Блуждая в тумане
Шрифт:
Александра быстро вернулась на виртуальную улицу и воспользовалась поворотной стрелкой. Вот он - Пограничника Гарькавого 9, корпус 1. Конечно, это было только предположение, но стоило проверить. Возможно, Мария жила именно там и, возможно, в квартире 46.
...
Иван, как и обещал, прибыл в шесть и не с пустыми руками. Он прошел на кухню, поставил на стол коробку с пирожными, попутно предлагая Александре помощь в восстановлении света в коридоре, а также отмечая, что она героиня, раз сумела справиться с преступником в такой кромешной тьме. Александра пояснила, что тьма была не такой уж и кромешной, так как на сцену действия попадала достаточно широкая полоска света с лестницы. Оба посмеялись, стараясь
Иван рассказал ей о визите в кафе "Элитное" и о том, что там так же побывали Конюхов и Федоров. Она сразу догадалась, что Федоров шестерка. Он согласился. Записи с камер наблюдения он так и не смог выпросить. Конюхов объяснял это тем, что на них нет ничего касательно дела. Иван подозревал, что это ложь и сообщил подруге о своих догадках. Кто-то заплатил Конюхову, чтобы настоящего убийцу не нашли. Она согласно кивнула и только.
Затем Александра поделилась своим предположением насчет адреса Марии. Решили не докладывать об этом никому в полиции и на следующее же утро проверить предположение. А затем, как ни в чем не бывало, обсудили "Незнакомцев в поезде": она удивилась тому, что он выбрал именно этот триллер, а он поблагодарил ее за отличную рекомендацию. Потом они немного поговорили о главных героях, высказали варианты по поводу развязки. И на этом разошлись.
Ближе к ночи отключили электричество и телефон как назло разрядился. В очередной раз проклиная дом-развалюху, Александра принялась за поиски свечи. Нашла только большую рождественскую, подаренную родителями в прошлом году. Она так ее и не зажигала.
Настало время.
Уже подготавливаясь ко сну и снимая темно-фиолетовые носки, буквально кричащие о ее внутреннем напряжении, она держала свечу в руках и смотрела на пламя немного боязливо, но все же не отрывая взгляда. Каждый раз, глядя на огонь, она пыталась бороться со своим страхом и не думать о котельной. Этот раз ничем не отличался от остальных. Она так же старалась думать на отстраненные темы, к примеру, о дне рождения. Когда она в последний раз отмечала свой день рождения? Она уже и не помнила. С работой в полиции как-то было не до этого, а потом... Потом пришло осознание, что эти праздники не делают ее счастливой, ведь все желания из года в год повторяются, подарки становятся все банальнее, а близких становится все меньше.
Александра подумала о своих родителях, о Бризе, тяжело вздохнула, бросила взгляд на носки, а затем наклонилась и резко задула свечу, надеясь, что все наладится, а предстоящий день будет более спокойного цвета.
Глава 15
Марии приснился какой-то футуристический сон. Она видела звездное небо и различала на нем созвездие Большой медведицы. Затем появилась связка воздушных шаров, среди них были все цвета радуги кроме красного. Силуэт девочки с двумя хвостиками промелькнул вслед за шариками. Неожиданно девочка превратилась в робота с мигающими глазами, а небо приобрело форму огромного прозрачного купола. Мария следовала за причудливыми образами, пока не встретила саму себя на ступеньках двухэтажного дома. Вошла внутрь.
Все тот же деревянный столик с разноцветными подставками под горячее вместо салфеток, кремовые обои, корзина с белыми розами на стене, фото серых глаз в белой рамке. На этот раз она заметила еще одну деталь - детский рисунок. Белка на белом листе бумаги и имя ровными буквами выведенное в левом уголке. Катюшка. Она узнала собственный почерк и заметила, как Мария из сна улыбается, и, не понимая причины, улыбнулась в ответ. Та Мария потянула ее на лестницу, и она последовала, не сопротивляясь.
