и, положивъ свою карту на столъ, насыпалъ сверху, не считая, цлую горсточку золотыхъ.

— Съ мста въ карьеръ, молодой человкъ, — замтилъ Биронъ.

— Да, ваша свтлость, курцъ–галопа я не признаю.

Банкометъ началъ метать. Дама легла направо.

— Дама бита! — возгласилъ Салтыковъ и загребъ къ себ всю ставку.

— Курцъ–галопъ–то все же врне, — усмхнулся герцогъ.

— Ein mal ist kein mal! — отозвался по–нмецки Шуваловъ и, доставъ изъ кармана новую, еще большую горсточку золотыхъ, накрылъ ими ту же карту.

— Дама бита! — повторилъ банкометъ, и вторая ставка точно такъ же перешла въ его владніе.

— Zwei mal ist nichts, — подзадорилъ молодого игрока съ своей стороны Биронъ.

— Не горячитесь, — услышалъ Шуваловъ за собою тихій голосъ Лестока. — Не забывайте вашей главной цли.

Но того обуяла уже игорная страсть, да къ тому же взоры всхъ играющихъ были обращены на него. Онъ выгрузилъ на столъ все, что y него было въ карманахъ и золотомъ, и смятыми ассигнаціями.

— Все это на одну карту? — нашелъ нужнымъ спросить его Салтыковъ.

— Ваше превосходительство затрудняетесь принять такую крупную ставку?