Битва судьбы

Несмотря на холод, Мбома шагал уверенно и быстро. Вершины, что издалека грозили мощью и высотой, оказались вполне проходимыми. По не очень крутым склонам зул добрался до пояса снегов.

Тут, между сугробами, бесстыдно выставляли голые блестящие тела ледники, застывшими водопадами низвергались в пропасти. Их Мбома старался обходить, первое знакомство со льдом чуть не окончилось трагически. Ноги разъехались, и зул упал, болезненно приложившись той частью спины, где она называется по-другому. Падение вызвало вспышку ругательств, которой ответило столь причудливое эхо, что Мбома испугался и замолчал. Так и шел далее в тишине.

Высшей точки подъема он достиг как-то совершенно буднично. Пыхтя от напряжения, преодолевал очередной крутой подъем, передвигаясь при этом более на четвереньках, чем пешком. Пальцы скользили по холодным камням, под ногами все время что-то шаталось, и Мбома замирал от страха. Но подъем закончился, и он смог встать в полный рост. И понял, что дальше придется только спускаться.

Далеко внизу, в окружении исполинской полукруглой стены гор, лежала заросшая лесом котловина. Она напомнила Мбома зеленую похлебку, налитую в огромную каменную миску.

Зачарованный открывшейся картиной, купец невольно шагнул вперед и замахал руками, пытаясь удержаться. Прямо перед ним распахнулась стосаженная пропасть с зубами скал внизу. А тут еще, как назло, налетел ветер, ухватил за одежду и потащил вперед. Извернувшись всем телом, Мбома повалился назад.

После осмотра пропасти стало ясно – не обойти. Слева – ледник, гладкий, словно голова императора, справа – нагромождение скал, по которым без веревки не пройти. Оставался, правда, еще один путь – назад, но тот не мужчина, кто отступает перед трудностями, и Мбома решительно полез в мешок за веревкой. Нашел ее на самом дне, но короткую, сажен в двадцать пять.

Долго пролежал на краю обрыва, пытаясь просчитать маршрут. Затем особым образом закрепил веревку на огромном валуне, похожем на яйцо. Поплевал на ладони и спиной вперед пополз вниз. Руки ободрал в первые мгновения. Спускаться после этого стало настоящим мучением, но Мбома терпел, понимая, что только выдержка сможет спасти ему жизнь.

Веревки хватило как раз, и, приземлившись на уступ, Мбома вознес хвалу собственному глазомеру.

Отдышавшись, дернул за веревку, и та прирученной змеей скользнула к ногам. Сместился по карнизу вправо и еще раз повторил спуск, оказавшись после него на крошечном карнизе, где привязать веревку оказалось не к чему. Но отсюда начинался более пологий склон.

Мбома лег, раскинув руки и ноги наподобие морской звезды, и, чуть шевеля телом, принялся сползать по склону. Снег набился под одежду, камушки больно царапали тело, но он полз, цепляясь за бугорки, до которых мог дотянуться.

В один миг пальцы соскользнули, и Мбома поехал вниз все быстрее и быстрее. Закрыл глаза, готовясь к неминуемой смерти, но тут в зад уперлось, точнее, ударилось нечто очень твердое.

Осмелился поднять голову, огляделся. Купец упирался в округлый валун, первый из целого ряда, что лежали, образуя довольно пологую лестницу. Дальше без проблем сойдет и пятилетний ребенок.

Когда Мбома понял, что идет по ровному, вокруг стояла глубокая ночь. Солнце укатилось за горы, и звезды смотрели на путника сердито и пронзительно.

Фаворит

Межамир шагал бодро и целеустремленно. Мешок, как влитой, висел за плечами, короткое копье, которое маг использовал вместо посоха, помогало подниматься по довольно крутому склону. Тот уходил вверх, где-то у края неба превращаясь в отвесную стену, сложенную будто из одного снега.

Дорога по степи прошла без приключений. Лишь один раз Межамир использовал магию, чтобы уничтожить группу глупых Красноглазых, осмелившихся загородить ему путь. Четыре дня назад расстался с провожавшими его дружинниками и отправился в Драконьи горы. Первый хребет остался позади, предстояло штурмовать второй.

Внимание мага привлекло движение среди камней. Из-за скалы, напоминающей бочку, появилось и направилось прямо к человеку существо, более всего похожее на медведя. Но шерсть у горного жителя оказалась черного цвета, а затылок украшала грива, что подошла бы лошади.

Грозный рык раскатился над горами.

Межамир пожал плечами, небрежно тряхнул кистью. Мерцающее веселыми розовыми огоньками облачко сорвалось с пальцев мага и помчалось к зверю. Тот остановился, распахнув пасть. Облачко окутало его, скрыло массивную тушу целиком, огоньки забегали чаще, налились алым.

Злой рев прорвался сквозь мерцание, но вскоре стих – сердце зверя не выдержало. Маг подошел, равнодушно пнул мертвое чудище и отправился дальше. Паривший высоко гриф, завидев падаль, начал снижаться и вскоре с радостным клекотом опустился на труп.

Государь

Мешок с продуктами полегчал более чем наполовину, а Брану предстояло еще идти и идти. Охотиться здесь, на безводной равнине, занимающей пространство между Драконьим хребтом и Кольцевыми горами, просто не на кого – слишком мало тварей обитает в этих местах, и немногие из них годятся в пищу.

Бран знал, что ситуация с продовольствием изменится к лучшему лишь за Кольцевым хребтом. Но привыкшее к обильному питанию тело просило своего, и спорить с ним было все труднее.

К счастью, позавчера удача улыбнулась властелину Эрина. На вершине пологого холма он заметил огромного коричнево-желтого варана, поедавшего какого-то зверя, более всего похожего на суслика.

При приближении альва ящерица зашипела, раздвоенный язык заметался в пасти. Бран не обратил на это внимания, снял с плеча лук, прицелился и выстрелил. Стрела чиркнула по прочной чешуе и отскочила.

Варан недовольно зашипел, дернул хвостом.

– Надо было чаще тренироваться, – пропыхтел владыка Эрина, накладывая на тетиву вторую стрелу.

Но не успел прицелиться, как варан, вместо того чтобы просто умереть, неожиданно прыгнул вперед. Мощные челюсти сомкнулись на сапоге Брана. Тот поспешно отложил лук и вытащил меч. Лезвие вошло в глаз ящера легко, почти без сопротивления. Запоздалый рывок твари ничего не дал и лишь перешел в предсмертную судорогу. Бран с удовольствием втянул запах крови и принялся за свежевание.

С вараньей туши нарезал почти полтора десятка фунтов мяса. Ради их сохранения остановился на ночевку ранее обычного, у зарослей кустарника. Сюда, в северный угол полупустыни, весна еще не добралась, и ветви ломались легко.

Пламя занялось споро, и вскоре аромат жареного мяса уже щекотал ноздри благородного альва. Бран сидел, глядел в огонь и вспоминал дом, жену. В сердце ворочалась глухая печаль, одолевали мысли, что он зря отправился в этот поход.

Путешественник

Выйдя в предгорья, Луций вздохнул с облегчением, а когда добрался до настоящих гор, повеселел. Ведь цверг в любых горах как дома. Все здесь знакомо и привычно, пусть даже места чужие.