На втором этаже располагались две спальни, и она вспомнила, что в одной из них должна быть детская кроватка, застеленная красным одеяльцем с белыми слониками. Она повернула ручку ближайшей двери. Все здесь было знакомо: и обои цвета сливочного масла, и музыкальный плакат с детской азбукой, и панно с лесными зверюшками, и прикроватная тумбочка с единственным ящиком, где хранились ключи от дома да кошелек с мелочью, и торшер с белым абажуром,
расписанным вручную китайскими иероглифами. Мария приобрела его на той же хендмейд-ярмарке, что и одеяльце. Она перевела взгляд в дальний угол и обнаружила там ту самую кроватку. Подошла поближе и коснулась одеяльца. На ощупь оно было плюшевым, но разве такое возможно во сне? Чья-то рука легла на ее плечо. Это другая Мария смотрела на нее все с той же улыбкой.– Вспомни, - тихо попросила она и указала на противоположную стену. Обои сливочного цвета терялись среди изобилия разноцветных зверей и образов принцесс в высоких, как башня, коронах и в пышных, как абажур, платьях. Мария помнила эти рисунки. Она сама покупала краски. Ездила за ними в "Буквоед" и там же покупала книжку со стихами Барто.
– Вспомни.
Обложка была помидорного цвета, и на ней была нарисована светловолосая девочка с медвежонком. Мария обнаружила ту самую книжку под одеялом.
А в следующий миг уже оказалась в душевой. Она безошибочно определила, где стоит запасной пузырек с жидким мылом - слева под раковиной. Наощупь включила горячую воду, зная, что холодная плохо поступает, и даже вспомнила ожог на большом пальце левой ноги. Мария знала, как открывается мыльница в форме ракушки. Щелчок - и перед тобой бирюзовая жемчужина с ароматом мяты. Знала, где скол у раковины и где лежит коврик в форме распустившейся розы. Казалось, она принимала непосредственное участие в оформлении каждого уголка. Тоже казалось и других частей дома. Она знала, где лежат запасные ключи и где хранятся бокалы для торжественных случаев; какая из салфеток для кухонного стола, а какая для столешницы возле плиты; сколько кружек стоит на полке; где стоят кастрюли, а где сковородки; где лежат те самые запасные подставки под горячее. Обстановка была настолько знакома, что становилось страшно. Мария медленно поплелась к выходу из дома. За зеленым забором ее ждала Мария из сна. Она улыбнулась и исчезла.
На часах была половина пятого, и дождь уже стучал, как какой-нибудь безумный барабанщик из рок-группы. Холод проникал даже сквозь пуховое одеяло, и Мария поежилась в предрассветных сумерках. За последние три ночи ей приснилось столько подробностей, что она уже начала сомневаться в том, что эти сны лишь игра воображения, фрагменты чьей-то подсмотренной жизни. Тем более, что Мария вспомнила день, когда покупала шарики. Это было на Крестовском острове: она долго стояла в очереди и очень жалела, когда из связки не получилась настоящая радуга. Красного цвета не хватало и тогда Мария попросила еще один оранжевый.
Вспомнила и робота. Это была небольшая выставка современных научных достижений и проходила она в каком-то торговом комплексе. Кажется, после выставки она еще покупала чай с мятой.
Она взяла с прикроватной тумбочки расческу, провела по волосам, затем потянулась за бутылкой воды и сделала ледяной глоток. Холод сковал язык и горло, но она ничего не ощущала, погрузившись в свой сон наяву, заново ощущая аромат мятной жемчужины и рассматривая детские рисунки на стене. Это было как наваждение. Только что она проснулась в своей комнате с пожелтевшими от сырости обоями и вот уже бродит по дому, в котором витает запах сосны и ели. Ей казалось, что сейчас она выглянет в окно и увидит зеленый забор, высокую зелень и кирпичный дом по соседству, но за окном был все тот же унылый дворик со сломанной каруселью и одноместными качелями. Мария снова посмотрела на часы: пять утра. Она думала, что прошло гораздо меньше времени. Пора заканчивать с этими странными путешествиями.
С того дня, как она оказала помощь мальчику, такие путешествия стали привычным делом. Она могла пойти в ванную комнату, чтобы полежать в воде с морской солью, а оказаться в душевой из сна и пробыть там так долго, что, когда путешествие оканчивалось, вода уже изливалась гневом через края и лилась на пол. А однажды она чуть не прожгла свои джинсы только потому, что вспомнила, как прошлой осенью ходила в магазин и выбирала их в категории "Распродажа". Ее состояние становилось опасным и не столько для окружающих, ведь Мария по-прежнему не отвечала на звонки людей, чьи лица стерлись из памяти, сколько для себя самой. Ей казалось, что она сходит с ума, и вся ее жизнь потеряла ориентир, и самое страшное было в том, что женщина не знала, где правильное направление: она до сих пор оставалась на "больничном" и все свое свободное время тратила на то, чтобы разобраться в этом.